– Как ты, где ты и собиралась ли мне перезвонить?
Саймон говорил скорее как начальник, а не как любовник. Надо будет указать ему на это.
– А, утраченное искусство разговора, – сказала я. – Я нахожусь в безопасном месте. В североголливудском полицейском участке. И меня даже не арестовали. Жду одного детектива, который хочет со мной поговорить. Тебе нечего беспокоиться.
– Меня беспокоит не только это.
– А что еще?
– Желание.
Я улыбнулась:
– Звучит гораздо лучше. А во что ты одет?
– Об этом позже. Послушай, когда будешь говорить с полицейскими, просто отвечай на их вопросы и не подходи к делу творчески.
– С какой стати? – удивилась я, провожая взглядом двух подростков в сопровождении копов, прошедших по коридору.
– О Джо рассказывают во всех новостных передачах, а ты хочешь защитить ее. Если полицейский хоть что-то собой представляет, он сразу поймет это. Впрочем, в случае с тобой все поймет даже плохой коп.
Мое сердце громко забилось.
– Саймон! Ты считаешь, что это сделала Джо?
– Не имеет никакого значения, что я думаю. Они не станут арестовывать ее, пока не состряпают дело. Ты ничем не поможешь Джо, за исключением…
– Ты не знаешь, что…
– Уолли. – В его голосе послышалось раздражение. – Как я, по-твоему, черт побери, зарабатываю на жизнь?
– Занимаешься тканями.
Молчание. Мы еще не закончили выстраивать наши отношения. За исключением разве что секса.
– Миссис Шелли?
Я вскочила, столкнувшись нос к носу с неслышно подошедшим ко мне мужчиной.
– Мне нужно идти. Пришел мой собеседник, – сообщила я в трубку и отключила телефон. – Мисс, а не миссис. – Я пожала протянутую мне руку. – Здравствуйте еще раз, детектив Борн.
Он нахмурился:
– Вы уверены, что мы встречались?
– Все дело в волосах. Когда-то я выглядела нормально.
Он спросил сидящего за столом сержанта, в какой из комнат можно поговорить, но обе они оказались заняты. Тогда он провел меня по коридору в большое помещение, заставленное столами, и мы уселись прямо под надписью «Отдел убийств». Стол принадлежал некоему Якову Глуму; Борн объяснил, что его офис находится в центре, но большинству свидетелей по этому делу легче добираться сюда. Пока он говорил, я сообразила, кого он мне напоминает. Джорджа Вашингтона. Волосы у него были седыми и достаточно длинными. Нос крючковатый, глаза усталые. В профиль детектив Айк Борн выглядел как изображение на монете в двадцать пять центов.
Он начал задавать обычные вопросы и первым делом поинтересовался, как меня зовут.
– Уолли. Сокращенно от Уолстонкрафт. Так же как Мэри Уолстонкрафт Шелли.
Борн оторвал глаза от своих записей.
– Она написала «Франкенштейна», – пояснила я. – Ее назвали в честь матери, Мэри Уолстонкрафт, знаменитой феминистки. «Защита прав женщин». Впрочем, вы об этом не спрашивали.
Он никак не прокомментировал мои слова.
– Адрес?
Я прокашлялась.
– Это сложный вопрос. Я как раз переезжаю с одного места на другое.
– Куда приходит ваша почта?
– В почтовое отделение.
– Где вы спите ночью?
– Прошлой ночью я спала в Уэствуде. Где буду спать сегодня, не знаю.
Он выразительно посмотрел на часы.
– Я сова, – сказала я. – Временами.
– Род занятий?
– Дизайнер открыток, мастер по настенным росписям и корреспондент для свиданий.
Он снова поднял глаза.
– Что значит – корреспондент для свиданий?
– Я хожу на свидания со звездами мыльной оперы и рассказываю об этом по телевизору.
– Вам за это платят?
– Да. Но секс тут ни при чем. Впрочем, я еще новичок в этом деле. – Мои слова прозвучали странновато, и дальнейший разговор пошел совсем не так, как мне хотелось бы.
– Как вы познакомились с Дэвидом Зетракисом?
– У нас были непродолжительные отношения десять лет назад. Мы расстались, но остались друзьями.
– Почему они не сохранились?
– Ну вы знаете… судьба. Что-то в этом роде. Просто карты не так легли.
– Как вы встретились в первый раз?
– Нас познакомила моя подруга Джо. Она думала, что мы поладим.
– Вы говорите о Джо Хоровиц? Она тоже имела с ним сексуальные отношения, верно?
Его слова насторожили меня.
– Да, позже. Когда она познакомила меня с Дэвидом, они просто дружили.
– А почему они расстались? По тем же самым фатальным причинам?
– Я не могу ответить на ваш вопрос. Это надо спросить у нее.
– Бросьте. – Он немного наклонился ко мне. – Вы ее близкая подруга. И не знаете, почему она порвала отношения с парнем?
– Джо умеет хранить секреты. – Стоило этим словам сорваться с моих губ, как я тут же пожалела о них. Выходило, что она… скрытная.
– Когда вы в последний раз видели Дэвида?
