Примерно через сорок минут Эдгар был уже в квартире Дронго и сидел на кухне в ожидании своего любимого крепкого кофе. Дронго держал его специально для друзей. Сам он предпочитал разные сорта чая, среди которых были не только зеленые травяные, но и с чабрецом, гвоздикой, розами, одним словом, разные сорта, которые он умудрялся привозить из различных стран. Дронго подробно рассказал своему другу о разговорах сначала с Асланом Самедовым, затем в резиденции российского посла и, наконец, о встрече с Зохрабом Нафиси.
– Неприятная ситуация, – согласился Вейдеманис, – я был уверен, что ты спокойно прилетишь сюда и вернешься уже через два-три дня в Москву. Мне казалось, что Баку – самое спокойное место, где ты можешь позволить себе расслабиться и немного отдохнуть.
– Если начну расслабляться, то следующий удар будет по моей голове, – нахмурился Дронго. – Давай договоримся так: ты поселишься у меня в квартире и будешь жить со мной. Кстати, в доме есть оружие. У меня два именных пистолета, на которые есть оформленные разрешения, и шестизарядный карабин, который тоже официально зарегистрирован.
– Первый раз в жизни слышу от тебя, что нам нужно оружие, – признался Эдгар, – обычно ты не признаешь оружие, считая его последним аргументом слабейшей стороны. Насколько я помню, ты привык решать все эти вопросы силой своего интеллекта.
– Это не тот случай, – пробормотал Дронго, – мы имеем дело не с маньяком, которого можно вычислить, не с убийцей, убивающим ради личной наживы и денег, не с проходимцем, готовым на все ради собственной выгоды. За каждым из моих собеседников стояли государственные интересы, даже за моим товарищем Асланом Самедовым. Поэтому здесь возможны любые неожиданности и любые неприятности.
– Убедил, – сказал Вейдеманис. – Когда будешь звонить во французское посольство?
– Сегодня воскресенье, и я вряд ли сумею выйти на мсье Лелупа. Нужно подождать до завтра…
Он не успел договорить, когда раздался телефонный звонок. Звонили на его городской номер. После третьего звонка включился автоответчик, предложивший позвонившим оставить свое сообщение.
– Добрый день, господин эксперт, – раздался уверенный женский голос. Незнакомка говорила по-английски. – Я хотела бы с вами срочно встретиться, если это возможно. Говорит Андреа Пирс. Я сейчас продиктую свой номер телефона, и вы можете перезвонить мне в любое удобное для вас время. – Она продиктовала номер и отключилась.
Дронго взглянул на Эдгара.
– Кто она такая? – поинтересовался тот.
– Специальный представитель ФБР по Южному Кавказу.
– Очень серьезная дама, – усмехнулся Вейдеманис. – Насколько я тебя знаю, ты не отказываешь женщинам, когда они так настойчиво домогаются свиданий. Когда ты ей перезвонишь?
– Прямо сейчас. Пусть она видит и мою степень заинтересованности, – решил Дронго. – Если Шевалье убрали американцы или их союзники – израильтяне, то в любом случае госпожа Андреа Пирс должна будет мне что-то сказать. Хотя бы для того, чтобы я прекратил поиски убийцы.
– Ты веришь, что она может в этом признаться? – изумился Эдгар. – Но ты ведь не наивный мальчик, должен понимать, что она никогда не признается в этом убийстве, даже если сама нажимала на курок. И уж тем более не будет сдавать агентов МОССАДа, если это они убрали зарвавшегося французского дипломата.
– Она из ФБР, – напомнил Дронго, – а это ведомство традиционно и негласно соперничает с ЦРУ. Я не думаю, что она может сдать кого-то из их агентуры, даже с учетом взаимных трений между ЦРУ и ФБР, но наша встреча может прояснить многое.
Он набрал номер, ожидая, когда ему ответят.
– Я вас слушаю, – сказала по-английски Андреа Пирс.
Дронго вспомнил о слесаре, который залил ее квартиру, и улыбнулся.
– Госпожа Пирс, здравствуйте. С вами говорит эксперт Дронго. Меня обычно так называют.
– Я знаю, господин Дронго, и очень рада слышать ваш голос. Мне давно хотелось с вами познакомиться.
– Мне тоже, – любезно ответил Дронго. – Где мы можем увидеться? Или вы хотите, чтобы мы встретились в вашем посольстве?
– Нет. Сегодня воскресенье, там никого нет. Давайте в каком-нибудь тихом месте. Например, в ресторане.
– В каком-нибудь отеле? – наивным голосом предложил Дронго. Он понимал, что в любом хорошем отеле их встреча будет немедленно зафиксирована местной службой контрразведки, которой наверняка интересно, с кем и почему встречается Андреа Пирс.
– Нет, не в отеле, – возразила Андреа. – В старом городе есть ресторан «Султан», там на верхних этажах можно спокойно посидеть.
– Когда мне приехать?
– Через час вас устроит? – предложила Андреа.
– Разумеется. – Дронго отключился и взглянул на Эдгара.
– Только учти, что я почти не знаю вашего города, – напомнил Вейдеманис. – Роль твоего водителя я готов исполнять, если будешь подсказывать, куда и как ехать.
– В этом можешь не сомневаться, – улыбаясь, согласился эксперт.
