Тем не менее, Хрящ привел убедительный аргумент. Глонг снова повернулся к двери и напоследок глянул в дыру. Затем он потянулся вперед, так что рука скрылась до плеча, и стал нащупывать замок.
– Есть, – пробормотал он. – Тут щеколда, которая…
Они все услышали лязг металла, за которым мгновенно последовали вопли Глонга.
– Ты выглядишь маленьким для гвардейца, – прошептал священник, полуслепо щурясь на Краснозявку.
– Ага, ну, я из этих, как его, мелких коротышей, – отозвался Краснозявка.
– Ты хочешь сказать, ратлинг? – с ощутимым неудовольствием спросил старик.
Краснозявка не знал такого слова, но пожал плечами.
– Точно. Вот так.
– Ясно, – проговорил священник. – Не вполне идеально. Впрочем, Лорд Сангвиний славится своим милосердием к низшим созданиям вроде тебя. И даже жалкие могут обрести славу, предложив свои жизни его делу.
– Ага, – сказал Краснозявка, кивнув, но на самом деле не поспевая. Он до сих пор гадал, не следует ли ему попросту выпотрошить человека и покончить с этим. Однако будучи слепым, священник не представлял никакой угрозы, и было вполне вероятно, что он мог знать нечто полезное. Возможно, запасной выход или местонахождение хабара получше. Конечно, при необходимости эту информацию можно было добыть пыткой.
– Вы изгнали нападавших? – спросил священник. – Вероломных еретиков?
– Эээ… в основном? – ответил Краснозявка. Жрец раз за разом использовал это слово, но он толком не улавливал, что оно значит. Драка юдишек друг с другом была вполне обычным делом, так же, как у орков. Но они все так усложняли. Орки крошили орков, потому что хотели быть за главного. Или потому, что у других орков было барахло получше. Или потому, что заскучали. Однако юдишки устраивали споры насчет богов, ереси и еще целой кучи старых разборок, которые, похоже, уходили на сотни лет назад. Им как будто требовалось оправдание. Почему они не могли быть честными, как орки? Почему не могли признать, что крошат друг друга, поскольку это в их природе.
– А орки? – спросил священник. – Мне говорили, приближаются орки.
– О, они давно свалили. Поверь мне. – Краснозявка пожал плечами. – Только наши пацаны остались.
– Но у ворот изменники?
– Есть чутка.
– Тогда мы должны их оттеснить, – отозвался священник. – Ну же, отведи меня к ним.
Краснозявка нахмурился.
– Думаешь, ты драться могешь?
– Мне нет нужды марать руки оружием, – презрительно ответствовал старик. – Я помазан Кровью Ангела. Я могу направить его ярость, ниспослать его благословение на твоих… людей.
Последнее слово было пронизано пренебрежением. В тот момент он выглядел настолько напыщенным и постным, что Краснозявка испытал соблазн пристрелить его здесь и сейчас, просто чтобы посмотреть, насколько хорошо вера справится с пулей. Однако у него на уме уже был план. Гротам требовался босс, уж это было очевидно, а кто лучше годится в главные, чем Краснозявка? Возможно, этот юдишка являлся тем инструментом, при помощи которого он захватит власть.
– Конечно. Сюда, милорд, – улыбнулся Краснозявка, беря священника за руку. При его прикосновении старик отпрянул, но позволил провести себя через дверь и по платформе. Внизу все еще стояла суета, где перемежались крики и смех. Но Краснозявка умел различать бунт и потеху гротов. Именно поэтому он и прожил столько времени. У юдишки были маленькие, бесполезные уши, но и он, должно быть, что-то расслышал.
– Во имя Его Благословенных Крыльев, что это за жуткий визг?
Краснозявка глянул вниз. Было похоже, что гроты нашли себе забаву. Один из юдишек попробовал сунуться в дыру во входе, но гроты поймали его руку. Теперь та была приколочена к внутренней стороне двери. Этим объяснялась часть воплей, но основная какофония исходила от гротов, которые поочередно выдергивали человеку ногти при помощи плоскогубцев, ненадолго позабыв о своей распре. Хуже того, Гитзит как будто бы надзирал за происходящим, раздавая гвозди и следя за тем, чтобы до каждого грота дошла очередь с молотком.
Краснозявка посмотрел на священника.
– Эээ… Это те, как ты их там звал… изменники.
– Мне следовало бы понять по отвратительному вою, – произнес тот. – И все же, судя по звуку, они страдают от рук праведников!
– Наверное, – пожал плечами Краснозявка, наблюдая за тем, как гроты подтаскивают сварочную горелку.
– Скажи мне: наш враг ужасен обликом? Его плоть опорочена мутацией, его тело – надругательство над присущим человечеству совершенством?
Краснозявка бросил взгляд на стекломозаичное окно над алтарем, где был изображен девятифутовый воин с раскинутыми пернатыми крыльями, обрамленный ореолом золотого света.
– Ясно дело, – произнес он, пожимая плечами. – Слышь, побудь тут секунду. Мне надо с парнями поговорить. Парнями из рантфигов.
– С твоими солдатами, ратлинг?
– Точно, – ответил Краснозявка, берясь за лестницу и съезжая на первый этаж. Когда он приземлился, пара гротов подняла глаза и глумливо улыбнулась. Гитзит тоже поднялся на ноги, неспешно подошел и воззрился на Краснозявку сверху вниз своим единственным целым глазом.
