какое это блаженство, когда не надо собирать их самой!
Едва эльфийка скрывается в толпе, плеча Кирилла касается легкая женская рука с длинными ноготками серебристого цвета. Тонкие пальчики словно принадлежат арфистке.
Кирилл знает, кто это (ну или надеется), еще до того, как оборачивается. И не ошибается. Даже несмотря на маску, он узнает эти черты лица, эту фигуру… и эти волосы!
— Эльрикель, — шепчет Кирилл, словно боясь спугнуть подобное наваждение.
— Я думала, она никогда не оставит тебя одного, — честно говорит экс-графиня.
— А я думал, что ты здесь не появишься.
Эльрикель широко улыбается.
— Так ты думал обо мне.
Кирилл краснеет.
— И я о тебе тоже думала.
— Правда?
И снова улыбка.
Кирилл глотает подступивший в горлу ком.
— Могу я, — начинает он, — пригласить тебя на танец?
— Лиагель не заревнует?
— Она, вроде, не ревнивая. Да и… она пошла кушать, так что… как минимум на один танец у нас точно есть время.
Кириллу становится неловко — Эльрикель стоит прямо перед ним и так странно смотрит в его глаза…
— Почему ты… так смотришь?
И девушка вновь улыбается.
— Просто я уже и забыла, каково это — когда на тебя смотрит вот так мужчина, который тебе нравится. Ни Эдриан, ни Маркус не смотрели на меня так. Никогда.
— Тогда они просто слепые бараны.
— Тс-с-с, — прикладывает она пальчик к губкам. — Не так громко. Он же наш граф как-никак. Да и мало ли, кто нас подслушивает. У Маркуса уши повсюду. Есть даже вероятность, что он в другом конце зала, а тут, меж рядами танцующих пар рыскает его тень.
— В переносном смысле?
— Отнюдь. В весьма прямом.
И тут начинается музыка. Эльрикель смотрит на Кирилла, а Кирилл на Эльрикель. А уже через пятнадцать секунд они кружатся в танце, и временами их тела куда ближе друг к другу, чем могли бы быть, будь они просто знакомыми.
Вскоре быстрый танец заканчивается, и начинается медленный.
Расстояние между Эльрикель и Кириллом становится еще ближе. Настолько, что он вдыхает аромат ее тела, кажущийся ему просто идеальным — сладковатый запах кожи, дурманящий аромат волос. Какие масла и какой шампунь она использует в этом мире — оставалось для Кирилла загадкой.
— Если ты хочешь, — шепчет она ему на ухо, — то можешь опустить руки немного ниже. На нас никто не смотрит, а Лиагель все еще уплетает фрукты в другом конце зала. Поэтому, если ты хочешь… если именно хочешь…
И он опускает руки ниже и чувствует, как колотится сердце.
Прямо перед тем, как заиграла быстрая музыка, и Эльрикель с Кириллом начали быстрый танец, юная парочка Хейзел-Аква тоже собирается танцевать. Аква обещает, что это весело, и что она всё ему объяснит. Хейзел верит, и даже думает, что это легко. Ровно до тех пор, пока танец не начинается.
Как оказалось, это очень сложно. А еще совершенно не весело.
— Я тебя понимаю! — кричит Аква, чтобы Хейзел мог ее расслышать. — Мальчикам вообще редко нравится танцевать! Но это способ сблизиться с девочкой, которая тебе нравится! Я не о себе говорю, а вообще! Просто девочки танцевать очень любят! Особенно с мальчиками. Которые им нравятся!
Она улыбается, и Хейзел продолжает танцевать, хотя ему и не нравится. Но он видит, как это нравится Акве — и вот это ему нравится. Нравится делать ей приятное. Он никогда не ухаживал за девочками, хотя мама и рассказывала ему, как это делается. Да и не думал, что будет делать это так скоро. Но зато сейчас он понимал, почему мальчики вообще это делают — им нравится, когда то, что они делают, нравится девочкам. И хотя ближе для Хейзела были героические подвиги (к примеру, он бы с радостью защитил ее от хулиганов каких-нибудь, или от какого-нибудь зверя), танцевать оказалось тоже не так уж и плохо.
Пока музыка не стала иной, более медленной и какой-то нетанцевальной.
— А вот это — медленный танец, — сказав это, Аква подходит к Хейзелу слишком близко. — Кавалер берет свою партнершу за руку, а вторую руку кладет на талию — вот сюда. А теперь… просто почувствуй ритм.
Хейзелу совершенно не нравилось чувствовать ритм. И не нравилось вот так вот танцевать. Но то, как близко к нему была Аква — это казалось ему чем-то интересным. Он не был уверен, что то, что он сейчас чувствует — это и есть влечение… но однозначно ему нравилось, что у него появился такой друг, как Аква. А то, что она была девочкой, нравилось ему еще больше, хотя он и не мог бы с ней шуточно подраться, как мог бы, будь у него друг-мальчик.
А еще… ему казалось, что сейчас они делают всё так, как делали бы взрослые. И вот это ему нравилось однозначно! А глядя на улыбку Аквы, такую теплую и приятную… он заулыбался и сам.
— Да, я спал с ней, — признается Маркус.
Они стоят у его трона, глядя друг другу в глаза. Лишь теперь у них получилось уединиться, чтобы поговорить о случившемся.
— Но это было до того, как вернулась ты, — эдакая полуправда получилась у графа.
