После обсуждения этого плана руководители приняли решение отойти в район Городище, переправиться через реку Многа, а далее прорываться к своим. Сначала был создан отряд прорыва под руководством полковника Рогатина. Ему удалось вырваться из окружения и, переправившись через реку Псел у хутора Млыны, выйти в расположение 5-го кавалерийского корпуса.
Военный совет и Штаб фронта с группой сотрудников Особого отдела, курсантов школы НКВД и бойцов охраны штаба готовились пройти рогатинским путем…
– Рама, рама, – кто-то закричал из офицеров.
– Это разведывательный самолет. Нас непременно засекут, а может, уже засекли? – высказался генерал Потапов. И он был прав – войско почти в 800 человек немец не мог не заметить. На следующий день 20 сентября по приказу Кирпоноса руководство фронтом укрылось в урочище Шумейково. Через некоторое время немцы, окружив, открыли ураганный огонь. Автору этих строк удалось побывать в урочище и живо представить, в какой западне оказались наши воины.
И, несмотря на тяжелое положение, офицеры штаба и военные контрразведчики – Михеев, Пятков, Горюшко, Белоцерковский перегруппировавшись, повели в атаку своих бойцов. Но силы были не равные. Сразу же погиб Горюшко, тяжело раненный Пятков, дабы не попасть в лапы фашистов, застрелился… В атаку с целью прорыва бойцов водили в бой генералы Кирпонос, Тупиков, Потапов, дивизионные комиссары Рыков и Никишов…
Урочище Шумейково, где находился раненый командующий, обстреливали с какой-то садистской яростью – видно, знали, кто там, на дне этой огромной ямы. Кирпонос, раненый в ногу, сидел у криницы. Ему дали попить. Кроме пулеметных и автоматных очередей, стали стрелять минометы. Одна из мин разорвалась рядом с командующим. Один из осколков пробил каску с левой стороны головы, но его рука вдруг дернулась к груди, – второй осколок угодил прямо под сердце. К нему подбежали офицеры. Михаил Петрович еще дышал. Он умер тихо, без последнего, тяжелого вздоха.
Со слов Юрия Семенова, тело командующего фронтом перенесли чуть ниже, к лощине. Тут же вырыли неглубокую могилу. Прощание было коротким, молчаливым. Моложавый майор из штаба фронта и двое раненых бойцов застыли в нерешительности, будто бы не зная, как положить убитого. И тогда майор снял с груди генерал-полковника Кирпоноса Золотую Звезду Героя под № 99 (?), орден Ленина и медаль «ХХ лет РККА», достал из кармана партийный билет и удостоверение личности, фотографию семьи положил обратно…
А вот пояснение Владислава Крамара – («Независимое военное обозрение» № 32 от 27.08.2004 г.):
– Единственным оставшимся в живых свидетелем гибели генерала Кирпоноса был его порученец Военного совета старший политрук Жадовский… С его слов, чтобы немцы не установили факт гибели командующего фронтом, перед тем, как захоронить тело, офицеры сняли с него драповую шинель, срезали с кителя петлицы со знаками различия, сняли Звезду Героя Советского Союза № 91 (?), вынули из кармана документы, расческу, платок и письма.
В октябре 1943 года, через месяц после освобождения Сенчанского района, Жадовский по заданию Генштаба принял участие в работе специальной комиссии по установлению местонахождения останков Кирпоноса… В акте судебно-медицинской экспертизы указано, что «покойному при жизни были нанесены осколочные огнестрельные ранения в области головы, грудной клетки и левой голени», что исключает версию самоубийства…
Ночью две небольшие группы Тупикова и Михеева, не теряя надежды на прорыв, выбрались из урочища. Первая группа сразу же попала в засаду – генерал погиб в перестрелке. Группа Михеева, с раненным в ногу руководителем, в составе: своего заместителя Якунчикова, члена Военного совета 5-й армии дивизионного комиссара Никишова, начальника Особого отдела одной из дивизий этой армии старшего лейтенанта госбезопасности Стороженко и трех красноармейцев из взвода охраны, направились на восток. Шли очень медленно. Утром 23 сентября вышли на околицу села Исковцы Сенчанского района. Решили дождаться вечера в стогах сена. Но немцам стала известна эта маскировка. Они бросили танки на практически безоружных, уставших людей и стали утюжить стога, из которых выбегали прятавшиеся там наши воины. Михеев, у которого в кожаной тужурке лежала последняя граната, побежал с боевыми друзьями в сторону глубокого оврага у села Жданы. Но они не успели добежать. У самого края обрыва их настигли гусеницы бронированного чудовища…
По имеющимся данным, комиссар госбезопасности 3-го ранга Анатолий Николаевич Михеев, даже мертвый, сжимал в руке маузер, в котором был пуст магазин. Гранаты тоже не оказалось в кармане. По всей вероятности, он ее использовал против надвигающегося танка…
Сегодня военные контрразведчики ходатайствуют перед верховными властями о присвоении А. Н. Михееву звания Герой России посмертно.
