Молодой дворянин поднялся на ноги. В его затуманенных глазах мир вокруг вздымался и покачался. Что-то красное стекало с его правого глаза и с живота, в том месте, где броня была разорвана. Ильберд провел пальцем и посмотрел на красную субстанцию. Кровь. Его собственная.
- Ну, ты же хотел славы, - пробубнил он себе под нос. – Очень похоже на кровь, - юноша слабо кашлянул, выплюнув много крови и огляделся. Вокруг было множество гоблинов, обирающих трупы сородичей и людей на предметы красивых шлемов и мечей, но никого из рыцарей. Казалось, что некоторые гоблины даже отступают.
Ильберд оглянулся назад, где король стоял против Дьявольского Дракона, и как раз вовремя – он смог увидеть, как великий змей набросился на Азуна и начал вертеться, пытаясь схватить его, будто король и дракон были двумя мальчишками, дерущимися в грязи.
- Слава. - Сказал он с отвращением и снова выплюнул кровь. Его шлем и кинжал пропали при падении, но меч все еще был в ножнах. Он вытащил его, удивившись возросшему весу, и начал подниматься в гору.
Кормир нуждался в нем, и если король мог умереть, лежа в грязи…ну, значит и Ильберд мог. Улыбаясь, молодой Краунсильвер отправился навстречу своей смерти.
- Это безумие, Налавара, - выдохнул Азун, когда они развернулись и встали друг напротив друга. Дракон, уподобляясь человеку, так же встал вертикально. - Мы оба сражаемся за Кормир, чтобы защитить и сохранить землю, которую любим!
Глаза красного дракона заблестели.
- Умно, - прошипела она. - Люди всегда полны змеиного коварного ума. Умри, человеческий король!
На этот раз поток пламени состоял лишь из нескольких языков огня, которые едва ли могли бросить вызов мощной защитной магии меча короля, но вот челюсти были такими же быстрым и неудержимыми, как и прежде. Стальной наплечник заскрежетал под давлением клыка Налавары, когда она, даже несмотря удар мечом и скипетром по своему подбородок, прикусила левое плечо Азуна и заставила его отпрыгнуть назад.
- Хоть я и сражаюсь, но не рад этому, - выдохнул Азун, когда вспышка золотого света снова осветила его, - и извиняюсь перед тобой за грех Андара Обарскира и за грехи всех потомков Онефа Обарскира вплоть до меня, хранящих это убийство в тайне. Андар сделал это, и я больше не буду этого отрицать. Примешь ли ты мою жизнь во искупление твоей утраты?
Красный дракон отступил назад, волоча за собой сломанное крыло, и с удивлением уставился на короля.
- Что ты сказал, человек?
Азун широко развел руки, открывая грудь, на которой больше не было нагрудника, превратившегося в стальной слиток, а лишь голая кожа, пропитанная кровью и потом. Король выглядел старым, его волосы были белыми, а лицо уставшим и измученным, но, тем не менее, он казался довольным.
- Искупит ли моя собственная жизнь то, что ты потеряла? - спросил он снова. - Если да, то я с радостью сдамся. Возьми мою жизнь, и верни мир в Кормир, в котором живём все мы, Лорелей Алавара.
На мгновение чешуя красного дракона заколебалась, и Азун увидел гладкое обнаженное тело эльфийки - ее рыжие волосы ниспадали по спине подобно длинному великолепному плащу, ее большие темные глаза почти слезились, а в уголках рта колебалась улыбка.
Затем она исчез, а король снова стоял перед драконом, который, казалось, уменьшился в размерах, но глаза его пылали с удвоенной яростью.
- Нет! - зарычала Налавара. - Ты опоздал со своей хитростью - слишком долго моя ненависть вела меня, человек и теперь это все, что осталось во мне. Ничто из того, что ты можешь сказать или сделать, не вернет моего Таторила. Как пал он, так падёте и вы, и мир, к которому ты стремишься, придёт в “Кормир” только тогда, когда последний гниющий труп человека будет поглощён землёй, которую вы осквернили!
- Время меняет Фаэрун – драконы уступили эльфам, а твои сородичи – моим, - серьезно сказал Азун. - Я не могу вернуть Таторила Элиана назад, но я могу поставить камень, или посадить рощу, в его честь. Мои лесничие ухаживают за землей даже сейчас и оставляют некоторые участки леса нетронутыми. Я могу сделать в Кормире больше лесов... но рай, в котором ты охотилась, исчез, я боюсь, навсегда. Но разве не можем мы работать вместе, чтобы сохранить память о нём? Неужели мало крови?
Налаварауфаторил Красная снова поднялась на задние лапы, размахивая крыльями и, игнорируя боль из-за взмахов сломанным крылом, прорычала:
- Конечно мало, человек! Как иначе?! Какими бы “высокими” ни были наши претензии, эльфы, люди, драконы - все разрешают свои споры так же, как гоблины. Я не могу быть тем, кем я не являюсь. Умри! "
На этот раз ее челюсти обрушились прямо на Азуна. Налавара не обратила внимания на острый меч и скипетр, ударившие по подбородку дракона, даже когда золотое сияние вспыхнуло вокруг её головы, а глаза сгорели от этой яркой вспышки.
Ребра короля сломались, а органы лопнули прежде, чем челюсти, несущие смерть, раздвинулись. Разорванный, Азун задыхался от боли, едва заметив, что Скипетр Владык в его дрожащих руках загорелся.
