Из лифта вышла стройная молодая мамочка с двумя детишками – мальчиком со значком военно-воздушных сил на рубашке и девочкой в платьице с красивым бантом. У меня сразу мелькнул вопрос – а почему у нас с Клотильдой так и не родились дети? Ведь она была бы такой замечательной матерью. А мой вот сын сейчас…
Я зашел в лифт и, пока ехал, постарался снова собраться с мыслями и подготовиться к разговору с Ви. Я уже сгорал от нетерпения, так что, когда двери лифта раскрылись, я практически побежал к люксу 12-2 и постучал в дверь, озираясь по сторонам в надежде, что успею оказаться внутри никем не замеченный. На мой стук не последовало никакого ответа, я заколотил в дверь уже сильнее и на этот раз кулаком, при этом сам болезненно реагируя на создаваемый мною шум.
Дверь наконец резко распахнулась, и Ви, одетая в слишком скромное для нее платье, и с синяком на лице, уже порядком побледневшим и переливавшимся оттенками зелени, желтизны, пурпура и синевы, сказала:
– Что это вообще за манера… – Увидев меня, она опешила, и у нее вырвалось: – Боже мой, Шем, какого черта ты приперся сюда? Я же сказала – внизу!
– Я видел, как Брауни ушел, и подумал, что нам лучше встретиться здесь, подальше от людских глаз. – Я затолкал ее обратно в номер и закрыл за нами дверь. – У нас проблема.
– Да-а-а? Что ты говоришь?! – Она ушла в спальню и оттуда крикнула: – И какая же у нас проблема?
Я сделал шаг в сторону спальни и остановился – вспомнил, как Брауни бил здесь Ви, и у меня даже во рту пересохло.
– Ну где ты там, идиот? Иди сюда!
Я зашел в спальню. Она сидела на постели, натягивая на обтянутые чулками ноги черно-белые туфельки.
– Это был последний раз, когда я разрешила тебе подложить меня под гангстера. Он чуть не убил меня тогда, ты хоть это понимаешь?
– Вот только не надо все на меня валить. Это не я тебя под него подложил, ты сама!
Пропустив это мимо ушей, она спросила:
– Так ты уже говорил с адвокатом? Когда получишь деньги? Когда я наконец смогу уехать отсюда?
Мне только этого и надо было. Я же за тем и пришел, чтобы поговорить об этих проблемах.
– Тебе нужно отсюда уезжать, – сказал я, но прозвучало это как-то слабо и неубедительно.
– Ага. И ждать тебя как дура где-то там, надеясь, что ты приедешь ко мне с деньгами. Так, что ли? – Она подошла к столу, взяла серебряную сережку-висюльку и, склонив голову, стала вдевать ее ухо.
– Ви, ты знаешь, полиция…
– Что полиция?.. – Она болезненно наморщилась, и в тот момент я особенно остро осознал, что ни в коем случае не должен позволить, чтобы Ви здесь осталась и чтобы ее схватили. Потому что сейчас полиция считала, что Ви сделала это одна, но в случае ареста она сдала бы меня с потрохами. Даже, может быть, сама выкрутилась бы и все повесила на меня. Показала бы им свое разбитое лицо и сказала бы, что я угрозами заставил ее помочь мне скрыть следы убийства. Да, именно так она и поступила бы, и тогда я точно оказался бы на скамье подсудимых. Зато, если бы она сейчас уехала, я бы спокойно сидел тут и дожидался оформления наследства, пока полиция гонялась за Ви по всей стране.
– Шем, ты можешь побыстрее сказать мне, что там полиция?..
– Тебе надо уезжать отсюда. Срочно уезжать!
– Шем…
– Ты замужем была?
Она настороженно прищурилась:
– Что?
– Вчера на похороны Джо приходили полицейские. Они разыскивали тебя, спрашивали, где ты можешь находиться. Сказали, что ты убила мужа и для маскировки подожгла дом.
– Я? Убила мужа? – Она так и осталась стоять с сережкой в одном ухе, а кожа на руках у нее покрылась мурашками.
– Да, в Денвере. Нет, в Кливленде.
– Что еще они говорили?
– Они выяснили, что у Джо был проломлен череп. Сказали, что не уверены, что это убийство, но…
– Но приплели сюда Кливленд. Пола приплели. А это было сто лет назад. – Она сделала несколько шагов, потом остановилась, не зная, куда идет.
– Так ты убила своего мужа? – спросил я.
Этот вопрос словно заставил ее очнуться. Она взяла со стола другую сережку.
– Ты не знаешь, что это был за человек, поэтому даже не начинай! И вообще, какое тебе до этого дело?
То есть она не отрицала самого факта. Но я-то, даже зная, что ответом будет «да», уже начал переживать из-за одной только мысли, что она куда-то уедет, и мы будем разлучены.
– Пол был слепец, – сказала Ви, подошла к шкафу, достала оттуда свою одежду прямо на вешалках и швырнула на постель. – Он держал меня в этом убогом городишке, где вообще нет нормальной жизни и где можно просто свихнуться. И он ничего не хотел слышать!
– Что ты делаешь?
– Что я делаю? Уезжаю! Валю к чертям из этого города! Я же не дура. Если они завели разговоры про Пола, значит, хотят повесить на меня и твоего сыночка тоже, а я не собираюсь сидеть в тюряге за то, к чему не имею никакого отношения.
