Однажды дивизионный оперативник из СМЕРШа обратился к нему за помощью – «разговорить подозрительного пленного венгра». Шандору Ференци удалось «расколоть» того. Он назвал свои имя и фамилию – Янош Капустянский. Признался, что родился в Дебрецене, а потом с родителями переехал в Галицию. Выяснилось, что перед смершевцем он «косил под мадьярского солдата», прекрасно знает украинский язык и является сотрудником службы безопасности ОУН*. Знаком с одним из лидеров ОУН* – Николаем Лебедем. По его признанию, он занимался организацией взаимодействия с венгерскими частями, а также участвовал в казнях проштрафившихся оуновцев: предателей, дезертиров, членовредителей, а также просоветски настроенных селян и т. д.
Далее подключились следователи СМЕРШа. На допросах он признался, что люто ненавидит красных из-за того, что в 1939 году его с родителями загнали в колхоз, отобрав много сельскохозяйственного инвентаря. Потом отца арестовали якобы за антисоветскую деятельность, и только поэтому он пошел на службу в ОУН*, в которой видел сторонницу и защитницу своих взглядов. Конкретно о своей преступной деятельности не говорил. Дело сдвинулось с мертвой точки после поимки еще нескольких бандитов-эсбистов. Один по кличке Тарас признался, что он земляк Яноша и знает его с младых лет. В банде он ходил под псевдонимом Удавка.
– Не знаете, почему у него кличка женского рода?
– Знаю, потому что он был убийцей родом из детства…
– ???
– В детстве душил котов, собак, охотился с рогаткой на птиц. Перебил, наверное, с сотню хозяйских голубей. Но больше ему нравилось душить в детстве и юности зверье. А в банде людей – удавкой. Всегда это орудие казни из сыромятной кожи носил с собой. Говорил, что надо жалеть патроны на этих нелюдей…
По рассказу Шани бачи – дяди Саши, он присутствовал на ряде допросов венгров и был осведомлен о некоторых «подвигах» Яноша в бандеровской СБ. В частности, палач
признался, что приводил в исполнение приговоры службы безопасности 27 раз.
– И как же он казнил?
– Естественно, излюбленным с детства способом – удавкой. Заходил сзади обреченного, внезапно набрасывал со спины на шею шнур и тянул несчастную жертву за собой. В течение минуты человек уходил из жизни, – ответил старый вояка невидимого фронта.
– А что еще он делал?
– Даты и села, где он действовал в Прикарпатье и в Карпатах, а тем более имена уже стерлись из памяти, запомнились более или менее два случая расправы.
Он рассказал, как однажды Янош был направлен на приведение приговора над бывшим председателем сельсовета и его многодетной семьей.
«Пришли в село. Ночь была звездная. Природа отдыхала после дневной спеки. Нужный дом нашли быстро. Постучались в окно. Никакой реакции в течение трех-пяти минут. Стали бить в дверь прикладами. И вдруг слышу:
– Кто там, шо вам треба?
– Вас треба, – сказал я.
– Не дождетесь, – ответил мужской голос.
Видно это был председатель.
Что делать? Надо выполнять приказ. Подперли ломом входные двери, а хату с соломенной крышей подожгли. Сначала было тихо. Потом поднялся детский плач, скоро переросший в вой. И вдруг вижу, разбивается оконная рама, и в образовавшийся проем стали вылезать люди. Нам ничего не оставалось делать, как их всех собрать…»
– И что они сделали с несчастными?
– Всех девятерых побросали в колодец…
А вот его другое показание.
– Вы знаете лучше меня, – говорил Шандор Фененци, – на помощь на Западную Украину, после воссоединения всей Украины в 1939 году, «восточные» братья посылали сотни, нет, скорее, тысячи своих сыновей и дочерей. Они помогали выбраться из польского рабства. Ведь не секрет, что для поляков украинцы были восточниками и считались низшей породой людей. Думаю, бандеровщина разматывалась из этого клубка противоречий.
Ехала на запад молодежь по вербовке, по комсомольским путевкам, по разнарядкам и прочее. Юноши работали помощниками и машинистами паровозов, инженерами, токарями… Девушки – учителями, связистками, поварами, почтальонами, медсестрами и врачами… Именно по ним проехался каток террора. Воевали украинцы против украинцев. И именно с такими патриотками решили расправиться бандеровцы в одном из поселков Львовской области.
Янош, помню, спокойно рассказывал, как он с группой бандитов решил наказать девчат, приехавших из Сумской области.
«Это бы три девицы. Работали они на разных работах – помогали советской власти: одна трудилась учительницей, другая была медсестрой, а третья – поштарной ("почтальоном. – А.Т.). Наши люди их предупредили, чтобы они в 24 часа убрались из Галичины, но они не послушались нашего совета – вот мы их и наказали.