Автор, как уже говорилось выше, побывал с коллегами в урочище Шумейково. Это случилось 2 июня 1993 года. Рядом с памятным местом обелиск советскому солдату с винтовкой и примкнутым штыком. Он скромен, потому величав. При подходе к нему разразилась гроза, неожиданно пролился ливень, словно оплакивая павших. Он также неожиданно и затих. Мы спустились к кринице, из которой пили в 1941 году военные и чекисты. Мы тоже попробовали ломкую от холода родниковую воду. А потом за помин душ павших выпили положенные сто грамм. Под впечатлением увиденной картины родилось стихотворение.
Урочище Шумейково
Урочище Шумейково. Гроза
Ударила и ливнем обернулась, —
И Память болью
в сердце встрепенулась…
В момент исчезла неба бирюза.
Ступени Долга сверху вниз ведут,
Тут мрачною для Родины порою
Судилося судьбиною героям
Последний под защиту взять редут…
Подняли чарки, —
пухом стань земля
Известным нам
и неизвестным лицам!
Полным полна
от слез людских криница,
Мы пьем на тризне,
искренне молясь.
Как жаль, – затерты доблести слова,
И памятник мне показался серым,
Забытым, и лишенным веры
Всех поименно воинов назвать!
Жизнь и действия Анатолия Николаевича Михеева в первые, самые тяжелые месяцы войны заслуживают высокой оценки. И вот Совет ветеранов военной контрразведки ФСБ РФ подготовил письмо руководителю Службы организационно-кадровой работы ФСБ РФ генерал-полковнику Ловыреву Е. Н., в котором указывается:
«Уважаемый Евгений Николаевич!
Совет ветеранов Департамента военной контрразведки ФСБ России в своей повседневной работе уделяет большое внимание воспитанию молодых чекистов, населения города Москвы и учащихся школ на примерах боевых подвигов сотрудников госбезопасности в мирное и военное время, увековечиванию их памяти.
Наиболее положительно воспринимаются слушателями беседы о героической деятельности бывшего комиссара государственной безопасности 3-го ранга Михеева А. Н. О его личном участии в боях и рукопашных схватках с фашистами, руководстве отдельными операциями по отражению атак немецких войск и по выводу группы военнослужащих и чекистов из окружения, его героической гибели в одном из боев.
Учитывая изложенное и необходимость популяризации положительной оценки правительством страны и руководством Федеральной службы безопасности России подвигов, совершенных чекистами, мы, группа ветеранов военной контрразведки ФСБ России, убедительно просим Вашего ходатайства перед Директором ФСБ России о представлении Михеева Анатолия Николаевича, 1911 года рождения, уроженца г. Кеми Карельской АССР к званию Героя Российской Федерации (посмертно) за мужество и героизм в боях за свободу и независимость нашей Родины».
Документ подписали более двух десятков заслуженных генералов и офицеров военной контрразведки, в том числе и участников Великой Отечественной войны.
В логове Абвера
Операции по проникновению в германские спецслужбы военная контрразведка начала активно проводить лишь с середины войны, так как в ее начальный период армейские чекисты не располагали достаточными материалами о разведывательных органах, спецшколах, формах и методах тайной подрывной деятельности противника в новых условиях. К тому же оперативный состав не имел необходимого опыта в подготовке и проведении зафронтовых контрразведывательных мероприятий. Недостаточно было и хорошо подготовленной для этой цели агентуры, способной длительное время действовать в логове врага. Отсутствовала практика составления правдоподобных легенд и способов связи с заброшенной за линию фронта агентурой.
Длительное время, особенно в начале войны, недооценивалась некоторыми военными контрразведчиками работа по перевербовке вражеских агентов, – их судьбы чаще всего решали пули военных трибуналов, чекистов и командования.
В этой главе речь пойдет вовсе не о тех случаях, о которых в народе говорят: «Брось везунчика в воду, и он выплывет с рыбой в зубах», а о смелых, хорошо подготовленных и проверенных наших патриотах-разведчиках, направленных в логово врага сотрудниками военной контрразведки.
Не случайно бывший директор ЦРУ Ален Даллес в своей книге «Искусство разведки» справедливо утверждал:
«Информация, которую добывали советские разведчики во время Второй мировой войны, содействовала военным успехам Советов и представляла собой такого рода материал, который является пределом мечтаний для разведки любой страны».
Немалую лепту в дело вскрытия планов противника внесли и зафронтовые разведчики особых отделов НКВД, НКО, а затем и ГУКР «СМЕРШ».
Необходимо сказать, что для ведения разведывательно-подрывной деятельности против СССР в июне 1941 года Абвером – военной разведкой вермахта – был создан объединенный штаб «Вали», которому подчинялись абверкоманды, приданные группам армий «Север», «Центр» и «Юг». В подчинении каждой команды было от трех до восьми абвергрупп.
Разведывательным командам присваивались номера от 101-й и далее, диверсионно-террористическим – от 201-й, контрразведывательным – от 301-й. Количество таких абвергрупп достигло к началу 1944 года ста тридцати.