Примерно в 3 часа ночи 6 сентября самолет совершил посадку, но при этом крылом зацепил дерево. Удар был такой силы, что оторвался крайний мотор. Естественно, что подняться на таком самолете пришельцы с неба уже не могли.
«Его пассажиры Политов и Шилова, – как писал участник операции С. Остряков, – тут же спустились по трапу на мотоцикле и через минуту скрылись в лесном сумраке. Но фактически их уже обнаружили на советской земле. Хотя «Арадо» и удалось уйти от зенитного обстрела, никакая сила не могла укрыть его от зорких «глаз и ушей» службы противовоздушной обороны Красной Армии. Самолет еще только кружил над местом посадки, а ближайший пункт ПВО уже сообщал о нем чекистам. Когда террористы покидали воздушный корабль, на их захват уже мчались оперативные работники Кармановского отдела НКВД вместе с офицерами военкомата и бойцами ПВО.
На месте приземления они нашли лишь поврежденную машину. Гитлеровские летчики скрылись в лесу (вскоре пятеро из них были задержаны, шестой, оказавший сопротивление при задержании, был убит). Стало ясно, что пассажиры тоже находятся где-то недалеко, но стремятся как можно быстрее исчезнуть из опасной для них зоны. Силами чекистов и милиции были немедленно перекрыты все дороги по направлениям вероятного передвижения вражеских лазутчиков».
Начальник Кармановского РО НКВД – старший лейтенант Ветров, получив сообщение о приземлившемся самолете и мотоциклистах – мужчине и женщине, срочно выехал с группой в пять человек на задержание указанных лиц. Утром в двух километрах от поселка Карманово в направлении деревни Самуйлово Ветров заметил ехавших на мотоцикле мужчину в кожаном летнем пальто с погонами майора и женщину в звании младшего лейтенанта. Ветров остановил мотоциклистов и потребовал документы. Они предъявили удостоверения личности и командировочные предписания для проезда в Москву на имя сотрудника ВКР, заместителя начальника отдела контрразведки «СМЕРШ» 39-й армии майора П. И. Таврина, и секретаря-машинистки того же отдела младшего лейтенанта Л. Я. Шиловой.
На предложение Ветрова следовать в РО НКВД Таврин категорически отказался, мотивируя тем, что ему, как прибывшему по срочному вызову с фронта, каждая минута дорога. Лишь при помощи прибывших работников РО УНКВД Таврина удалось доставить в райотделение. Он предъявил удостоверение за № 1284 от 5.9.1944 года со штампом начальника п.п. 26224, что он командируется в город Москва в ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР, и телеграмму того же ведомства № 01024.
Сами документы не вызвали подозрения у проверяющих – насторожило другое. На гимнастерке Таврина все его награды за «подвиги» были сбиты в кучу с нарушением недавно установленного порядка их ношения. На вопрос, откуда они едут, майор назвал прифронтовой город, находившийся примерно в двухстах с лишним километрах на запад, а по виду у офицеров не чувствовалось ничего похожего на утомление от такой дальней ночной дороги. К тому же всю ночь лил дождь, а одежда у мотоциклиста и его спутницы была совершенно сухая.
После проверки документов через начальника Гжатского РО НКВД Иванова была запрошена Москва и установлено, что майор Таврин в ГУКР «СМЕРШ» не вызывался и таковой в должности заместителя начальника КРО «СМЕРШ» 39-й армии не значится. После этого Таврин и Шилова были по отдельности задержаны.
Первый допрос их провели заместитель начальника 2-го Управления НКГБ СССР комиссар госбезопасности Райхман и начальник Отдела ГУКР «СМЕРШ» НКО полковник Барышников.
После ареста Таврина и Шиловой была разработана радиоигра с немецким разведцентром под кодовым названием «Туман». Поддерживала двустороннюю радиосвязь с «Цеппелином» радистка Шилова. Нашими радиограммами немцам действительно «туманили» мозги. Последнее сообщение, отправленное Шиловой, ушло в разведцентр 9 апреля 1945 года, но ответа получено не было. Не до этого было недобитым гитлеровским разведчикам – надо было спасать свои шкуры.
1 февраля 1952 года уголовное дело по обвинению Таврина и его жены Шиловой по ст. ст. 53-1а и 19-58-8 УК РСФСР было рассмотрено в закрытом судебном заседании Военной коллегией Верховного суда СССР без участия гособвинения и защиты.
Обвиняемых приговорили к исключительной мере наказания – расстрелу. Ходатайства о помиловании Президиум Верховного Совета СССР отклонил. Приговор в отношении Таврина приведен в исполнение 28 марта 1952 года, в отношении Шиловой – 2 апреля.
Так бесславно закончили преступную жизнь «посланцы с неба».
Иванов о СМЕРШе
Когда Леонид Георгиевич Иванов приходит в Совет ветеранов департамента военной контрразведки, вокруг него всегда собираются любознательные офицеры – ветераны помоложе, не заставшие войну. Он словно магнит притягивает к себе своими честными рассказами о службе по линии Особых отделов – военной контрразведки. Огромный опыт оперативной работы создает ауру притягательности к нему во время его бесед, возведенную в квадрат или даже в куб за счет участия в боевых действиях в период минувшей войны в рядах легендарного ГУКР НКО «СМЕРШ». В годы войны в качестве оперуполномоченного Особого отдела, а затем «СМЕРШ» он участвовал в обезвреживании более чем тридцати агентов, агентов-парашютистов и диверсантов, около десяти силовых задержаний провел в одиночку. Он кавалер девяти боевых орденов. Почетный сотрудник госбезопасности СССР.
