Различные религии говорят разное относительно веры. И иметь веру – не то же самое, что верить. Я узнала об этом от очень мудрого пациента, который после ужасных отношений с семьей стал бездомным. Отношения с друзьями у него лучше, чем в семье. Я спросила его: «Франциско, ты веришь в Бога?» Он ответил: «Я не верю в Бога, нет, у меня есть вера в Бога». Я вопросительно посмотрела на него, и он произнес: «Ты поняла?» Ничего, ничего не поняла… И он пояснил: «Верить можно во что угодно. Я верю в дьяволов, ведьм… Но вера у меня только в Бога».
В этот момент я прозрела. Можно верить во что угодно, в существование чего угодно. Но вера предполагает покорное подчинение. Если у вас есть вера в Бога и в то, что Он сделает для вас самое лучшее, несмотря ни на что, вы будете уверены, что происходящее с вами и есть самое лучшее. Даже если это болезнь, страдание или смерть. Это лучшее. Если мы верим в то, что Бог исцелит нас, то лучший исход болезни – именно исцеление. Когда же у нас есть вера, мы полностью отдаем себя на волю правильного для нас Бога, лишь надеясь на его защиту и заботу. Только он может определять нашу судьбу, то, что нам нужно прожить. В этом – истинный смысл слов: «Да будет твоя воля».
Рассматривая процесс веры как покорность судьбе как высшему замыслу, мы понимаем, что религиозных людей очень и очень мало. Духовный опыт – это истина, которую пережил человек, а не концептуальная истина. Мы можем получить переживание трансцендентности независимо от того, какую религию исповедуем и исповедуем ли вообще. Трансцендентный переход для меня – это наполнение сильным чувством принадлежности, слияния воедино с тем, что пробуждает в нас это чувство. Это море, этот закат или объятие любимого человека будет полным только потому, что я там, и я принадлежу этому моменту, я часть этого моря, этого света, этого неба, этого бриза. Больше нет ни прошлой меня, ни будущей. Я есть переживаемый момент, момент настоящего. Прожив подобное чувство, мы становимся другими, преображенными.
Конец жизни – это опыт, обладающий огромной трансцендентной силой.
Опыт трансцендентного перехода всегда священен. Словно морская вода, соленая в любой точке планеты, всякий раз трансцендентный опыт священен. Всегда. Если бы можно было сделать МРТ в момент трансцендентного перехода, можно было бы быть уверенными: та область мозга, которая окажется активной, – это область священного, ценного, хорошего и истинного для нас.
Не знаю, правильно ли так говорить, но мы должны сомневаться в том, что для нас священно, что для нас Бог. Спрашивать себя, кто он такой, очень опасно, но это рано или поздно произойдет, когда мы столкнемся со смертью – нашей собственной или кого-то близкого. Поэтому стоит подготовиться к этой переоценке веры. Что произойдет с вашей верой в последние моменты жизни, когда придет время признать, что миссия на земле окончена? Страдание может быть спусковым крючком к вашему преображению. Возможно, в этот момент вы познаете совершенно новую версию Бога. Если вы считаете, что у каждого из нас внутри есть Царство Божье, тогда у каждого есть и совершенно уникальная, личная версия божественности. И когда вы уже полагаете, будто знаете все о божественном и священном, и стоите перед умирающим, этот Бог, живущий внутри вас, покажет, кто на самом деле божественный и священный внутри нас.
Однако самая опасная вещь – это когда врач думает, будто точно понимает лучше всех религию, и, как результат, из-за своего религиозного мировоззрения прерывает отношения с пациентом. Это катастрофа.
Было бы намного лучше, если бы все специалисты, работающие в сфере паллиативной помощи, были просто истинными атеистами.
Потому что такие люди испытывают по крайней мере антропологическое любопытство к чужим верованиям. Истинный атеист – миролюбивый парень, уважающий мнение и веру других. Он не судит. Он любопытный. Обращенные атеисты не такие: они фундаменталисты, как и все религиозные деятели, и ведут войны, чтобы доказать, что Бога не существует. Поэтому я рассматриваю обращенного атеиста как религиозного человека. Просто его религия хочет доказать, что Бога не существует.
Медицинские работники, которые оценивают пациента с точки зрения религии, могут быть опасными. Полагая, будто пациент страдает из-за того, что выбрал неправильный духовный путь, они демонстрируют неспособность понять величие каждого избранного пути. Всегда найдется кто-то, кто думает или говорит, что пациент умирает, потому что он не принял Иисуса в своем сердце. И при этом он предполагает, что Иисус, со своей стороны, «не вошел в его сердце», потому что, будь это так, он никогда бы не заставил страдать человека перед лицом смерти. Иисус, Будда, о каком бы духовном лидере вы ни подумали, все они умерли. Смерть – священный акт.
Готовность признавать и попытка вообразить понимание другого – серьезный вызов в духовной заботе. Вот почему я говорю: чтобы позаботиться об умирающем, необходимо избавиться от своих знаний и предрассудков.