Забрать их не составляло труда, так как они все трое жили в одной хате. Пришли ночью, выволокли их всех на улицу вместе с хозяйкой и передавили удавками. Никаких выстрелов. Сделали все тихо…»
– Вскоре я уехал с группой дальше в Карпаты, поэтому не могу сказать, что уповец еще рассказал сотрудникам СМЕРШа, – со вздохом проговорил ветеран войны. – А вообще мне непонятно, как люди, жившие на задворках России, смогли так организоваться, что своими чисто фашистскими идеями заразили так много людей. То ли еще будет, если их не остановить силой убеждения, а кое-где и силой принуждения…
Как прав был тогда Шани бачи – уважаемый и бескорыстный дядя Саша. Сегодня его пророчества, к сожалению, сбываются…
Встреча на Унтер-ден-Линден
Небольшой городок Дубровица в украинском Полесье, на границе с Белоруссией, был освобожден от немецко-фашистских захватчиков 10 января 1944 года войсками 13-й армии 1 – го Украинского фронта. Непосредственное участие в зачистке города от немцев и их агрессивных холуев из числа бандеровцев и местных полицаев принимал личный состав 447-го стрелкового полка (командир подполковник А.Т. Макаров) 397-й стрелковой дивизии (командир полковник Н.Ф. Андоньев). В освобождении города также были задействованы силы партизанского отряда Василия Бегмы.
В отделе КР СМЕРШ дивизии шла бурная деятельность. То и дело оперативные уполномоченные военной контрразведки полков докладывали руководству о выявленных фактах злодеяний нацистов и их прихлебателей из числа украинских буржуазных националистов против мирного населения.
Начальник дивизионного отдела КР СМЕРШ информировал комдива об усилении охраны тыловых подразделений соединения в силу полученных данных об оставленном предводителем УПА* «Полесская сечь» неким Тарасом Бульбой агрессивном подполье.
– Николай Федорович, у нас есть проверенные данные о запланированном нападении бульбашей, так здесь называют этих бандитов, на обозы по подвозу оружия, боеприпасов и продовольствия. Следует усилить охрану и временных мест складирования подвозимого имущества.
Комдив принял информацию к сведению и тут же вызвал начальника штаба…
Сотрудники отдела КР СМЕРШ 397-й дивизии получили компрометирующие данные на сбежавшего коменданта местной полиции некого Кирилла Сыголенко, который проявлял большое рвение в помощи оккупационным властям и лично совершил ряд кровавейших преступлений. Собранные материалы о его измене, участии в вооруженной борьбе против Красной армии, насильственной отправке местных жителей на работы в Германию, службе в фашистской полиции и массовых убийствах советских граждан, грабеже своих жертв сотрудниками СМЕРШа соединения были переданы быстро формировавшимися территориальными органами государственной безопасности.
Предатели сразу же попрятались от закономерного возмездия по подвалам, чердакам и лесным схронам и бункерам, оступившиеся приходили в органы СМЕРШ и территориальные органы РО УНКГБ с повинной, обиженные нацистами и бульбашами делились воспоминаниями об ужасах оккупации и давали свидетельские показания…
Вплотную уже пришлось заниматься сбором дополнительных материалов и поиском самого кровавого палача, руководителя Дубровицкой полиции, моим землякам – ровенским чекистам. Данные собирались по городам Львову, Ровно, Олевску, Сарны, Дубровице и за границей – в ГДР.
Всё началось со случайности, но она всегда бывает частью закономерности. Недаром Наполеон Бонапарт говорил, что в каждом большом деле всегда приходится какую-то часть оставить на долю случая. Вот уж действительно – всем правит случай. Знать бы еще, кто правит случаем.
Чекисты шли по следу Сыголенко. И вот удача. Ярким солнечным днем 1949 года в Дубровицкий районный отдел УМГБ УССР по Ровенской области пришла только что вернувшаяся на Родину после долгих лет пребывания на работах в Германии местная жительница, дочь погибшего на фронте красноармейца – Текля Семенюк. Ее насильно вывезли заграницу вместе с десятками других девушек и молодых женщин Дубровицы. После окончания войны территория, где она работала по 14–16 часов в день у богатого бауэра, оказалась в американской зоне оккупации. Девушке пришлось пройти не один лагерь перемещенных лиц, чтобы, в конце концов, оказаться в родном городе, к счастью, в сохранившемся отчем доме и при живой матери.
Она пришла с заявлением в органы ГБ не потому, что ей хотелось поделиться о своей жизни в Германии, а об одной интересной встрече в Берлине с человеком, очень похожим на начальника дубровицкой полиции Кирилла Сыголенко.
– Не спознались? – спросил оперработник лейтенант Георгий Федорович Петренко.
– Нет. Я впервые его увидела на станции подземки Фридрихштрассебанхоф. Он приехал из западного сектора. Я за ним шла до тех пор, пока он не повернулся в мою сторону, – утвердительно ответила Текля.
– А в Дубровице вы часто видели его?
– Раза два-три в неделю. Только одевался он тогда иначе. Носил полувоенную форму, фуражку-мазепинку с длинным козырьком. Зверюга был, а не человек. Люди говорили, что евреев самолично расстреливал. Не щадил даже детей.
– И все же как вы определили, что это он? – с тактичной настойчивостью добивался сотрудник райотдела.