Услышав, что Ви собирается уезжать, что она намерена сделать то, чего я сам от нее хотел, я почему-то еще больше испугался.
Забросав постель своей одеждой, она достала чемодан.
– А ты бы лучше шел отсюда. Карлтона вроде весь день не должно быть, но кто его знает.
Но эта угроза нисколько не тронула меня, потому что голова моя была занята совсем другим. Я все пытался ухватиться за какую-то неуловимую мысль – за что-то, чего недодумал прошлой бессонной ночью.
– А куда ты поедешь? – спросил я.
– Да куда угодно. Лишь бы не оставаться здесь.
Да, «куда угодно» – в этом была вся Ви. В тот момент я понял то, что уже, наверное, и так знал – даже если она сбежит, они все равно поймают ее.
Она продолжала набивать чемодан.
Да, они поймают ее, потому что, если она сейчас ударится в бега, то тем самым как бы признает свою вину.
– Тебе нельзя бежать, – сказал я.
Ви встала, подбоченившись, и вызывающе посмотрела на меня.
– А кто мне сказал, что я должна срочно уехать?
– Я был неправ. Я не подумал как следует. Если ты сбежишь, они тогда точно решат, что это сделала ты.
– То есть, по-твоему, я должна сидеть и ждать, когда меня сгребут? Это твоя блестящая идея?
Меня вдруг охватило отчаяние.
– Ты не можешь бросить меня! – взмолился я.
– Ой, какие сюси-пуси!.. У меня из-за тебя рожа разбита, и по твоей милости я вляпалась в историю с убийством. Да мне надо было бросить тебя в тот же день, когда я с тобой познакомилась! И зачем я только с тобой связалась? А все потому что книжечка твоя меня прошибла до слез!
– Я получил деньги, – вдруг сказал я.
Это остановило ее. Денег она хотела.
– Что значит – ты получил деньги?
– Ну, я получил деньги. Вступил в права наследства. Два миллиона теперь мои. Потому что Джо умер. – Я знал, что на деньги она клюнет, так же как знал и то, что ее поймают, если она сбежит, и что втянула меня во все это именно она.
– Это точно?
Я кивнул.
Ви быстро-быстро заморгала и покачала головой.
– А когда эти деньги окончательно станут твоими? – Она произносила слова очень осторожно, словно боялась меня спугнуть.
– Не знаю. Я скоро встречусь с адвокатом. Может, даже сегодня встречусь. Для оформления требуется время. Может, неделя или две. Но к концу месяца получу точно.
– К концу месяца?!
– Да нет, думаю раньше. – Вообще-то я понятия не имел, как долго будет тянуться оформление, но точно так же, как я еще недавно хотел, чтобы она уехала, теперь хотел удержать ее.
Выражение лица ее было абсолютно серьезным, когда она вдруг сказала:
– Я хочу, чтобы мы поженились.
Я чуть не расхохотался. Жениться! Да я с трудом поверил, что она до знакомства со мной была замужем! И того своего муженька она убила.
– Жениться я не могу. Я женат на Клотильде.
– Ты можешь с ней развестись. Она же в психушке.
Я покачал головой.
– Нет, разводиться я не буду.
– Ладно. Но я должна быть уверена, что получу свою долю.
– Ты получишь свою долю, – сказал я. По ее глазам я видел, что она клюнула. Теперь я хотя бы мог контролировать ее движения. Меня и так-то чуть не убила смерть Джо, я еще даже не оправился от этого удара, но я не собирался попасть еще и на электрический стул.
– Пятьдесят на пятьдесят.
– Не знаю, посмотрим.
– Пятьдесят на пятьдесят, – повторила она. – Я же собственной шеей сейчас рискую.
И тут я понял то, что вы, возможно, поняли с самого начала. Я понял, что ее сгребут по-любому – останется она или уедет.
– Ладно, хорошо, – сказал я. – Это будет по-честному.
Но она продолжала сверлить меня подозрительным взглядом.
– Ты ведь знаешь, что я тебе сделаю, если ты захочешь надуть меня?
– Я не собираюсь надувать тебя.
С явной неохотой, но она все-таки, видимо, решила, что большего ей с меня содрать не удастся, и начала перекладывать вещи из чемодана обратно в шкаф. Наблюдая за ней, я вдруг почувствовал себя вконец измотанным. Потому что в тот момент я понял, что у меня есть только один способ заставить ее молчать, и когда я это понял, находиться с нею в одной комнате стало для меня просто невыносимо. Во всем теле я вдруг ощутил страшную тяжесть, голова словно отваливалась от шеи, а на веки будто кто-то гири привесил. Мне хотелось лечь и больше никогда не вставать. И это все потому, что я тогда понял, что мне надо убить ее. И эта мысль была даже тяжелее, чем мысль об уже убитом мною Джо.
– Я так устал, – сказал я.
Она обошла кровать и присела на нее рядом с туалетным столиком.
– Ну так поезжай домой и поспи.
Но она проговорила это слишком возбужденно, и я понял, что она до сих пор нервничает из-за полиции, напавшей на ее след в связи с той старой, как она считала, историей. А если нервы у нее такие слабые… В общем я понял, что у меня оставался только один выход – убить ее.
– Все будет хорошо, – сказал я.
– Я знаю, – кивнула она. – С Карлтоном я, возможно, даже в большей безопасности, чем где бы то ни было. Девушку Карлтона копы не тронут. – Она промокнула сложенной салфеткой помаду на губах.