Не существует пути, по которому каждый должен пройти, потому что каждый человек – это новая модель жизни, новая вселенная. Эта вселенная – нечто настолько грандиозное, уникальное и сложное, что обнажает нашу малость. Когда вы помогаете близким пациента (особенно родственникам) осознать, насколько грандиозен процесс умирания, ситуация становится понятнее и протекает лучше. Можно отдаться этому течению реки, которая направляется к морю, спокойно, без сомнения, без бега и торопливости, не плывя против течения себя самого. Просто следуя за темпом уходящего человека. В этом истинно человеческом взаимодействии религия по своей сути является прекрасным путем, который соединяется с чем-то священным внутри вас. Может быть, Бог не в другом или в тебе. Возможно, правда в том, что все мы в Боге.
За время работы в паллиативной сфере, ухаживая за столькими удивительными людьми, я поняла: то, что вращает ось духовности внутри каждого из нас, – это Любовь и Истина, которые мы проживаем честно. Любовь, которую мы чувствуем, осознаем, проговариваем и проживаем. Истина, которую мы чувствуем, осознаем, проговариваем и проживаем. Неважно, какая у нас религия, неважно, верим мы в Бога или нет. Если наша духовность основана на Любви и Истине, пережитых, а не только осмысленных, независимо от выбранного пути в жизни все получится. Всегда.
Сожаления
Оглядываться на конечность бытия – вот что больше всего беспокоит. Столкнувшись с осознанием смерти, мы смотрим на жизнь, которая у нас была до этого момента, и пересматриваем сделанные выборы. Наступает момент, когда мы думаем: «Верным путем ли я пошел? Могло ли случиться так, что, если бы я обошел стороной, я был бы богаче, а смерть пришла бы позже?»
Первый вопрос, который мы задаем себе, когда сталкиваемся с конечностью: разве нельзя избежать этого? На ум приходят: «Ой, если бы я не курил, у меня не было бы рака легких!»; «Если бы я не водил пьяным, меня бы здесь не было!»; «Если бы я вел здоровый образ жизни, мои коронарные артерии не были бы забиты!»; «Если бы я не родился в этой семье, у меня не было бы этой болезни!» Когда у нас есть время, мы можем сделать новый выбор, потому что покаяние предполагает, что еще можно вернуться и пойти по пути, который, мы считаем, является правильным. Однако, когда у нас нет времени, наступает классическое покаяние: мы совершили ошибки и обречены. Мы забыли, что, когда мы сделали этот выбор (который теперь считаем неправильным), мы даже не осознавали, что идем неверным путем.
В книге «Пять откровений о жизни» австралийская медсестра Бронни Вэр рассказывает о своем опыте работы с пациентами на последних этапах жизни, известных как терминальные пациенты. Во время посещений их домов она стала замечать, что в разговорах с умирающими периодически повторялись речи, связанные с покаянием. Бронни описывает пять самых больших сожалений людей перед смертью, и это очень точные замечания: я вижу то же самое в своей повседневной врачебной практике.
Первое из этих сожалений звучит так: «Я хотел бы сделать приоритетным собственный выбор, а не угождать другим». Многие люди сожалеют об этом, и, когда приближается смерть, оценивая потраченную впустую жизнь, они хотят вернуть время, отданное другим. Только эти другие ничего не просили – это и был собственный выбор человека.
Почти всегда, пытаясь угодить кому-то, мы делаем это, потому что верим, что таким образом вносим свой вклад в счастье этого человека. А между строк: это действия, подтверждающие нашу важность в чьей-то жизни. Однако использование времени своей жизни для того, чтобы стать важным в жизни другого, – кривая дорожка бытия. Если вы можете быть собой, если именно это заставляет вас полюбить себя, только тогда вы можете быть счастливы, целостны. Напротив, если вам придется стать другим человеком, чтобы полюбить себя, что-то тут не так. Вы почти наверняка пожалеете об этом: невозможно на деле быть тем, кем притворяешься перед другими. Это очень опасный путь.
Возвращаясь к ситуации сопровождения кого-то в момент смерти: важно понять, что человек умирает не для того, чтобы вы чувствовали себя полезными.
Мы приостановили наши неверия и были не единственными.
Однако в течение своей жизни вы выбираете «сторонних» бенефициаров своих решений, предлагая это право людям, которые никогда о нем не просили. Например: «О, я буду работать на убой, потому что хочу дать своим детям все самое лучшее»; «Я не буду есть, не буду спать: лишь работать от восхода до заката, чтобы заплатить за очень дорогую школу, чтобы они могли стать врачами, инженерами, юристами». А сын при этом хочет стать артистом или хочет путешествовать и увидеть мир. Мы не ценим решения своих детей: не верим, что они могут принимать их сознательно. Мы не разговариваем с ними и не ищем верных путей. Когда дети выбирают нечто отличное от того, что мы себе представляли, наше разочарование проявляется в возмущении: «Что ты такое говоришь? Я многим пожертвовал ради тебя! Как неблагодарно!»