— Главное, чтобы все закончилось до ужина, — Глазов зевнул и незаметно покосился на часы. — А то если мы из-за вашего убийства останемся голодными…
К нему подошел полицейский и сообщил, что следователь Малышко хочет поговорить с актером. Глазов отвесил присутствующим комический придворный поклон и удалился.
— Шоу продолжается, — хихикнула Лариса.
— Чего это они все такие веселые? — Дина в другом углу холла с недоумением оглянулась на Надю и Марину. — Ничего смешного не происходит…
Глазов вышел от следователя довольно быстро, не прошло и десяти минут. Вслед за ним был вызван Геннадий Спиридонов.
— Воображаю, какие заголовки будут в завтрашних газетах, — процедил Николай. — Нет, ну с чего ты решила, что он нас раскрыл?
Зинаида в ответ заявила, что ей срочно надо выпить, и удалилась. Лариса хотела к ней присоединиться, но тотчас же передумала. Она никак не могла понять, чем следователь так испугал гримершу. С ее точки зрения, он был ослом, который готов проглотить все, что они ему предложат.
— Пойду-ка я тоже чего-нибудь выпью, — заметила Надя. — Девочки, вам принести что-нибудь? Фиг знает, сколько будет продолжаться допрос…
Марина сказала, что ей ничего не хочется, Дина попросила апельсиновый сок, и помощница гримера ушла.
— Вообще странно, — нерешительно заметил Голубец Володе. — Вся эта история… — он не договорил, передернул плечами, но Володя и так понял, о чем думал режиссер.
— Вася! Подойди-ка сюда.
Актер нехотя повиновался. До того он сидел в кресле, и вокруг него как-то само собой образовалось пустое пространство. Все члены съемочной группы предпочитали держаться от него на расстоянии.
— Тебе не нужен адвокат? — без всяких околичностей спросил Володя.
— Мне? Зачем?
— Вася, — вмешался Антон, и в голосе его прорезались умоляющие нотки, — это ведь не ты ее, а?..
— Да идите вы!..
— Ты или не ты?
— Да не я, конечно! Вы что, все с ума посходили?
— А почему Коля сказал…
— Врет он все, — с ненавистью ответил актер. — Не заходил я к ней! Ни сегодня, ни вчера, ни… вообще никогда!
— То есть он придумал, что видел тебя у ее дверей?
— Ну да!
— А почему ты ушел через черный ход? — допытывался Антон. — Они правы, что обратили на это внимание, я ведь тоже помню, что ты всегда ходил через главный вход…
— Это тебя не касается, — огрызнулся Вася, и глаза его стали совсем васильковыми. — У меня была причина.
— Смотрите-ка, оператор уже выходит, — вмешался Володя.
Спиридонов подошел к ним.
— Вась! Там тебя ждут…
Он ухмылялся, все морщины на его лице пришли в движение. Антон почувствовал смутное беспокойство. Что-то было не так, не так, совсем не так, он ощущал это своим режиссерским чутьем, но никак не мог понять, что же именно.
— Не поминай лихом, — глумливо добавил оператор, когда Вася, понурив голову, двинулся навстречу своей судьбе.
— И все-таки я думаю, что ему потребуется адвокат, — вполголоса заметил Володя, когда дверь за актером затворилась.
…Увидев, что следователь лишь немногим старше его, Вася малость приободрился и сел на предложенный стул.
— Вы уже знаете, что случилось, — начал Павел, — и знаете, что подозрения падают на вас. Меня интересует, насколько они оправданны.
— Ни насколько, — сипло ответил Вася. — Все это вранье.
— Где вы были сегодня с тринадцати тридцати пяти до половины третьего?
— Поехал на машине кататься.
— Подробнее, пожалуйста.
Вася мрачно посмотрел на него.
— Я катался на машине, — с вызовом повторил актер. — Тут возле города есть недостроенная дорога, я и гонял по ней, пока не надоело.
— Один?
— Да, один.
— Может быть, вас кто-то видел?
— Не уверен. Шел дождь, там никого не было. На повороте меня занесло, и я врезался в дерево. После этого я и решил, что хватит. Развернулся и поехал в гостиницу, и тут узнал… счастливое известие.
— Вы видели сегодня Наталью Теплову?
— Видел. За завтраком. Она хохотала громче всех, а потом стала цепляться к сценаристке.
— Марине Шипучкиной?
— Ее так зовут? — искренне удивился Вася. — Я думал, ее фамилия — Шереметьева. На сценарии, по крайней мере, так написано.
— Вы знаете, по какой причине актриса не любила сценаристку?
— По такой причине, что она сука. Я про актрису, если что.
— А подробнее?
— По-моему, я ответил достаточно подробно.
Но следователь молчал, и Васе волей-неволей пришлось объяснить:
— С Наташкой было не так уж плохо работать, но в жизни она вела себя как последняя дрянь. Она дружила с Зинкой и знала, что ей нельзя пить. А потом взяла и напоила ее. Просто так, для смеха. И Марину доставала, зная, что ей самой ничего за это не будет.
— Вы уверены, что Марина не смогла бы за себя постоять? Вы настолько хорошо ее знаете?
Вася скривился.
— Вы что, хотите сказать, что Марина могла… Да ну, бред!
— А кто мог?
— Не знаю. Понятия не имею. И вообще, мне это неинтересно.
— Значит, сегодня в номер вы к Тепловой не заходили?