Генерал-майор в отставке Л. Г. Иванов доступен, откровенен, честен в своих воспоминаниях о тяжелейших испытаниях, выпавших на долю молодых лейтенантов, опаленных пламенем страшной войны.
Автору этих строк приходилось неоднократно встречаться и разговаривать с ним, но никогда он не выказывал менторского высокомерия. Манера его повествования такова: говорить не столько о себе, сколько о деле и товарищах – коллегах по огненной и незримой войне с тайным противником спецслужб, активно работавших против нашей Родины до войны, во время войны и после войны.
Накануне 90-летнего юбилея военной контрразведки его пригласили на праздничное собрание. Несмотря на преклонный возраст и болезни, обступившие со всех сторон, он с тростью пришел, чтобы поделиться с «молодыми» ветеранами не только воспоминаниями о давно минувших делах, но и сказать напутственное слово, кому еще по возрасту придется некоторое время жить в «реформаторских» условиях. Он никогда не прислонялся к власти, называл черное черным, а белое белым. Особенно он резок, когда на газетно-журнальные полосы и голубые экраны телевидения попадают статьи и фильмы, часто сырые, а подчас умышленно искажающие истину о работе военных контрразведчиков в годы войны, работу которых он знает не с позиций генеральских должностей, а простого опера. Именно всю сложную работу военных контрразведчиков, по его мнению, сегодня пытаются очернить те, кто совершенно не знает о предмете исследования. К таким «шедеврам» он относит художественные фильмы «Смерть шпионам», «Штрафбат», «Сволочи» и др.
«В сегодняшней буржуазной России, – говорил Леонид Георгиевич, – с необходимостью доказывать преимущества политического и государственного образования под названием РФ над великим и могучим СССР ложь стала ремеслом многих политиков, журналистов, режиссеров, ведущих. Лгут они виртуозно – и по мелочам, и по-крупному, лгут так, что даже их западные кураторы замолкают – не то брезгливо, не то смущенно».
– Что вас подвигло на написание книги «Правда о «СМЕРШЕ», книги-исповеди? – спросил его один из ветеранов.
– Если честно, не честно говорить я не умею, – это клевета, которая стала в изобилии плодиться на различных, главным образом желтых, печатных страницах в годы горбачевско-ельцинской «демократии». Клевета касалась самого святого – подвига советского солдата в годы Великой Отечественной войны. Среди клеветников оказались люди самых различных национальностей, гордящихся своей нерусскостью, люди, чья главная, хотя и скрытая, суть в том, что свою бесталанность и никчемность они списывают на промахи политики Советского государства…
Его прямота некоторых, быстро перекрасившихся партийных чиновников, ставших в один миг либералами, ставила в тупик, когда он не чернил недавнее, большое Отечество, а говорил о достижениях в нем. Он подчеркивал, что государство, победившее неграмотность и разруху, разгромившее германский фашизм и целый десяток агрессивных государств, управляемых антисоветскими и антирусскими правительствами, ставшее сверхдержавой и открывшее человечеству путь в космос, не могло быть совковым.
– Как и когда вы попали в органы? – спросил я его на одной из встреч в Совете ветеранов военной контрразведки.
– После окончания школы с отличием я поступил в Академию связи. Она располагалась тогда на шоссе Энтузиастов в доме № 109А, недалеко от завода «Компрессор». В январе 1939 года меня пригласил на беседу оперативный работник НКВД и предложил перейти на работу в органы. Я стал отказываться, хотелось продолжить учебу в техническом вузе. Но чекист оказался напорист, и его доводы были, наверное, более вескими. И вот так я стал учиться в школе НКВД в Сиротском переулке. Окончил ее я тоже с отличием, и мне было присвоено звание на ступень выше. На петлице заалели три кубаря вместо двух. Я стал младшим лейтенантом госбезопасности. Оставляли в Москве, но я попросился на периферию. Попал в распоряжение НКВД УССР, а оттуда вместе с войсками оказался в Северной Буковине. Там я вместе с пограничниками одной из застав встретил войну, приняв свое первое боевое крещение.
А потом была оборона Одессы, Керченская трагедия, Сталинградская эпопея, Западная Украина, Молдавия, Польша и, наконец, Германия. Я оказался в поверженном Берлине. 1418 дней и ночей не простого хода, а боев с заклятым противником не на жизнь, как говорится, а на смерть, которую я видел постоянно. Она выкашивала людей пулями и осколками круглосуточно…
Во время войны, особенно в начальный ее период, со слов ветерана, кроме агентуры противника, большую опасность представляли изменники Родины. На сторону немцев переходили не только одиночки, но целые группы. Были даже такие случаи, когда изменники, сговорившись, убивали своего командира и переходили на сторону немцев. Чтобы побуждать наших людей к измене, фашисты