Один из них неожиданно рассказал, что днем он лично видел как курсант, который готовился в наряд, встречался с девушкой и договаривался о какой-то встрече в ночное время. Этот курсант первым отстоял свою смену и сейчас отдыхает. Его немедленно подняли, и после некоторого запирательства он рассказал, что во время нахождения на посту он в течение двух часов говорил со своей знакомой через забор, а потом ушел спать.
Он назвал имя девушки и адрес, где она живет. Утром она рассказала, что действительно приходила на свидание к знакомому курсанту, но поскольку ночью одной ходить опасно, то пригласила свою подругу. После смены часового девушки остались около забора, чтобы познакомиться с другим курсантом.
Для привлечения его внимания они первоначально стали бросать в его сторону маленькие камушки, а затем и более крупные. Но этот «псих», как они выразились, не понял их добрых намерений и открыл стрельбу. Они спрятались за памятником, а потом покинули кладбище.
Никаких посторонних лиц они не видели. Было сделано предположение, что попадание пуль в каменные памятники вызывало искры от ударов, что часовые в темноте могли принять за ответные выстрелы. При осмотре эта версия нашла свое подтверждение, так как на многих памятниках были обнаружены свежие следы от пуль.
По этому факту я докладывал лично Кравченко Н.Г., а тот имел разговор с начальником штаба округа. После этого случая командование училища по всем нарушениям караульной службы приняло самые строгие меры.
Еще один пример, когда мне пришлось принимать активное участие в разбирательстве конкретного факта. К дежурному по особому отделу пришел прапорщик, который принес бумажник, обнаруженный им в туалете на станции Львов. В бумажнике находились три листовки, исполненные от руки на обрывках газет с призывом «Бей москалей» и подпись — «Сичовый стрилець запорожец».
Автора искать не надо было. Кроме листовок, там же лежал его паспорт и на клочке бумаги записан адрес КЭЧ, Львовского гарнизона, которую обслуживал я.
Однако в списках работников этого заведения он не значился, и пришлось потратить нимало сил, чтобы найти его. Первоначально было принято решение направить меня в село Пустомыты, расположенное недалеко от города Львова, в котором объект оперативной заинтересованности был прописан.
Приехав рано утром в это село на пригородной электричке, я обратил внимание на какую-то чрезмерную оживленность его жителей. Они собирались группами, переходили из дома в дом и о чем-то негромко переговаривались. Некоторые из них, увидев меня в военной форме, низко кланялись и говорили: «День добрый, пан офицер». Один из подростков даже вызвался проводить меня до здания, где размещался районный отдел госбезопасности.
Там во дворе тоже было много оперативных сотрудников и автомашин. Начальник райотдела, узнав о цели моего приезда, удивился, почему я без оружия и повел в каменный сарай, где находились задержанные ночью трое бандитов. Он добавил, что всех бандеровцев они переловили, а эти — последние, которые около десяти лет скрывались в бункере, построенном в лесу.
Стало известно, что они в эту ночь придут за продуктами. Задержанными были два мужчины с обросшими бородами, с лицами землистого цвета и молодая девушка привлекательной внешности, которая являлась связной надрайонного провода ОУН. Как сказал начальник райотдела, их дальнейшую судьбу будет определять следствие и суд, а пока мы их отправляем во Львов — в следственный изолятор.
Во время этой поездки об интересующем меня человеке удалось узнать немного. Он постоянный житель этого села, никакой активной националистической деятельностью ранее не занимался, малограмотный, в основном проводил время на приусадебном хозяйстве. Часто выпивает, иногда как печник выезжает во Львов, чтобы заработать дополнительно денег на содержание семьи и выпивку. К сожалению, они не знали, где он работает.
После возвращения во Львов мы пригласили коменданта нашего отдела подполковника Королева и попросили его оказать помощь в розыске. Когда ему показали паспорт и фотокарточку, он тут же сказал, а что его искать он работает у нас в хозяйственном взводе, вместе с солдатом переводит печное отопление на газовое. Этого человека ему рекомендовали в КЭЧ, а работал он по разовому соглашению.
Дальнейшая работа по печнику больших затруднений не вызывала. Был добыт образец его почерка, и графическая экспертиза подтвердила его авторство в изготовлении листовок. Через территориальные органы было установлено, что нигде аналогичных листовок не обнаружено, а сам автор был малограмотным человеком, никакой враждебной деятельностью не занимался.
Поэтому генерал-майор Кравченко Н.Г. дал указание о его профилактике с последующей пересылкой материалов по месту жительства.
В ходе профилактической беседы «печник» сначала отрицал свое авторство в изготовлении листовок, но после изобличения материалами графической экспертизы сознался, что действительно изготовил их в количестве трех штук, но долго не решался где-либо разбросать их. Мотивом к их написанию послужило то, что он длительное время искал работу по специальности, но везде ему отказывали, в том числе и на военных объектах. Сделал он это после «хорошей пьянки».
