Я не ожидал, что такая моя стрельба наугад в потемках попадет в цель и сделает его таким разговорчивым. И я продолжал ориентироваться на слух:
– Когда, вы говорите, видели ее в последний раз? Дело в том, что с датой ее отъезда возникла некоторая путаница. Одни говорят, что это было в начале декабря, другие – что в начале января. Полиция тоже ничего не знает.
– А с кем в полиции вы разговаривали? – поинтересовался он, улыбаясь, но уже не так широко.
– Вы, конечно же, понимаете, что я не могу вам этого сказать?
– По-моему, это было перед самым Рождеством, – сказал он. – Да, я, кажется, припоминаю, что она поехала домой на праздники. – Он пожал плечами и нахмурился. – И не вернулась.
Я многозначительно кивнул.
– А вы знаете, это выглядит забавно – две женщины работали у вас, и теперь одна из них мертва, а другая исчезла.
И без того натужная улыбка стерлась с его лица.
– А кто сказал, что она исчезла? С чего вы это взяли? Только потому, что я не смог найти ее?
– Я думаю, вы при желании могли бы найти кого угодно.
Он покачал головой.
– Эти крошки здесь долго не задерживаются. Работают несколько недель, месяц и все. Если парочка из них исчезнет, влипнет в какую-то нехорошую ситуацию, ну что ж, значит, так тому и быть. Это же Сан-Анжело.
– Да, это Сан-Анжело, – согласился я. Тема, похоже, была исчерпана, к тому же Митч явно был готов пройти все девять кругов ада. Я повернулся, чтобы уйти.
– А этот Тэйлор… – вдруг проговорил Гилплэйн, медленно, словно только-только вспоминая. – Это тот наркоман, который все время ошивается возле Джона Старка?
Я ничего не ответил.
Улыбка вернулась к нему – на этот раз это была утешительная улыбка Чеширского кота.
– Вы знаете, в моих клубах может происходить многое, но никак не те вещи, о которых вы подумали. Никак не то, что интересовало этого парнишку Тэйлора. Я советую вам проехаться на Маркет-стрит в Харбор-Сити. Может быть, там вам повезет что-нибудь нарыть.
– А я так понял, вы его не знаете.
Он неопределенно покачал головой, одновременно как бы соглашаясь и возражая.
– Я знаю очень многих людей, не всегда всех могу упомнить.
– Ну да, у вас память как у рыбки гуппи.
Я кивнул им обоим и вышел, закрыв за собой дверь.
У стойки метрдотеля я спросил у Эдвардса:
– Вы вчера вечером были здесь?
Он принялся переминаться с ноги на ногу.
– Да вы не волнуйтесь, говорите! Я же ведь могу узнать это и у других.
Он как-то воровато оглянулся, хотя не был ни вором, ни бандитом, а просто расфуфыренным официантом.
– Послушайте, я не шучу, я только что разговаривал с вашим боссом.
– Да, я был здесь вчера.
– А вы не видели здесь молодого человека, блондина, среднего роста, худощавого телосложения, возможно, в состоянии наркотического опьянения?
– Нет, не видел, – ответил он, явно сожалея о том, что говорит это, и не собираясь больше ничего добавить.
– Спасибо, – сказал я и вышел на улицу.
Я не сразу завел машину и какое-то время просто сидел за рулем, размышляя. Гилплэйн откровенно не хотел уделять мне время, когда думал, что я интересуюсь убийством Мэнди Эрхардт, а Тэйлор значил для него еще меньше, хотя он и знал, кто это такой. Но стоило мне упомянуть Дженис Стоунмэн, как он быстренько нашел для меня ответ, который, по его мнению, должен был удовлетворить и увлечь в другом направлении. Я сидел так минут пять или, может быть, десять. По поводу Тэйлора не стоило дергаться раньше того, как на Маркет-стрит начнется ночная жизнь. Придя к такому заключению, я завел двигатель. Отъезжая от обочины, заметил, как за мной пристроился песочного цвета двухместный автомобильчик, стоявший в боковом проулке за клубом. «Привет от Гилплэйна», – подумал я.
Глава 17
Городская публичная библиотека Сан-Анжело располагалась в красивом здании, выстроенном в стиле ар-деко, чей фасад явно претендовал на пышность, а внутреннее убранство походило скорее на складское помещение. Песочный автомобильчик-купе припарковался в половине квартала от меня, но я не слишком озаботился, что приставленный ко мне Гилплэйном чувак сунется в библиотеку.
Я сразу направился в отдел периодики и взял подшивку «Сан-Анжело таймс» за прошлый декабрь. Я вдоль и поперек проштудировал первые три выпуска начиная с 20 декабря, не пропуская даже рекламных объявлений и предложений работы, но не нашел ничего, что могло бы меня заинтересовать. Наконец в выпуске за 23-е число кое-что нашлось на третьей полосе, в самом низу. Они, видимо, не хотели портить людям праздничную рождественскую атмосферу, иначе поместили бы этот материал на первой полосе. В заметке рассказывалось о трупе неизвестной женщины, найденном на пляже в Харбор-Сити. У женщины было перерезано горло и распорот низ живота. Я внимательно изучил выпуски за следующие дни и обнаружил заметку об этом же происшествии на шестой полосе за 24-е число, но после этого о найденном трупе женщины больше не упоминалось нигде. На момент наступления сочельника тело женщины так и не было опознано. И Гилплэйн, конечно же, имел в виду, что это и была Дженис Стоунмэн.
