ел противоположный смысл: «Исследование, проведенное Ассоциацией ветеранов, говорит о том, что ветераны войн стали чаще кончать жизнь самоубийством». Что удивительно, оба материала были посвящены одному и тому же исследованию, и оба в строго фактическом смысле были верны.
Представители медиа или, по крайней мере, некоторых СМИ, взяли интервью у ученого, который подготовил это исследование, но его ответы не изменили сложившийся нарратив никаким образом. «Сейчас создается впечатление, что мы имеем дело с эпидемией самоубийств среди ветеранов войн. Не думаю, что это так, – сказал Роберт Боссарт, эпидемиолог, который проводил данное исследование. – В стране наблюдается общий рост числа самоубийств, а ветераны – часть целого»{94}. В большинстве статей их авторы не обращают никакого внимания на эту цитату, а также не включают такие важные сравнительные ориентиры, как общий процент самоубийств в Америке или процент самоубийств среди мужчин одной возрастной категории. Кроме того, в них не сравниваются представители других профессий с военными, возможно, потому, что факт наличия довольно высокого процента самоубийств в других группах – например, у медиков – лишил бы материал значительной доли сенсационности.
Суть всей этой истории заключается в том, что люди, искренне озабоченные судьбами ветеранов войн, теперь уже знают гораздо меньше о том, что происходит с ними сегодня, читая подобные материалы.
Подобный непрофессионализм наблюдался также в массе сопутствующих статей, где говорилось о том, что в 2012 году количество смертей в результате суицида среди военнослужащих превысили боевые потери. Главная мысль здесь, конечно же, заключалась в том, что в настоящее время американские солдаты сами для себя представляли бо́льшую угрозу, чем враг. Довольно зловещая картина, если не считать маленького нюанса: реальные данные статистики полностью перечеркивают ее. Утверждение, что «случаи суицида превысили потери в бою», всегда будет верным по определению, если Вооруженные силы США мало задействованы в военных операциях.
Можно проделать этот статистический трюк с любым годом, когда не было активных боевых действий: сравнить количество случаев суицида среди военных и гибели в бою, скажем, в конце 1950-х годов. К чести журнала Time следует признать, что он опубликовал статью, в которой ситуация была оценена правильно даже в заголовке – «Случаи суицида военнослужащих превышают потери в бою – но только потому, что войны подходят к концу»{95}. Но, опять же, это должно было быть очевидным любому, кто хоть на минуту задумался бы над происходящим. И примечателен тот факт, что журналу Time или каким-то другим изданиям вообще пришлось публиковать подобный материал.
Суть всей этой истории заключается в том, что люди, искренне озабоченные судьбами ветеранов войн, теперь уже знают гораздо меньше о том, что происходит с ними сегодня, читая подобные материалы. Но при этом они уверены, что знают, и дай бог сил тем экспертам в любой области, которые не воспримут всерьез эту публичную истерию или просто попытаются объяснить ситуацию более детально. Ветераны сходят с ума и убивают себя, и это факт. В конце концов, я прочитал об этом в газете.
Что нужно делать
В заключение возникает вопрос: способны ли журналисты в принципе быть экспертами в том, о чем они пишут. Если нет – как эксперты могут помочь им в этом? Я не смогу и не стану давать рекомендаций, разве только понадеюсь на то, что молодые журналисты хоть как-то постараются разобраться в истории вопроса, по которому они пишут. Это универсальный совет и единственный, который бы я дал другим профессионалам в плане того, как относиться к своей работе. Я говорю это, полностью осознавая тот факт, что ничто не заставит людей перестать выбирать только те источники, которое им нравятся, вне зависимости от того, насколько качественной информацией они располагают. Но у меня есть одно предостережение для экспертов и несколько для читателей.
Экспертам я бы посоветовал научиться говорить «нет». Самые большие ошибки я совершал, когда был молод и не мог удержаться, чтобы не высказать свое мнение. В большинстве случаев я был прав, думая, что знаю больше, чем репортер или читатели. Но смысл не в этом: я также не раз оказывался в тех опасных или затруднительных ситуациях, которых мне следовало избегать. Справедливости ради следует сказать, что я обнаружил, что журналисты уважают и точно передают твои взгляды – всего несколько раз журналисты нарочно провоцировали меня или неверно цитировали – но они также с пониманием отнесутся к вашему принципиальному отказу выходить за пределы собственной компетенции. Определить, когда настанет этот момент, – ваша обязанность, не их.
Но потребители новостей тоже имеют некоторые важные обязанности. Уважаемые читатели, у меня будет четыре рекомендации для вас: будьте скромнее, используйте источники, представляющие разные точки зрения, будьте менее циничны и гораздо более разборчивы.
