В диверсионной школе установлен строгий режим и распорядок дня, четыре часа отводится на изучение основ топографии, подрывного дела, стрельбе, правилам прыжков с парашютом, строевой подготовке. Все обучающиеся тренировались на местности способам перехода линии фронта и сделали по одному тренировочному прыжку с парашютом.
Опросом Кругликова удалось установить официальных сотрудников школы, приметы и установочные данные на всех заброшенных подростков-диверсантов.
С целью их задержания номи ориентированы все органы Смерш», областные управления НКВД, дорожные аппараты НКГБ и войска по охране тыла.
Кругликов и Моренков используются нами в оперативно-розыскных мероприятиях совместно с оперативными работниками для опознания и задержания остальных заброшенных подростков.
Начальник Управления контрразведки «Смерш» Брянского фронта
генерал-лейтенант Железников Н. И.»[11]
Когда я встретился с Николаем Ивановичем и показал ему это сообщение с его подписью, он оживился и взволнованно заговорил:
— Помню, как же, помню. Рано утром я вернулся из расположения войск 11-й гвардейской армии генерала Баграмяна[12], которая, прорвав оборону немцев, успешно перешла в наступление на Брянск, и собирался о своей поездке доложить эту приятную новость члену Военного совета фронта Льву Захаровичу Мехлису[13]. И тут мой заместитель Василий Степанович Шамин докладывает мне, что в роту охраны Управления пришли два пацана — немецкие диверсанты, притащили парашюты и взрывчатку. За время войны я многое повидал, но такого еще не было.
Не остыв от пребывания на передовой, еще возбужденный, спросил: «Где они?» — «Завтракают», — ответил Василий Степанович. В столовой, куда мы вошли, толпились офнперы и солдаты. За столом сидели два подростка и аппетитно ели из тарелок кашу. Рядом стояли кружки с молоком и подаренные ребятам гостинцы: трофейные плитки шоколада, конфеты, печенье.
«Приятного аппетита», — пожелал я. «Что ж, давайте знакомиться», — протягивая руку, сказал: «Генерал Железников. Кто из вас товарищ Кругликов, а кто товарищ Маренков?»
Они встали и, подавая свои ручонки, безотрывно уставившись на погоны, тихо назвали себя. Чтобы сгладить их смущение, я сказал повару: «Л нас накормишь? Давай и нам каши, я ведь еще не завтракал».
Все посторонние вышли, и мы остались одни. «Где же вы приземлились? — спросил я. — Не страшно было?». Отвечают: «Ночь, страшно, нас вытолкнул немец из люка самолета. А приземлились на окраине городка. Дождались утра, пошли в городок, встретили девочек — они в школу шли. Мы спросили, где воинская часть или милиция. Они рассказали, как найти военных, ну, мы пришли сюда и все рассказали».
Я смотрю на них, лица хоть и упитанные, но глаза какие-то пугливые и одежда на них явно с чужого плеча, возможно, с неживых уже красноармейцев.
Первое, что я сделал — вызвал старшину и приказал: «Пока Миша и Петя завтракают и отдыхают, приготовьте им баню. После бани переоденьте во все новое, чистое, подогнанное по росту обмундирование, подберите сапоги; не подберете — пошейте по размеру. А их одежду сожгите. Подумайте, где их разместить, поставьте на довольствие».
Из столовой я направился к себе, а по дороге попросил Василия Степановича взять над ребятами шефство и устроить в ближайшую школу. В кабинете уже была готова докладная в Москву, в Главное управление контрразвед-ки «Смерш» и спецсообщение в ГКО И. В. Сталину. Взяв эти документы с собой, я отправился к члену Военного совета Льву Захаровичу Мехлису. Доложил ему об успешном наступлении 11-й гвардейской армии и положил на стол спецсообщение для Сталина. Прочитав его, Мсхлис сразу уяснил: суть сообщения в том, что немцы пытаются любыми средствами затормозить наступление наших войск, нарушив их снабжение железнодорожным транспортом.
Во время нашего обмена мнениями раздался телефонный звонок аппарата ВЧ правительственной связи. Мех-лис снял трубку, послушал и ответил: «Здравствуйте, товарищ Сталин!» Что Сталин говорил бывшему своему любимому помощнику, я не слышал. Но по ответам Мехлиса понял, что Сталин недоволен топтанием на месте войск фронта. Недовольство Сталина основывалось на том, что в течение двух недель войска фронта не могли прорвать оборону немцев, которую они возводили два года и которую обороняла 9-я армия лучшего генерала Моделя — «льва обороны», как его называли сами немцы.
В ответ Мехлис оправдывался, как всегда ссылаясь на плохую работу штаба и на неумелое руководство войсками командующего фронтом. «Зато армия Баграмяна, — отвечал Мехлис, — сегодня прорвала оборону и уже продвинулась вперед на двадцать километров». Видимо, Сталин спросил, что еще нового.