Я смотрела на морщинистые руки Джорджа Вашингтона. Я знала, что детектива зовут вовсе не Джордж, но неожиданно не смогла вспомнить его настоящего имени – на меня нахлынули воспоминания о Дэвиде. Мы случайно встретились шесть месяцев назад. В Тарзане, в ресторанчике, где подавали суши. Мы с моим бывшим женихом очень любили это место. Дэвид крепко поцеловал меня, сказал Доку, что ему повезло, и велел обращаться со мной хорошо. Док ответил: «Я знаю. Буду обращаться с ней хорошо».
– Прошлым летом, – ответила я. – Он выглядел немного болезненным. Я спросила, хорошо ли он себя чувствует, а он сказал, что стал строгим вегетарианцем. Как я понимаю, это кодовое название рака.
– Где вы были в прошлую пятницу утром?
Мне не пришлось долго раздумывать.
– Я встала поздно, затем сделала несколько звонков из моей прежней квартиры. В Уэствуде.
– Вы были в одиночестве?
– Мой бойфренд был со мной где-то до десяти. Пока не ушел на работу. На… – я сделала глубокий вздох, – текстильную… текстильную фабрику. Он занимается… тканями.
Айк Борн посмотрел на меня и прищурился:
– Вы нормально себя чувствуете?
Я кивнула, затем отрицательно покачала головой. Я была красная, тяжело дышала и вспотела. Руки у меня стали липкими. Казалось, меня сейчас вырвет. Так дается мне вранье.
– Его имя?
– Чье?
– Вашего бойфренда.
Мой антиперспирант не помогал. Он не справлялся с ситуацией.
– Саймон Александер, – ответила я. – Он занимается тканями. – Сколько еще раз мне придется повторять эти слова?
– Номер телефона?
– Чей?
– Бойфренда. Я назвала.
Детектив перевернул страницу тетради и продолжил методично записывать вопросы и ответы.
– Вы разговаривали со своей подругой Джо в пятницу утром?
– Да. По телефону. Точное время я не помню. После того как Саймон ушел на работу.
– Вы позвонили ей или она позвонила вам?
Я не могу соврать, правильно? У них есть записи разговоров.
– Я позвонила ей.
– На домашний телефон или на сотовый?
– На с… сотовый.
– Где она была, когда вы ей позвонили? Дома?
Вот оно! С моего лба стекал пот. Я чувствовала себя гейзером. Но должна была защитить Джо, если могла, но могла ли?
– Думаю, да, – прошептала я.
– Вы так думаете?
– Э… да. Думаю. Но не уверена на сто процентов.
– На сколько процентов вы уверены?
– На девяносто три? На девяносто с чем-то. А может, на девяносто без чего-то.
– А может, на восемьдесят три процента?
Я отрицательно покачала головой, не в силах больше произнести ни слова. Мои губы отказывались повиноваться мне. Я подняла вверх большой палец, что должно было означать «больше чем на восемьдесят три».
– У вас есть пистолет?
– У меня? Нет, черт побери. Я хотела сказать.
– Вы можете ругаться. Это не будет свидетельствовать против вас.
– А что будет? Свидетельствовать против меня, я имею в виду.
Детектив Айк Борн сверлил меня взглядом, его глаза казались более усталыми, чем четыре минуты назад.
– Ложные показания, – произнес он. – Заявления, сделанные под присягой.
Я кивнула:
– Понятно.
– У вашей подруги Джо есть пистолет?
– А вы не спрашивали ее об этом?
– Я спрашиваю вас.
Наверное, они легко установили, что пистолет у Джо был.
– Да. У нее… Я не помню, как он называется. Как-то приятно. Всего один слог. Выглядит как пластмассовый.
– «Глок»?
– Да.
– Насколько я знаю, Дэвид Зетракис упомянул вас в своем завещании.
– Да, он оставил мне несколько литографий. Иллюстрации к «Книге джунглей», которые висят в ванной комнате для гостей.
– Какова, по вашему мнению, их стоимость?
– Понятия не имею. Хотя они вставлены в прекрасные позолоченные рамки. Работы Эйба Мунна.
– А картина, которую унаследовала ваша подруга Джо? Художник…
– Климт. Густав Климт.
– Во сколько бы вы ее оценили?
– В раме или без?
Он посмотрел на меня.
Я, в свою очередь, посмотрела на него:
– Это не лучший Климт. Второстепенный Климт. Дешевый Климт.
Он ничего на это не сказал и спросил:
– Каково ваше финансовое положение?
– У меня нет положения. Вернее сказать, оно у меня подвешенное. На моем счету в банке четыре тысячи долларов, я выплачу их за первый и последний месяцы аренды квартиры, которую должна найти как можно скорее. Я вожу машину, до меня у нее было еще шесть владельцев, один из них курил сигары. Сейчас у меня две работы, обе временные. Доход от открыток небольшой и непостоянный. Долгов у меня нет, но есть брат, он лечится и не может работать, я несу за него ответственность. Я не играю в азартные игры, не курю, не колюсь героином и вообще обхожусь дешево. Мне не приходится выплачивать непомерные штрафы за неправильную парковку. Такова история моей жизни, детектив.
Он не делал никаких пометок. Может, берег бумагу, надеясь, что блокнот будет служить ему до выхода на пенсию. Он был старым, пружинки успели вылезти из дырочек.
– А ваша подруга Джо? – спросил он. Мое сердце застучало быстрее.
– Что Джо?
– Каково ее материальное положение? Я понимаю, что могу спросить об этом у нее, но спрашиваю у вас.