Ремонт печей во взводе охраны продолжал уже другой печник, а коменданту отдела Королеву генерал Кравченко Н.Г. сделал серьезное внушение за допущенное нарушение в поборе специалистов из гражданских лиц.
— В Киеве проживает ветеран военной контрразведки генерал-майор Василий Ефимович Грачев. Говорят, он тоже был знаком с Николаем Григорьевичем. Это соответствует действительности?
— Действительно, в конце 2010 года в Киеве вышла книга ветерана военной контрразведки генерал-майора Грачева Василия Ефимовича «Через годы, через расстояния». Издание является подарочным и предназначено для ветеранов и родственников, поскольку тираж его всего шестьдесят экземпляров.
В этой книге наряду с личными воспоминаниями Грачев В.Е. довольно подробно делится своими впечатлениями о генерале Кравченко Н.Г., у которого он пользовался особым доверием. В частности, во время одной из поездок в подчиненные органы он услышал рассказ Кравченко Н.Г. о его пребывании в Тегеране и обстоятельствах получения генеральского звания.
Грачев В.Е. описывает это следующим образом:
«…И вдруг Кравченко Н.Г. получает команду немедленно явиться к И.В.Сталину, который в этот момент находился в посольском парке вместе с Рузвельтом. Он сидел в кресле, а Сталин похаживал возле него. Подполковник Кравченко по воинским правилам и уставу доложил Сталину о своем прибытии по его указанию. Он взял Н.Г.Кравченко под руку и сказал Рузвельту:
— Вы хотели видеть своего спасителя? Вот, пожалуйста.
Рузвельт подал руку Кравченко и, пожимая, долго продолжал
держать ее. Он выразил ему слова благодарности за важную победу над врагом. А обращаясь к Сталину, сказал:
— Я хотел бы видеть его генералом.
Сталин мигом ответил:
— С Вами встречается генерал Кравченко.
Так на тридцать втором году жизни этот замечательный, внешне очень красивый, высокого роста и плотного телосложения, скромный человек, о котором я еще не раз буду вспоминать, получил звание генерала фактически от Рузвельта.
Обрадованного этой встречей Николая Григорьевича не покидало сомнение — не являлось ли услышанное от двух великих мира сего вождей вынужденным эпизодом дипломатического приличия? Но всякие сомнения рассеялись, когда через два дня из Москвы ему был доставлен полный комплект генеральского обмундирования. Официально оформлено это было в феврале 1944 года».
Грачев В.Е. уже после увольнения Кравченко Н.Г. старался поддерживать его в моральном плане. До последних дней между ними поддерживалась почтовая связь, из которой видно как было ему трудно переносить свое падение. В августе 1960 года Кравченко Н.Г. писал:
«Я уехал от Вас с позорным клеймом, утешает меня одно — время покажет, что я не был подлецом и никогда им не буду».
В другом письме он признавался:
«Я горько страдаю, хочу забыть все, но не в силах — много отдано жизни и здоровья… Жестоко со мной обошлись руководители — одним махом уничтожили мою жизнь, плюнули в лицо».
В 1962 году переписка между ними прекратилась, и Н.Г.Кравченко вскоре ушел из жизни.
Считаю необходимым заметить, что Грачев В.Е. во время руководства Кравченко Н.Г. Особым отделом КГБ по ПрикВО прошел ступени оперуполномоченного, старшего оперуполномоченного, заместителя начальника второго сектора, заместителя и начальника 24-й Железной мотострелковой дивизии. На последнюю должность он был назначен в звании капитана.
Кравченко Н.Г. хорошо разбирался в людях, ценил их упорство и трудолюбие. И пример с Грачевым не единственный. В отношении достойных сотрудников он смело принимал решения об их дальнейшем росте.
Николая Григорьевича я знал в течение пяти лет и, наблюдая за его поведением в повседневной жизни, могу сказать, что он никогда не подчеркивал и не выпячивал свои заслуги. Держал себя скромно, но с достоинством.
Ходил в военной форме, всегда был подтянут, ухожен, опрятен. Жил он рядом с Особым отделом округа в особняке. Всегда на службу ходил пешком. Машиной пользовался только при поездках в штаб округа или в подчиненные органы. Оперативные совещания проводил грамотно, задачи ставил предельно четко. На партийных собраниях присутствовал, но выступал крайне редко, объясняя это тем, что надо больше работать и меньше говорить.
Кравченко Н.Г. не боялся черновой работы, знал хорошо обстановку во всех органах, лично участвовал в некоторых сложных оперативных разработках. Во время его нахождения в указанной должности Особый отдел Прикарпатского военного округа проверялся комиссией 3-го управления КГБ при СМ СССР. Округу в целом была дана положительная оценка.
Он постоянно поддерживал деловой контакт с территориальными органами ряда областей, где размещались войска округа. Также хорошие отношения у него были с командованием и Военным Советом округа. В то же время предвзято относился к нему военный прокурор, который ссылался на Указ Президиума Верховного Совета об усилении контроля за правоохранительными органами, пытался вмешиваться и в служебную деятельность Особого отдела. На этой почве отношения их были натянутыми.