так долго ждал, чтобы осуществить возмездие? Определенно следует копнуть поглубже в этой истории с реабилитационным центром. А пока необходимо извлечь максимум пользы из Ванды.
— Вы могли бы немного рассказать об отношениях Хло с мужем? Поларис был щедр? Он не отказывал ей в деньгах?
Ванда отпила кофе:
— Ей хорошо жилось с ним. Он покупал все, что она хотела. Дорогую одежду, драгоценности, машину. И все в этом роде. Стоило лишь попросить. В самом начале, как я уже говорила, он дал денег для меня.
— А у нее были свои деньги? Постоянный источник дохода? Например, пособие? Или всегда приходилось просить, когда ей что-то было нужно?
— Именно это угнетало Хло. Вряд ли она стеснялась просить у него деньги. Хло просила бы о подарках независимо от того, сколько денег у нее самой. Но она хотела иметь свои деньги. Рассказывала мне, как ее бесит, что он знает, на что она потратила каждый цент. Иногда, когда они ссорились, ей было сложнее получить то, чего она хотела.
— Что вы имеете в виду? — я наклонилась вперед.
Ванда покраснела, сожалея о сказанном:
— Ничего. Зря я это сказала.
— Пожалуйста, Ванда, — я протянула руку. — Мне нужно знать правду, какой бы незначительной она вам ни казалась. Это поможет понять, что же на самом деле произошло с вашей дочерью.
Ванда нахмурилась, затем кивнула:
— Я расскажу. Только, пожалуйста, не поймите меня превратно. У Хло и Полариса был тяжелый период в отношениях. Все люди проходят через это. Особенно, когда между ними большая разница в возрасте. Я думаю, это естественно.
— Конечно, — сказала я ободряюще.
— В эти периоды Поларис переставал давать денег. Хло чувствовала себя… нищей. Ну, вы понимаете. У нее ведь не было работы. Ей было тяжело.
— Как вы думаете, Хло пыталась заполучить деньги другим способом?
— Например?
Я замолчала. Не хотелось ранить чувства Ванды, оскорбляя память ее дочери. Но это единственный способ добыть нужную информацию.
— Шантаж. Как вы думаете, возможно ли, чтобы Хло пыталась шантажировать людей?
Ванда не рассердилась. Просто откинулась на спинку стула и посмотрела на розы над головой, обдумывая вопрос:
— Возможно. Я точно не знаю. А она что, шантажировала кого-то? Именно поэтому вы спросили?
Я не ответила ей прямо:
— Она была способна на такое?
Ванда поставила чашку на блюдце и вздохнула:
— Может быть. Как я уже сказала, моя дочь была сложным человеком.
— Перед ее смертью вам не показалось, что у нее больше денег, чем обычно?
Ванда нахмурилась:
— По правде говоря, да. Я знаю, потому что она давала их мне. Хотя я и не просила. Она была в курсе, что я коплю деньги на место в галерее в центре города. Однажды, за три месяца до смерти, она объявилась, не позвонив. Застала меня врасплох. Я приготовила ей ланч. Она дала мне чек на сумму в 25 тысяч долларов. Заявила, что на эти деньги я смогу купить часть галереи. А потом, неделю спустя, позвонила и сказала, чтобы я не беспокоилась о своей закладной. Она сама все заплатит за меня.
Впервые за то время, пока я сидела в гостях у Ванды, она расплакалась:
— Я-то решила, что она получила деньги от Полариса. Оказывается, она шантажировала кого-то? Ох, в этом вся Хло. Сделала такую гадость, а потом одарила меня деньгами. Такая жестокая и заботливая одновременно.
Глава 21
На следующее утро я собиралась отправиться в Оджай и расспросить Блэкмора о его отношениях с Хло. Но вместо этого пришлось поехать к Лили. Один из ее помощников позвонил на рассвете и сообщил, что Лили вернулась из Японии и сможет втиснуть меня в свой график, если мне удастся приехать к десяти утра. Я завезла детей в школу и приехала раньше. Помощник Лили провел меня в комнату для завтрака. Стол был накрыт на четверых. На столе стоял нежно-голубой фаянсовый сервиз, и были разложены хрустящие белые салфетки. В вазе того же цвета торчал огромный букет благоухающих роз персикового цвета. Стеклянный кувшин со свежевыжатым апельсиновым соком влажно поблескивал в середине стола. Из кофейника шел пар.
— Наливайте себе сок и кофе. Повар подаст завтрак через минуту, — сказал помощник. — Как только Лили с матерью закончат занятия йогой.
В этом расследовании меня хорошо кормили. Это делало беременность в некотором роде приятным состоянием.
— Беверли здесь?
— Они с мистером Грином приехали из Сакраменто пару дней назад. Их дом в Лос-Анджелесе ремонтируют, поэтому они остановились здесь.
Я прочла уже почти половину «Лос-Анджелес Таймс», когда появился отец Лили. Он неуклюже ввалился в комнату в велосипедных ботинках, держа под мышкой шлем. Черные велосипедные лосины обтягивали его мускулистые ноги, а лайкровая футболка с французскими логотипами плотно облегала грудь и плечи, оставляя обнаженными рельефные бицепсы и загорелые руки. Его волосы были так коротко подстрижены, что невозможно определить их цвет, а в одно ухо он вдел маленькую золотую сережку. Разгоряченный и взмокший, он выглядел моложе своих лет, но его лицо было каким-то натянутым, будто разглаженным, и я не могла не усомниться, натуральна ли его молодость.