И все же его ярость вернула его из забвения. Стоял на земле, пока верхняя часть тела была внутри челюсти дракона, Азун зарычал:
- За Кормир!
Пусть женщины на стенах Сюзейла делают свои ставки, черт их побери. Он должен спасти королевство любой ценой, а этот проклятый дракон слишком долго умирал.
Горячая черная кровь выплеснулась из горла Налавары, омывая грудь и руки короля, смачивая его раны и бушуя сквозь тело. Азун зарычал от боли и пошатнулся, когда его противник вздрогнул, но затем булькнул и затих в вечной тишине.
Когда Дьявольский Дракон, с дымом, поднимающимся из пустых, выжженных глазниц, раскрыл челюсти и отошёл, Азун упал на колени и понял, что стоит перед телом знакомого Придворного Мага. Дело было сделано, силы ушли из тела Азуна. Время пришло. Пришло время королю оставить свой трон и отправиться в более спокойное место.
44
Стальная Принцесса вглядывалась в туман, спешившему оказаться в другом месте и струившемуся по нагроможденным телам подобно дыму. Трупы лежали повсюду, усеяв поле, подобно какому-то гротескному урожаю. Стервятники и вороны уже кружили в небесах, показываясь сквозь туман, напоминая лениво спускающиеся чёрные стрелы. Бесчисленные гоблины устилали поле, подобно ковру, но среди них лежало слишком много храбрых пурпурных Драконов, смотрящих в небо остекленевшими глазами. Даже если бы это была последняя битва королевства за этот год или даже два, у королевства осталось слишком мало солдат, чтобы защищать границы и оберегать порядок внутри страны. Каменные Земли так и вообще останутся без присмотра на срок от года до трёх лет, а если Сембия или какой-нибудь другой сосед, жаждущий земель, решит проникнуть в Лесное Королевство, то у него будет немного готовых мечей, чтобы противостоять им.
Сапоги Алусейр скользнули по лежащим на земле клинкам, и она чуть не упала на гоблинов, застывших в отчаянном стремлении к лорду, погребенному под телами зеленокожих, по чьему лицу, измазанному кровью, ползало с десяток мух. Она пришла в себя и снова мрачно оглядела поле битвы. Где-то впереди, посреди этой резни, лежал ее отец. Несомненно, он бы сражался с драконом, а это, вероятно, означало бы, что эта битва происходила на вершине холма, учитывая то, где драконы предпочитают биться.
Алусейр решила, что сперва пойдёт на тот, что находился по правую руку от неё. Она видела горстку гоблинов, взбирающихся на холм по трупам своих сородичей. Сглотнув, она подняла клинок и посмотрела направо, где темное облако скрывало хазнеф, который, по настойчивым уверениям священника был другом и союзником. Хазнеф когда-то была Роуэном Кормаэрилом. Боги, подумал Алусейр, какую еще злую шутку вы сыграете с Кормиром?
Облако тащилось за принцессой так же послушно, как и любой капитан, и Алусейр кратко приказал обращаться с ним так же, игнорируя подпрыгнувшие брови и темный взгляд, которые она получила взамен.
- Давать непопулярные приказы, может быть, и нелегко, но во имя короны и Темпуса, это мои приказы! – Зарычала она.
Алусейр обернулась и увидела большое тёмное нечто на вершине холма, умеющее очертание острого драконьего крыла. Дьявольский Дракон пал.
- Быстро! - огрызнулась она, указывая мечом на холм. - Корона в опасности!
Теперь она могла видеть, что меньшие холмы, слева и немного позади от нее, увенчаны королевским штандартами и тем, что могло быть лишь шатрами. Они выглядели невредимыми, и девушка увидела блеск нескольких… очень немногих шлемов и щитов рядом с ними. Знамя короля Азуна было приспущено. Король так и не вернулся назад.
- Двигайтесь, ослы, - ворчала она на мужчин вокруг нее, когда они устало поднимались на вершину холма, скользя по гоблинской крови. - Я видела толстенных баронов, бегущих быстрее, когда за ними приходили их кредиторы, и их жен несущихся к дверям борделей! - она подняла свой клинок и как хлыстом ударила им по своему бедру, словно ускоряя себя. – Идём!
Кто-то мрачных пыхтящих рыцарей тихо и нагло выругался, а кто-то другой его поддержал. Последовал смешок и несколько жестких улыбок, а дух Алусейр внезапно приподнялся. Боги, она гордилась тем, что вела этих мужчин.
Между своих ног принцесса увидела извивающегося раненого гоблина, которые пытался ткнуть её мечом в пах, извиваясь среди мертвых собратьев. Прежде, чем она успела хотя бы отпрыгнуть в сторону, трое клинков вонзились в тело гоблина – люди Алусейр оберегали жизнь своего командира, забыв о собственной безопасности.
- Верные идиоты, - нежно обозвалась Алусейр. - Двинулись!
Они преодолели больше половины пути к вершине, карабкаясь по телам гоблинов, нагроможденных друг на друга такими кучами, что иногда, когда их касались люди Алусейр, они разваливались и катились вниз по склону, утянув вниз еще и тела пары погибших Пурпурных Драконов. Впереди, на вершине, живые гоблины не замечали движения за своей спиной, ибо были заняты энергичным спором касательно того, что лежало перед ними.