Мехлис ответил: «Вот тут докладывает мне Железников, начальник «Смерша». Они арестовали двух диверсантов-подростков, которые по заданию немцев должны были взрывать паровозы. Учитывая, что в тылы фронтов заброшено 29 таких диверсантов, это создает опасность нашим коммуникациям. Немцы явно стремятся нарушить снабжение советских войск железнодорожным транспортом».
Поскольку дело уже касалось контрразведки, Мехлис отстранил от уха микрофон так, чтобы я мог слышать реакцию Сталина. Я услышал медленный, с акцентом голос Сталина. Он говорил: «Значит, арестовали! Кого? Детей! Им учиться надо, а не в тюрьме сидеть. Выучатся — порушенное хозяйство будут восстанавливать. Соберите их всех и отправьте в ремесленное училище. А об опасности нашим коммуникациям доложить в ГКО». Сталин попрощался, а Мехлис — трепетно, даже, как мне казалось, с удовольствием, — еще держал перед собой трубку телефона.
Мы направили в Москву донесения, и вскоре оттуда по нашей информации и сведениям из других источников Главное управление контрразведки «Смерш» разослало всем своим органам на местах ориентировку, в которой указывалось, что, хотя все 29 подростков-диверсантов и отказались выполнять задания германской разведки, тем не менее немецкие спецслужбы и в дальнейшем могут использовать детей для выполнения в нашем тылу аналогичных заданий по диверсии, поэтому предлагалось:
1. Проинструктировать сотрудников оперативно-розыскных групп и агентуру, используемую для розыска вражеских разведчиков, а также ориентировать командование частей Красной армии, контрольно-пропускных пунктов и постов службы ВНОС о возможных забросках немецкой разведкой на нашу сторону подростков с диверсионными заданиями — для усиления их розыска.
2. При появлении в районах железных дорог и населенных пунктов подростков, вызывающих подозрение, тщательно обыскивать их в целях обнаружения взрывчатки и пропусков, выданных немецкой разведкой, и путем опросов выяснять причины и цели их пребывания в данном месте.
3. При задержании подростков-диверсантов и получении от них сведений о том, что полученную от немцев взрывчатку они спрятали или выбросили, — немедленно принимать меры к ее розыску, привлекая для этого и самих диверсантов.
4. Обо всех случаях задержания подростков-диверсантов немедленно сообщать в Главное управление «Смерш».
«А Кругликов и Маренков оставались у нас, — продолжал рассказ Николай Иванович. — Они ходили в школу, иногда, когда требовалось, участвовали в оперативных мероприятиях вместе с оперативными работниками и чувствовали себя как дома.
В середине октября наше полевое Управление Брянского фронта было преобразовано во 2-й Прибалтийский фронт, наступавший на Ригу Несколько армейских соединений и нас, военных чекистов, перебросили в Прибалтику.
Мишу вместе с другими ребятами направили в Московскую область в училище, а Петю усыновил Василий Степанович и взял с собой на новый фронт. Но, к несчастью, они как-то по свежевыпавшему снегу ехали на «Виллисе», наскочили на мину и погибли. Похоронили мы их обоих на братском кладбище».
Впоследствии из ориентировок я узнал, что детей и взрослых диверсантов готовила абвергруппа-209 под условным названием «Буссард», которую разрабатывали чекисты 1-го Белорусского фронта. Расправились с ней в 1945 г.
И вот 4 тома этого дела я держу на столе и знакомлюсь со структурой немецкой военной разведки, абверкомандами и входившими в них абвергруппами, а также с их официальным составом и методами работы.
Структура немецкой военной разведки. Роль и место в ней «Буссарда»
Германская военная разведка и контрразведка до 1944 г. были объединены в управление «Абвер-заграница» под руководством адмирала Вильгельма Канариса[14] и подчинялись непосредственно шефу ОКВ — Главного командования немецких вооруженных сил фельдмаршалу Кейтелю[15].
Оставаясь орудием военной верхушки до лета 1944 г., Абвер вследствие интриг, противоречий с гражданской службой безопасности, а также участия Канариса в заговоре против Гитлера, был переведен в качестве самостоятельного военного управления в ведомство Гиммлера — Главное управление Имперской безопасности (РСХА)[16]. Канарпс был арестован и в 1945 г. казнен.
По замыслу плана «Барбаросса», рассчитанного на то, чтобы в течение трех месяцев молниеносно разгромить Советский Союз, политические и военные руководители фашистской Германии делали ставку не только на вермахт (вооруженные силы), но и на массовые диверсионные операции.
При этом они исходили из того, что диверсия — это особая наука, как тайно, так и скрыто готовить и проводить разрушения материальных объектов, уничтожать людей, наводить страх и панику. Острота и опасность диверсий, как в мирное, так и в военное время, заключаются в широком выборе объектов воздействия, скрытности подготовки, нанесении максимального ущерба, применении новейших средств науки и техники и, наконец, в тщательном отборе и обучении исполнителей. Все эти характеристики предопределяли выбор и мас