Улыбнувшись, он поприветствовал меня:
— Доброе утро.
— Здравствуйте.
— Пить хочется, — он выпил залпом полный стакан апельсинового сока и вытер рот тыльной стороной ладони. — Я помню вас. Мы встречались на вечеринке после развода Лили.
Когда развод окончательно завершился, Лили закатила большую вечеринку, где щеголяла в перекрашенном в черный цвет свадебном платье от Веры Вонг за девятнадцать тысяч долларов. Интересно, что она собирается делать с теми фотографиями, если всерьез хочет возобновить отношения с Артуром.
— Как дела в Сакраменто? Штат Калифорния все еще платежеспособен?
— Боюсь, вам придется спросить об этом мою жену. Я в основном слежу за политикой и наукой.
— Получается, что вы сейчас отошли от дел?
— Да, — кивнул он.
— А чем вы занимались? — Я смутно помнила, как пару лет назад Лили рассказывала, что ее отец ушел из политики. Учитывая, что в прошлом он жил в коммунах и выращивал марихуану, я представляла себе, чем он мог заниматься.
— Я был лоббистом в нескольких компаниях по защите окружающей среды. В основном это были общественные группы по борьбе с экорасизмом.
— Ах да.
Теперь я вспомнила, что читала о кампании, развернутой Рэймондом против правительства. Он хотел добиться выделения финансов для очистки общественных учреждений от вредного грибка.
Рэймонд выдвинул стул из-за стола и сел:
— Выборы Беверли положили конец моей карьере. Тяжело быть лоббистом и одновременно мужем спикера Ассамблеи.
Мне показалось, или в его голосе действительно прозвучала горечь?
— Мой последний проект был связан с заводом по утилизации отходов в Ричмонде. Мы оставили в дураках богатеньких белых юристов и докторов из Уолнат-Крик. И богатых белых либералов из Беркли тоже.
Мне вдруг стало неловко. В конце концов, я и сама белый юрист, и по сравнению с рабочим классом, то есть большинством населения Ричмонда, мрачного городка севернее Окленда, я считаюсь богатой. Хотя, с другой стороны, Рэймонда тоже нельзя назвать бедным.
Лили с мачехой спасли меня от подписания внушительного чека на пожертвования, дабы смягчить вину перед обществом. Они вошли в комнату, обе в черной одежде, в полуботинках и лайкровых штанах для занятий йогой. На Лили был топ с изображением Ганеши, индийского бога с головой слона. Наряд Беверли был проще — черный топ с вышитым санскритским символом «Ом».
— Как Япония? — спросила я Лили, когда она обняла меня, а мать сдержанно пожала мне руку.
— Хорошо, что выбрались из Лос-Анджелеса. Хотя и устали. В следующий раз я возьму с собой Сарасвати. В Токио нет ни одного учителя йоги.
— Сарасвати замечательная, — Беверли потянулась. — Не помню, когда я последний раз так уставала на тренировке. Честно говоря, впервые не болит шея.
Беверли была небольшого роста и крепкого телосложения, с копной равномерно окрашенных коричневых волос. Несколько широкоплеча для своей фигуры и полновата в талии. Но полнота не портила ее. Вероятно, в детстве она была коротенькой и толстой, но в зрелом возрасте приобрела определенную привлекательность. Казалась сильной и решительной. И была именно такой.
Рэймонд поднялся со стула и ухватил жену за плечи.
— Все ее напряжение накапливается здесь, — сказал он.
Беверли резко сбросила его руки. Я с удивлением заметила, что у нее ходят желваки. Она скрежетала зубами. Рэймонд тяжело сел обратно, чуть заметно покраснев. Очевидно, не все так гладко в этом браке. Это просто ссора, или же между ними назревает нечто более серьезное? Я вспомнила, как в газетах писали об интрижке Рэймонда с одной актрисой. Может быть, он теперь расплачивается?
Горничная, одетая в форменную рубашку, внесла на плече огромный поднос с едой. Она поставила на стол тарелки с разрезанными фруктами, корзиночки с лепешками и кексами и накрытое крышкой блюдо. Лили подняла крышку и объявила:
— Белая фритатта с яйцами.
Мы подождали, пока Лили наполнит свою тарелку. Затем все остальные положили себе. Было любопытно наблюдать, что даже родители Лили обращаются с ней как с кинозвездой. Сомневаюсь, что ей бы оказывали подобное почтение, будь она косметологом.
Я потягивала кофе, жевала манго и ореховые лепешки с клюквой и почти забыла, что мои подозрения насчет виновности Лили возросли. Она была такой непосредственной, постоянно шутила, монотонно гудела, пародируя своего инструктора по йоге, подтрунивала над родителями за поддержку идей «левых». Я просто не могла себе представить, как она могла хладнокровно застрелить Хло или заказать ее убийство. Но я также не могла представить, как маленькая девочка стреляет в свою мать, так что, может быть, все дело в моем скудном воображении.
Через какое-то время Рэймонд спросил:
— Ну что, Лили, появились еще какие-то соображения насчет того бизнес-плана, который я показывал тебе? Этот общественно-юридический денежный фонд — хорошая идея.