И это было последнее, что я видел, ибо тут что-то под моими ногами принялось светиться.
Я опустил голову и посмотрел под ноги — стоял я не иначе как в магическом круге. На секунду стало страшно, но сделать ничего не успел — был шокирован, наверное. Круг ярко засиял — и мое перемещение было завершено.
***
Так я и попал в этот мир. Местом моего появления был темный подвал, в центре которого был нарисован именно такой круг, какой появился в моей комнате. По его краям были расставлены свечи, а за кругом — куча людей в красных мантиях.
— Мужчина? — спросил женский голос, принадлежавший одной из фигур в мантиях.
— Почему мужчина? — спросила уже вторая девушка.
— Но… должна была прийти девушка, — удивленно произнесла уже третья.
Затем одна из них — та, что была прямо передо мной (кстати, ее мантия отличалась от всех остальным золотыми узорами — они были только у нее), — сбросила капюшон. Я аж раскрыл рот от того, какую красотку узрел.
— Как ты оказался в кругу призыва? — спросила эта красавица, и я внезапно понял, что считал красотками тех девушек, которые далеко красотками не являлись. Признаться честно, после того, как я увидел ее, мне даже показалось, что на других у меня больше и не встанет никогда.
— Я… просто в комнату свою вернулся.
— Откуда? — продолжала она допрос, а я вдруг вспомнил, что был в одних трусах, и оттого спешил.
Бросил взгляд вниз — и точно: я в одних трусах!
Прикрыл обеими руками свой немного напрягшийся детектор сексуальности, будто это как-то спасало положение и, наверняка, раскраснелся.
— Откуда, смертный? — спросила она снова. — Откуда ты вернулся?
— Да я просто заснул не там, где должен был. И не нашел одежду. Пришлось бежать к себе в комнату в таком вот виде…
— Бежать, — повторила одна из девушек. — Он побежал. И опередил Анастасию.
— Анастасию? — переспросил я.
— Мы призвали не того, — говорит другая девушка. — Это ошибка.
— Оставьте нас, — приказала та, что стояла без капюшона, и все остальные тут же стали уходить, поднимаясь по каменной лестнице. Когда последняя скрылась в дверном проеме, дверь закрылась.
— Как зовут тебя, мальчик? — спросила эта девушка, немного склонив голову на бок. Она осматривала мое тело.
— Кирилл, — произнес я, сглотнув резко пересохшее горло. Мой верный дружбан мгновенно окреп и натянул скрывающие его трусы как хренов парус.
Девушка едва заметно улыбнулась.
— Сними трусы и покажи мне его.
У меня все тряслось в груди, но я выполнил ее указание. Ее заинтересованность тут же куда-то улетучилась. Я видел в ее глазах сплошное разочарование.
— Да уж… замена и правда такая себе… мало того, что мужик, так еще и член… — она призадумалась, — чуть короче среднего.
— Между прочим, — надеваю я свои труселя, — важен не размер лодки, а плавность ее покачиваний.
Я понял, что с сексом меня обломали, а мои слова вызвали лишь легкий смешок с ее стороны.
— Ладно, проваливай, — сказала она, а затем взмахнула рукой — и тут пол подо мной будто исчез — и я стал падать в некую дыру.
Зажмурился от страха — и потому открыл глаза лишь тогда, когда куда-то упал. А упал я в сухую листву.
Теперь я был в каком-то лесу. Всё так же в одних трусах. На какое-то мгновение я даже решил, что меня вернули в мой мир, разочаровавшись во мне по полной, но спустя минут пятнадцать понял, что это не так.
Понял это, когда попал в какую-то ловушку, поймавшую меня в сеть, натянувшуюся прямо у меня под ногами. Каких-то пара мгновений — и я уже вишу в воздухе, глядя на выходящих из-за деревьев длинноухих высоких существ. Я тут же понял, что это эльфы, а еще я понял, что каким-то хером оказался в фэнтезийном мире.
— Кто ты, человек? — спросил один и них с небольшим акцентом.
— И почему в одних трусах? — спросил второй.
Зачем-то они направили на меня копья, словно я представлял какую-то угрозу.
***
Первым моим спутником стал Гелегост. Он сидел в тюремной камере и ждал рассвета, на котором его должны были казнить. Меня посадили в камеру по соседству. Сказали, что отведут меня к их главному. На рассвете. Сразу после того, как обезглавят орка.
Я решил поговорить с ним, наверное, тупо из жалости. И… даже не знаю, как… но пропитался к нему какой-то странной симпатией. Оказалось, что он угодил к ним в плен по такой же глупости, как и я, но вот только с ним уже старейшина беседовал — и приговор уже как бы вынесен.
Когда утром за ним пришли, я резко подорвался с места.
— Стойте! Куда вы ведете этого орка?
— На казнь, — ответили они почти тем же тоном, каким медсестра бы ответила «На процедуры».
— Но… но этого нельзя делать!
— Почему? — эльф или почесать языком любил, или был придурком, каких мало.
— На нём… лежит… древнее проклятье.
— Какое?
— Проклятье Толкина… и Братьев Гримм.
Эльф выпучил свои глазенки.
— Никак нельзя его казнить! Точнее, можно, конечно, но нужно находиться на расстоянии двадцати шагов, и нельзя при этом стрелять в него стрелой. Можно только обезглавить.