Через час он уже поднимался по очень крутым лестницам на верхний этаж ресторана «Султан». Чтобы въехать в старый город, называемый Ичери-шехер, нужно было либо предъявить специальный пропуск, либо заплатить за въезд около двух с половиной долларов. На верхнем этаже за крайним столиком сидела женщина лет сорока. Красноватое, словно немного обожженное лицо, голубые глаза, длинные каштановые волосы, собранные в круг, выразительное лицо, почти полное отсутствие косметики. Она была одета в серый брючный костюм. При появлении Дронго женщина поднялась, протягивая ему руку. Рукопожатие оказалось крепким, почти мужским.
Они устроились за столиком, и Дронго оглянулся по сторонам. В зале почти никого не было, не считая двух или трех столиков, занятых посетителями. Недалеко от них сидел мужчина, который, не скрывая своей заинтересованности, внимательно следил за ними.
– Это мой помощник, – перехватила его взгляд Андреа, – можете не беспокоиться.
– А я не беспокоюсь, – ответил Дронго.
– Даже после вчерашних событий?
Он не успел ничего сказать, так как к ним уже подошел официант и Андреа попросила принести ей кофе и легкий овощной салат. Дронго предпочел чай с чизкейком. Когда официант удалился, он продолжил разговор:
– Я могу узнать, о каких вчерашних событиях вы упомянули?
– Обо всех, – ответила Андреа, – включая ваш приезд, срочную встречу с господином Самедовым, визит к российскому послу и ваше появление в иранском посольстве, после которого вам пришлось отвозить своего водителя в больницу.
– Замечательно работают ваши люди! – восхитился Дронго. – Неужели они смогли все это проследить в день моего приезда?
– Если я скажу, что мы не следим за иранским посольством и их сотрудниками, вы мне поверите? – усмехнулась Андреа, доставая сигареты. В отличие от американских ресторанов здесь пока еще в некоторых местах разрешалось курить. Хотя депутаты Верховного Совета Азербайджана, который называли меджлисом, уже давно собирались принять закон, запрещающий курение во всех ресторанах республики.
– За резиденцией российского посла вы тоже следите? – спросил Дронго.
– Мы следим за приехавшим сюда полковником Никитиным, который должен вычислить возможного убийцу Шевалье, – сказала Андреа, – и, конечно, без нашего внимания не может остаться резидент иранского Министерства разведки и безопасности Зохраб Нафиси. Или вы не поняли, с кем именно вчера разговаривали?
– Если окажется, что вы сумели записать нашу беседу, я буду крайне удивлен, – признался Дронго.
– Мы не могли записать вашу беседу в иранском посольстве, – пояснила Андреа, – но, судя по тем людям, которые ждали вас рядом с резиденцией российского посла, а затем пригласили к себе, вы должны были встретиться именно с господином Нафиси. Не могу точно знать, о чем вы говорили, но не сомневаюсь, что речь шла о погибшем французском дипломате. Очевидно, ваша встреча оказалась более сложной, чем можно было себе представить. В результате ваш водитель оказался в больнице и ему пришлось делать рентгеновский снимок черепа. Или я что-то перепутала?
– А почему вы считаете, что его ударили сотрудники Нафиси или иранского посольства? Там могли оказаться агенты и других государств.
– Они бы не решились действовать так нагло рядом с иранским посольством.
– Тогда, по вашей логике, французского дипломата у российского посольства могли убрать сотрудники российских спецслужб?
– Вполне, – согласилась Андреа, – и именно поэтому Москва не ограничилась присылкой сюда полковника Никитина, а решила подстраховаться еще и вами. Совершенно очевидно, что вы должны попытаться разобраться в этом деле параллельно с полковником Никитиным и оперативной группой, которую сформировали местные власти.
– Интересная теория. Я могу поинтересоваться, на чем она основана? Зачем Москве нужна смерть французского дипломата? Да еще и в Баку, рядом с их посольством?
– Я ничего не утверждаю, – предупредила Андреа, – я всего лишь обсуждаю с вами возможную версию. И более всего мне бы хотелось, чтобы вы опровергли мои предположения.
– Тем не менее вы их сделали. А я пока не готов ничего опровергать.
– Вы прекрасное знаете обстановку, – напомнила Андреа, – наши корабли и иранские военно-морские силы находятся на расстоянии выстрела друг от друга. Достаточно любого незначительного повода, чтобы началось вооруженное противостояние. Иранцы уже заявили, что начнут минирование Ормузского пролива, как только против них будут введены нефтяные санкции. А мы, в свою очередь, заявили, что немедленно применим силу для разблокировки пролива, через который проходит до сорока процентов всей мировой добываемой нефти. И в такой напряженной обстановке убивают французского дипломата, когда он выходит из российского посольства. Убивают демонстративно, на глазах у охранников российского посольства и сотрудников полиции. Все знают, что Шевалье был не просто обычным дипломатом, а давно и небезуспешно сотрудничал с иранской разведкой.
Реакция Ирана предсказуема на все сто процентов. Они уже заявили, что, убив друга иранского народа, агенты американцев и израильтян пытаются вбить клин между ними, Францией и Россией. Обратите внимание, что оба государства являются членами Совета Безопасности, без согласия которых практически невозможно будет добиться осуждения ООН действий Ирана. Реакция Парижа тоже достаточно предсказуема. Никому не нравится, когда убивают их дипломатов. Тем более что у нас есть все основания полагать, что Шевалье был не просто дипломатом, а очень успешно работал на две разведки – иранскую и французскую.