Придерживая рукой раскрытую подшивку, я огляделся, убедился, что все малочисленные посетители читального зала погружены в чтение и, громко покашляв для прикрытия, вырвал из газеты страницу с интересующей меня заметкой. Вернув подшивку библиотекарю, я направился к выходу, но в последний момент передумал, решив воспользоваться удобным случаем и попытаться еще кое-что выяснить.
Я направился к справочному столу, где меня встретила приветливой улыбкой пухленькая библиотекарша в юбке с узором из лилий и розовой шелковой блузке. Ее преждевременно тронутые сединой волосы были заплетены в косу, уложенную вокруг головы наподобие короны, крепящейся при помощи, наверное, целой коробки шпилек. На шее у нее висели очки на шнурке, но она не воспользовалась ими, выискивая что-то в раскрытом толстом издании, выглядевшем как словарь.
– Могу я помочь вам? – спросила она.
– Да, – сказал я. – Я бы хотел найти какую-нибудь информацию о лошади по кличке… – Я достал из кармана листок, вырванный мною из блокнота в доме Розенкранца, и прочел: – Комфорт.
Библиотекарша нахмурилась.
– Я не одобряю лошадиные бега и на этих выборах голосовала против.
– Я тоже. Лошадиные бега это отвратительная вещь, прибежище для разного рода преступной, порочной публики. Но меня интересуют не сами бега. Просто один мой друг купил эту лошадь, а теперь вот опасается, что его обманули. Он просто хочет выяснить, кто до него был ее владельцем, и убедиться, что сделал правильную покупку.
– Не знаю, мы не держим подобную информацию. Может быть, вам спросить в мэрии? Может, они хранят такие сведения?
– Понятия не имею. Я поэтому и спросил у вас.
– Извините, но я ничего не могу сказать вам по этому поводу. – Она вытянула губы, отчего у нее вокруг рта сразу же образовались мелкие морщинки, тоже преждевременные.
Я разочарованно побарабанил пальцами по стойке.
– Ничего страшного, не огорчайтесь. В любом случае, спасибо вам за помощь.
То есть выведать здесь что-либо о Комфорте мне не удалось.
Я вышел на улицу и направился к ряду телефонных будок, выстроившихся вдоль стены противоположного здания. Возле самой первой будки топтался широкоплечий мужчина в темно-синем костюме, начищенных до блеска ботинках и без шляпы. Но он был здесь явно не по мою душу. В руках он держал сложенную вдвое программку лошадиных бегов – видимо, для того, чтобы не смутить ничью душу своей причастностью к столь непопулярному занятию. Он внимательно оглядел меня, когда я спускался по ступенькам библиотеки, и, поняв, что я не его клиент, снова уткнулся взглядом в свою программку. Я зашел в самую дальнюю от него будку и закрыл за собой дверь. В будке сразу включился свет, и натруженный вентилятор на потолке начал вращаться. Правда, от вентилятора не было никакого толку – в будке по-прежнему стояла духотища.
Я бросил в прорезь монетку и набрал номер. Трубку сняли после первого же гудка.
– «Кроникл».
– Поли Фишера, пожалуйста.
В коммутаторе раздалось гудение, потом щелчок и потом теплый голос Поли в трубке:
– Фишер слушает.
– Это Деннис Фостер.
– Фостер, у тебя есть для меня что-то?
Я приоткрыл дверь будки, чтобы пропустить в щель хоть немного свежего воздуха.
– Может, есть, а может, нет, не знаю пока. Ты помнишь убийство в Харбор-Сити прямо перед Рождеством? Неопознанная женщина с перерезанным горлом и внизу все распорото.
– Ну, может, помню, не знаю. А что?
– Подожди, тебя интересует только то, что пишут в газетах, или реальный материал? – Я вытер вспотевший затылок носовым платком.
– Что? Ты имеешь в виду эту старлетку, которую зарезали вчера?
– Ну, похоже, что их обеих зарезали одинаковым способом.
– Ну а по мне, это похоже на совпадение.
– Ага, а в следующие разы ты тоже будешь утверждать, что это совпадение?
– Да ладно, не может быть. Ты мне голову морочишь?
– Что?
– Ты знаешь, через что мне придется пройти, чтобы это выяснить? Я надеюсь, тебе это нужно хотя бы не на этой неделе?
Я попытался подкинуть ему соблазнительную приманку:
– Мне кажется, я знаю имя той неопознанной женщины.
– Ее никто не искал, так что это не будет интересной новостью.
– А тебе вообще не кажется это странным? Ты же вроде согласился, что перерезанное горло и вспоротый живот представляют собою интересную для читателей газеты новость? Особенно когда жертвой является симпатичная молодая женщина.
– Ну да, согласился.
– Тогда почему же эта новость была зарыта на какой-то там третьей полосе? А история с убийством двухдневной давности? С ней поступили точно так же. – В трубке я слышал сейчас только электрический шорох и тишину. То есть мне удалось привлечь его интерес. И я решил этот интерес углубить: – А что, если это не просто совпадение? Что, если были и другие женщины?