Будьте скромнее. А именно, по крайней мере, постарайтесь задуматься о том, что люди, готовящие какой-то материал, вне зависимости от их слабых сторон, знают больше по данной теме, чем вы. По крайней мере, постарайтесь помнить, что в большинстве случаев человек, подготовивший материал, посвятил больше времени этой теме, чем вы. Если вы станете подходить к любому материалу или источнику информации, будучи заранее уверенным в том, что знаете по этой теме не меньше других, то весь последующий процесс чтения новостей станет для вас пустой тратой времени.
Используйте источники, представляющие разные точки зрения. Разнообразьте свой рацион. Вы же не станете весь день есть одно и то же. А потому не используйте одни и те же источники медиа весь день. Когда я работал в области национальной политики, я всегда подписывался на полдюжины журналов разной политической направленности. Избегайте местечковости: пробуйте источники из разных стран, так как в них часто встречаются материалы или взгляды, о которых американцы даже не догадываются. И не говорите, что «у вас нет времени». Есть.
Будьте менее циничны – или не будьте столь циничны. Крайне редко бывает так, что кто-то сознательно намеревается обмануть вас. Да, у людей, которые пишут материалы, часто есть какая-то цель. И всегда найдется очередная Сабрина Эрдели. И да, журналисты, статьи которых вы читаете, или репортажи которых смотрите, могут неверно подать какие-то события и факты, зачастую демонстрируя удивительное отсутствие самокритики. Ни у кого из них нет монополии на истину, но и не все они лжецы. Они делают то, что могут, и так, как это понимают. И большинство из них были бы рады знать, что вы держите руку на пульсе, читая другие источники новостей и информации.
Будьте более разборчивы. Если вы нашли в крупном новостном источнике что-то, что кажется вам ошибочным, не стоит искать какой-то альтернативный ненадежный источник. Веб-сайты, которые являются рупором политических движений или, еще хуже, стремятся угодить вкусам фанатиков или дураков, принесут больше вреда, чем пользы. Вместо этого задайте себе вопросы, прежде чем искать нужную информацию в медиа. Кто эти журналисты? Есть ли у них редакторы? Отвечает ли эта газета или журнал за свои репортажи или это часть политических игр? Можно ли проверить их утверждения и пробовали ли другие медиа подтвердить или опровергнуть их материалы?
Уважаемые читатели, у меня будет четыре рекомендации для вас: будьте скромнее, используйте источники, представляющие разные точки зрения, будьте менее циничны и гораздо более разборчивы.
Конспирологи и сторонники всяких шарлатанов от медицины никогда не поверят тому, что ставит под сомнение их взгляды. Но большинство из нас способны поступить разумнее. И помните: чтение и отслеживание новостей – это такое же умение, как любое другое, которым овладеваешь со временем. Лучший способ стать хорошим потребителем новостей – это быть его регулярным потребителем.
Я всегда был беспощадным критиком низкого уровня фундаментальных знаний среди американцев; того нарциссизма и предвзятости, который не дает им узнавать новое; той индустрии высшего образования, которая лишь закрепляет невежество, а не излечивает от него; тех медиа, которые считают, что их работа – развлекать; и тех журналистов, которые слишком ленивы или слишком неопытны, чтобы правильно подать свой материал. Я потрясал кулаками в адрес большинства тех групп, которые, на мой взгляд, несут главную ответственность за гибель экспертного знания и за подрыв традиционной системы знаний именно тогда, когда мы больше всего в них нуждаемся.
И только одну группу я пока обошел своим вниманием: это эксперты.
Что происходит, когда эксперты ошибаются, и кто должен нести ответственность за принятие решения о том, когда их следует слушать, а когда игнорировать? С этим вопросом мы разберемся в следующей главе.
6Когда эксперты ошибаются
Даже если все держатся одного мнения, все могут ошибаться.
Экспертов просят не беспокоиться
В 2002 году известный историк написал, что многочисленные истории о том, что в конце девятнадцатого века в Америке использовали таблички с надписью «Ирландцев просят не беспокоиться», это миф. Профессор Иллинойского университета Ричард Дженсен сказал, что рассказы о подобных табличках были вымыслом, «байками о преследовании народа», передававшимися из поколения в поколение ирландскими иммигрантами до тех пор, пока они не приобрели прочный статус городской легенды. Более десяти лет большинство историков не подвергали сомнению знания Дженсена в этом вопросе. Оппонентов же Дженсена считали – и Дженсен в том числе – ирландско-американскими лоялистами.
В опубликованном в 2015 году материале, который, казалось, воплощал в себе феномен гибели экспертного знания, восьмиклассница по имени Ребекка Фрайд утверждала, что Дженсен ошибался, и не в последнюю очередь потому, что она провела свое собственное расследование в Google. Девочка проявляла вежливость, но была настроена решительно: «Он уже несколько десятилетий занимался научной работой, когда я только родилась, и последнее, что мне хотелось бы, это проявить неуважение к нему и его работе», – сказала она позднее. Все это казалось лишь очередным эпизодом, когда развитый не по годам ребенок говорит опытному учителю – ни больше, ни меньше почетному профессору истории – что он не подготовился к уроку.