– Наконец-то ты прорезался, – ухмыльнулся он. – Хошь заход? Этот юдишка в меня пальнуть пытался. Я прикинул, может ему потом стреляльный палец отрежу.
– Этот вот юдишка? – отозвался Краснозявка, делая вид, будто впервые осматривает дыру. – Не особо-то он смотрится. Прост еще один солдат. Не то, что я намутил.
– Вона как? И чойта?
– Я босса юдишек поймал, – ответил Краснозявка, дернув большим пальцем в сторону ничего не подозревающего священника.
Глава 4
Упио наблюдал, как культисты напрягают силы, пытаясь оттащить Глонга от двери. Ничего не выходило: рука мужчины была зафиксирована с той стороны. И все же несмотря на то, что лицо искажала мука, растущие изо лба пальцы как будто махали Упио. Это знаменовало прогресс в сравнении с непристойными жестами.
– Помогите! – взмолился Глонг, щеки которого были в слезах. Упио отвернулся от своего бывшего друга, вперив взгляд в гигантскую фигуру Хряща. Тот, похоже, сконцентрировался на двери, хотя выражение его лица было сложно понять. Это могло бы быть проще, обладай он до сих пор человеческими чертами. У него раньше был пятачок? А столько рогов, разраставшихся под натянутой кожей на лбу?
Глонг снова кричал. Упио не хотелось этого слышать. Не так все должно было идти. Когда он присоединился к культу, речь шла про то, чтобы сбросить оковы Империума, освободить простых граждан от угнетателей. Он радостно кричал вместе с остальными, солидарно вскинув кулак. Однако на каком-то этапе туманная риторика превратилась в жестокое восстание, а еще на каком-то этапе после этого начали отрастать щупальца. Но это, видимо, было хорошо – доказательство духовной свободы, которой они уже достигли, и телесной свободы, которая еще предстояла. Дар от Темных Сил.
Ах да, Темные Силы. Когда они-то там появились?
Он нахмурился, будучи не в силах вспомнить. Но в этом был смысл – человечество нуждалось в богах, тех, кто обладает осязуемым могуществом, а не смутными уверениями, которые предлагала Имперская Церковь. Когда Бог-Император на самом деле давал им защиту? Это не Бог-Император наделил Хряща силой пережить выстрел. Однако же вот он стоял, крепче, чем когда-либо. Да и выше, хотя его поза начала становиться сутулой, костяшки теперь лежали на земле. Вероятно, «костяшки» было некорректным словом, поскольку Упио больше не мог различить пальцев в комках из плоти и зазубренных костей. Руки тоже были неправильными – неимоверно гибкие, левая раздулась, став вдвое больше правой.
Видимо, какую-то трансформацию, которую он проходил, ускорило пулевое ранение, сейчас уже преобразившееся во второе лицо. Или, возможно, несколько лиц, учитывая количество глаз и раздвоенных языков, хлеставших из огромного рта.
– Хрящ? – спросил Упио. Существо повернуло к нему свою верхнюю голову, однако там не было ни следа того робкого человека, которого он когда-то знал, и даже мало чего от громилы, возглавлявшего атаку несколько минут назад. За этими глазами таились только безумие и неутолимый голод, который выходил за пределы одних лишь плоти и крови.
Может, Хрящ был не так уж и благословлен, как казалось Упио.
Тварь вдруг прыгнула вперед и побежала на карачках, словно дикое животное. Она схватила Глонга и взмахом своей многосуставчатой лапы отдернула в сторону, начисто выдрав его руку из гнезда. Конечность так и осталась застрявшей, но Хрящ не обратил на нее внимания, взвыв своими многочисленными ртами, а затем нанеся по двери громовой удар. Та выдержала, но это только еще сильнее разъярило его. Он заревел, и при этом изо лба вырвалась корона рогов, а плоть вокруг нее сползла, и показалась серебристая чешуя, как у рыбы или змеи. Он врезал еще раз, потом второй, каждый удар был все оглушительнее.
И дерево начало трескаться.
– Эт босс юдишек? – поинтересовался Гитзит, оглядывая священника сверху донизу.
– Точняк, – сказал Краснозявка, кивая. – И я ж его поймал.
– Он дохляк.
– Все юдишки дохляки, – ответил Краснозявка. – Глянь на его шмотки! И на блестящее ожерелье с крыльями. Этот знак тута повсюду. Эт по-любому главный.
– Вон тех главный? – спросил Гитзит, ткнув большим пальцем в сторону твери.
– Не, других юдишек. Тех, с кем они дерутся.
– Да побоку. Давайте его замочим. – Гитзит потянулся к сволей заточке, но Краснозявка покачал головой.
– Не. Я еще с него секреты евонные выколупываю, – произнес он. – Он всякие штуки знает. Я с ними могу хабар получше намутить и найти выход втихую. Я по-юдишечьи говорю, помнишь?
– Ага, помню, – отозвался Гитзит, свирепо глядя на него. – Очень пользительный навык, шоб боссу давать твою версию, чо там юдишки сказали.
– Босс мне доверял, – сказал Краснозявка. – К тому ж, ему неохота было с юдишками возиться, если он мог откосить. От них воняет странно.
На этот счет они могли бы согласиться – все гроты знали, что у юдишек неприятный запах. Но Гитзит продолжал сверкать своим единственным глазом, взгляд которого перескакивал между Краснозявкой и уже хмурившимся жрецом.