— Какого ж хера она засосала так тебя? И о чем там шепталась с тобой?
— Хотела, чтобы я якобы понял, что потерял. Ну, и… чтобы ты приревновала. Она увидела тебя. И сделала это специально.
— А ты что-то как-то не особо-то и сопротивлялся.
— Прикалываешься? Что я должен был сделать? Отпустить ее? Бросить на пол?
— Как вариант.
Маркус тяжело вздыхает.
— Ты сама себя слышишь? На меня смотрели все гости.
— Возможно, в том и есть главный косяк, нет? Не кажется тебе так?
Маркус хотел сказать что-то еще, но его останавливает эльфийка, поднявшаяся к ним по ступеням. Имени он ее не помнил — достаточно было того, что она была девушкой Кирилла.
— Прошу прощения, граф, графиня, — совершив глубокий поклон, она выпрямляется. — Кирилл, случайно, не подходил к Вам? Он хотел поговорить с Вами…
— О чем? — Маркус, кажется, рад, что получил возможность взять непродолжительный тайм-аут.
— Не знаю, просто… он говорил, что хочет поговорить. Я… просто не могу его найти.
— Думаю, что ничего страшного с ним не произошло, — уверяет Маркус. — Однако, если он не вернется в самое ближайшее время… я отправлю на его поиски людей.
Глаза эльфийки заметно наполнятся печалью и какой-то тревогой.
— Он же не пошел в темницу к тому знахарю?
— Его бы туда не пустили, — тут же отвечает граф. — Поверь мне — за парня можешь не волноваться. Он умеет постоять за себя.
— Да, — она улыбается. — Это точно.
Маркус тоже улыбается ей. Улыбается и Элеонор — для приличия.
— Но, если вдруг он не вернется в ближайшее время, — повторяет Маркус, — дай мне знать!
И, совершив еще один поклон, Лиагель удаляется, предварительно поблагодарив чету Спенсер.
— На этом балу, — негромко говорит Элеонор, — слишком… много соблазнов. Как знать, быть может, та Мальвина и Кирилла твоего утащила?
— Исключено, — чересчур уверенно заявляет Маркус, хотя чуть погодя всерьез задумывается над сказанным. Однако затем, найдя ее в толпе вместе с сыном, успокаивается окончательно. — Похоже, что они любят друг друга.
— То есть люди не изменяют, когда любят?
Маркус смотрит на супругу очень внимательно.
— Я слышала о тебе и Эбигейл, — говорит она, не пытаясь подбирать слова. — Если всё то, что я слышала, правда, то… твоя теория трещит по швам, мой милый. И мне, в этом случае, даже и обижаться как-то глупо. Ведь мне… далеко до Уэбстер. Ой… то есть Морфи. Как я могла забыть?
Маркус молча слушает ее слова.
— Видела, кстати, ее сына. Вернее, их с Бруно сына. Красивый мальчонка.
Спенсер становится все мрачнее и мрачнее от каждого ее слова. Видя это, Элеонор улыбается.
— Неприятно немного, да? — продолжает смотреть на него. — То есть ты всё же что-то чувствуешь, помимо напряжения в штанах и оргазма? Я уж думала, что ты безэмоцинальный черствый сухарь. Скажи мне, а ты хотя бы понимаешь, что именно чувствуешь? Надеюсь, это ведь не просто чувство собственничества?
Маркус продолжает хранить молчание.
— Это боль, — заканчивает Элеонор свою мысль. — Если бы я тебя любила, то тоже её сейчас чувствовала. К счастью, я пока еще не успела. Да и… хватило тебя не очень-то и надолго.
И теперь граф опускает глаза. У нее получилось. Получилось пристыдить его.
— Сколько раз? Сколько раз ты изменил мне за это недолгое время, что длится наш брак?
— Один, — честно говорит он, поднимая глаза. Карты на стол. Тянуть больше смысла нет.
— С ней? — Элеонор смотрит на него, не моргая. Врать уже попросту глупо.
— Да, — признается он и видит, как его супруга кивает.
Некоторое время она просто молчит, а затем берет его руку в свою.
— Ты молодец, Маркус. Я рада, что тебе-таки хватило смелости. Ну, или злости. Но ты все равно молодец.
— Ты уйдешь?
Элеонор кивает.
— В лесу мне спокойнее. С сыном. Только мы вдвоем. И больше никого. Я не знаю, зачем искала встречи с тобой. Возможно, просто потому, что должна была. Снять груз с души. Ты должен был знать. Всё же остальное — это ошибка. Прости меня за это. И не волнуйся — я не сбегу прямо сейчас. Как и полагается графине, я закончу этот бал. А завтра…
И Маркус кивает, давая понять, что можно не заканчивать.
— Прости, — тихо говорит он ей, и получает в ответ улыбку.
— Нет, это ты прости, — искренне говорит она. — Не желая того, я использовала тебя. И десять лет назад, и сейчас… наверное, я просто слабый человек внутри.
Она еще раз улыбается, после чего садится на свой трон, глядя в танцующую толпу. А найдя взглядом Хейзела рядом с Аквой, которая то ли инстинктивно, то ли умышленно за ним ухаживает, давая попробовать различные яства с других концов стола, немного хмурится. Начинает искать глазами девушек с таким же синим цветом волос, ну или голубым, но не видит никого. И, продолжая хмуриться, она смотрит на Маркуса, который, кажется, провалился в свои раздумья.