— А как же тогда обезглавливать?
— Нужно выбрать палача, — киваю я и смотрю на эльфа так серьезно, как смотрел разве что на препода, которому навешивал на уши лапшу, рассказывая, почему не подготовился к паре. — Палач возьмет все проклятье на себя — и умрет страшной жуткой смертью. Вы, кстати, уже выбрали палача?
— Да, — отвечает этот эльф, но затем тут же другой эльф его перебивает:
— Нет, не выбрали!
— Выбрали! — спорит с ним первый.
— Нет, не выбрали! Ничего мне не говорили про проклятье! — второй, видать, и был палачом. — Я не согласен умирать жуткой страшной смертью!
— И мучительной, — подсказываю я.
— Еще и мучительной! — говорит этот эльф. — Мне и так мало платят за эту работу! Так еще и умирать?! Сам ему голову руби, если хочешь! А я отойду… на двадцать шагов. На двадцать же?
— На двадцать, — подтверждаю, после чего эльфы, видимо, передумали казнить орка и снова заперли его в камеру. А сами отправились к своему вожаку, рассказывать о проклятьи.
— Нет на Гелегосте никого проклятья, — говорит о себе орк в третьем лице. — Это Гелегост просто не мылся два месяца.
***
Вскоре эльфы вернулись и отвели меня к своему главному.
Это был какой-то пацан.
— Откуда ты знаешь о проклятье? — серьезно спросил он.
— Я… знаю вообще обо всех проклятьях.
— Ты маг?
— Знахарь, — тут же вру я.
— И можешь лечить?
— Конечно, — кивнул я не думая.
— И эльфов?
Мне показалось, что тут следует дать утвердительный ответ. А едва я дал его, как практически тут же оказался в комнате сестры этого «старейшины». Правда, меня перед тем, как туда пустить, слегка приодели.
Я вошел в ее покои и подошел к постели.
— Никто не знает, что с ней, — сказал вожак, которого так и хотелось назвать щеглом. — Уже пошел второй день, как она не встает. У нас был лекарь, но он умер этой весной. А его ученики все убежали в город. У нас нет ни одного лекаря.
— Что с тобой? — спросил я у девушки. — Что тебя… беспокоит?
Я был всего на третьем курсе медицинского ВУЗа, и на данный момент только приступил к изучению пропедевтики — всё, что я знал из медицины — это анатомию, как правильно выписывать рецепты на латыни, как диагностировать гипертонию, гастрит и сердечную недостаточность, ну и еще немного о неврологии — тупо благодаря тому, что о ней много рассказывал мой старший брат, который уже два с лишним года работал невропатологом. Но мои знания опять же распространялись разве что на остеохондрозы, энцефалопатии, ну и на одну интересную болячку.
— Не могу встать, — со слезами на глазах сказала девушка, от чего мне стало не по себе. Я совершенно точно не знал, из-за чего невозможно встать.
— Почему именно… не можешь встать, дочь моя? — я уже, по-видимому, переквалифицировался в священника. Скажу, что она больна неизлечимым заболеванием, что скоро умрет, но я смогу сопроводить ее душу… к эльфийскому… Богу.
— Едва поворачиваю голову, или пытаюсь встать — как мир вокруг начинает вращаться, — плачет эльфийка. — Меня сразу рвет, в груди бешено стучит. Я знаю, что это. Так было у отца. Когда один из орков ударил его по голове. У него тоже была рвота и сильно болела голова. И еще… он говорил, что голова кружится. Вот и у меня… кружится. Через три дня он умер. Мне… остался еще день.
— Но тебя не били по голове! — возразил щегол.
— Нет, но я сама ударилась! — все еще рыдая, сказала эльфийка. — Об изголовье кровати. Когда вставала.
— Погоди-погоди, — тут же я прерываю девушку. — А если… ты поворачиваешься в постели… голова тоже кружится?
— Да, и потому лежу, не двигаясь. Чтобы комната не крутилась.
«Это ДППГ, — раздался в голове голос брата, — доброкачественное пароксизмальное позиционное головокружение. Ни один из терапевтов в нашей дыре про такое и не слыхивал. Для пациента выглядит страшно, а на деле — сущий пустяк! Потому ты должен обязательно про него знать. Ведь, поверь мне на слово: примерно треть всех головокружений — это ДППГ!»
Он рассказывал мне про это. То же самое было у нашей двоюродной сестры. Я уже не помнил тонкостей, но, если кратко, после удара у нее где-то во внутреннем ухе (в вестибулярном аппарате) откололся какой-то камешек, и теперь при изменении положения головы он начинал двигаться под силой тяжести.
Совпадение это, или сама судьба, но я до сих пор помнил тот маневр, который мы с сестрой выполняли, чтобы вправить этот камешек обратно. Название его уже не вспомню, но, самое главное — это определить, в каком именно ухе у эльфийки проблема.
— Так, дочь моя, — я почти ликую, ведь если окажется, что я прав, то у меня и, возможно, у орка, всё будет хорошо, — мне нужно, чтобы ты села.
Очень аккуратно я помог ей подняться и сесть. Затем я подошел к ней поближе, слегка наклонил голову вперед и склонил ее на правый бок.