— Нет. Ни сегодня, ни в любой другой день.
— Ну что ж, — сказал Павел и взялся за трубку.
Через минуту на пороге кабинета нарисовались двое: капитан Теличкин, на ходу натягивавший латексные перчатки, и лейтенант Петраков с камерой в руках.
— Вызывали? — спросил Петраков, ухмыляясь.
— Да. — Павел повернулся к актеру: — Встаньте с места, пожалуйста.
— Это еще зачем? — недружелюбно спросил Вася.
— Нам придется вас обыскать. Извините, служба.
— А камера для чего?
— Чтобы вы потом не вздумали нас обвинять, что мы вам что-то подбросили. Леня, запись… Тимофей Петрович, начинайте.
И капитан принялся за дело.
— Это что? — спросил он, вытаскивая из правого кармана джинсов подозреваемого пластиковую карточку.
— Ключ от моего номера.
— На камеру, Тимофей Петрович, на камеру, — вмешался следователь. — Покажи надпись: номер четыреста пять. Отлично…
Из другого кармана были извлечены портмоне и связка ключей с брелоком.
— Это ключи от машины, — сухо сказал Вася.
— Мы видим, видим, — спокойно отозвался следователь. — Продолжайте, Тимофей Петрович.
— Кажется, все. Нет, постой… В заднем кармане еще что-то.
— Нет там ничего, — фыркнул Вася. — Не выдумывайте. В задних карманах я ничего не ношу.
— Как же нет, когда есть? — отечески заботливо возразил капитан и извлек на свет божий еще одну пластиковую карточку.
— Номер триста три, тот самый, в котором произошло убийство, — бесстрастно зафиксировал следователь. — На камеру, Тимофей Петрович, пожалуйста.
Вася остолбенел.
— Но я… Я…
— Больше в карманах ничего нет, — доложил Теличкин, блестя глазами. — Обыск окончен.
— Леня, выключай камеру, — распорядился следователь. — Садитесь, Василий Иванович… Упакуй карточку от номера Тепловой как вещдок, — добавил он, обращаясь к Теличкину, — и отнеси ее эксперту. Остальные вещи…
— Я ничего не понимаю! — отчаянно закричал Пася. — Я не был у нее в номере! Откуда взялась эта чертова карточка?
— А вы подумайте, подумайте, — спокойно ответил Павел. — Остальные вещи можете забирать, они нам не нужны. Вот карточка от номера убитой — совсем другое дело.
— Я ее не убивал!
— Вас никто не обвиняет.
— Я ее не убивал!!! Не убивал, клянусь вам!
— Послушайте…
— Я ее не убивал! Господи боже мой… — Он рухнул на стул и обхватил руками голову.
Опера молча переглянулись.
И тут дверь с грохотом отворилась.
Именно с грохотом, потому что створка отлетела и врезалась в стену, словно там, за порогом, стоял кто-то огромный и яростный, кто пришел, чтобы крушить все на своем пути. Но это оказалась всего лишь раскрасневшаяся девушка с множеством смешных русых косичек и с совершенно безумными глазами.
— Сволочи! — взвизгнула она. — Какое вы право имеете издеваться над человеком? Он никого не убивал! Никого, слышите? И вообще никакого убийства не было!
Петраков открыл рот.
— Кто-то двинулся, по ходу, — вздохнул Теличкин, который был куда опытнее своего молодого коллеги. — Паша, куда ее — сразу в дурку или к нам в обезьянник, пусть там оклемается?
— Это розыгрыш! — отчаянно закричала Надя. — Да вы что, в самом деле? Они разыграли вас! Они все это придумали! Не было никакого убийства! Это розыгрыш, понимаете? Актерская шутка!
— Хорош розыгрыш — труп с ножевым ранением! — фыркнул лейтенант.
— Да не было никакого ранения! Нож бутафорский, и кровь бутафорская, и… Зина, иди сюда! Зина! Повтори им то, что ты сказала мне в баре!
За дверью были видны бледные, ошеломленные лица членов съемочной группы. Нехотя вперед выступила Зина, и черты ее казались сейчас еще крупнее, чем обычно. Только рот растянулся в тоненькую, узенькую полоску.
— Надя права, — сказала она совершенно бесцветным голосом. — Мне все это надоело, тем более что следователь и так уже все знает. — Она повернулась к коллегам. — Да, мы разыграли вас… Простите, ребята. Никакого убийства не было и в помине.
Антон Голубец считал себя видавшим виды человеком, которого уже ничто не может сбить с толку, но сейчас он почувствовал, что совершенно растерялся. Вот, значит, что не давало ему покоя — как режиссер, он интуитивно ощутил, что попал в чужой, дурно сработанный спектакль… Володя стоял, вытаращив глаза, но мало-помалу в нем начала закипать ярость.
— Ну спасибо! — преувеличенно громко сказала Лариса. Она засмеялась и тряхнула рыжими волосами. — Обломала такой кайф!
— Да, — ухмыльнулся оператор, — как-то это не по-дружески, Зинка! Ты же обещала, что будешь молчать!
— Вы что, все знали? — пробормотала Марина, не веря своим ушам. — Вы все знали — и издевались над нами!
— Ой, ну прямо издевались! — фыркнул Николай. — Подумаешь, решили маленько пошутить… в духе той хрени, которую снимаем! — Он изобразил вдохновенное лицо и трагическим голосом объявил: — Таинственное убийство в «Мечте»…