– Где Хрящ? – рявкнул Марварри.
– Он… он превратился в нечто иное. Я думал, он мертв, а он поднялся. Но то, что встало, было сплошь из ртов с зубами. Он убил Глонга, сэр, махал им, будто молотом. Но это еще когда у него были руки. К концу он стал просто мешком из плоти, зубов и глаз, которые не…
Марварри долбанул человека по лицу рукояткой пистолета. Получился приятный хруст, после чего наступил еще более восхитительный момент почти полной тишины, которую портило лишь всхлипывание культиста.
Он протолкнулся мимо мужчины, озирая окутанную дымом церковь.
Кретины.
– Сжечь церковь? – пробормотал он, посмотрев на своих последователей. – Разве так я сказал? Кажется, я припоминаю, что мои указания были пробить ворота и взять жреца живым. Не думаю, что заикался. Итак, вы неверно поняли мои приказы, или же попросту решили мне не подчиниться? Скажите, пожалуйста, ведь при вашей казни я хочу знать, за некомпетентность она, или за измену.
– Это были орки, сэр!
Он бросил взгляд на одноглазого культиста, который все еще зажимал свой кровоточащий нос.
– Орки? – нахмурился Марварри. – Эти твари там окопались?
– Да, сэр. Они устроили пожар, чтобы оттеснить нас.
– Едва ли, – ощерился комиссар. – У них нет такой тактической смекалки.
Тем не менее, он знал по опыту, что оркам нравится разводить костры. Было резонно предположить, что они случайно подожгли здание, пытаясь сжечь культистов.
– Сколько? – рявкнул он.
– Не знаю. Полчище. Слишком много, чтобы сосчитать.
Марварри выругался. Орки. Ему доводилось встречаться с ними на поле боя, еще до просветления. Они были жестокими, могучими противниками, не особо сообразительными, но более чем способными порвать его последователей на части. Лобовая атака против таких существ едва ли преуспеет. Нужно их перехитрить.
– Нам надо будет их выбить, – пробормотал Марварри, оборачиваясь к своим сподвижникам. – Подлатать тех, кто еще может сражаться. Остальных отпустить на милость Темных Богов. Нам нужно реорганизоваться, провести еще одно наступление. Кто-нибудь из вожаков выжил? Где этот идиот Упио? Я его за такое разделаю.
Его взгляд упал на одноглазого культиста.
– Эээ… он, должно быть, мертв, – отозвался мужчина.
– Тогда ты возглавишь следующий штурм.
– Я, сэр?
– Да. У меня есть более важные занятия. Нечто такое, что обеспечит нам победу, – ответил комиссар, снова поворачиваясь к костяному сооружению. Его инстинкты явно не ошибались: в конструкции чего-то недоставало, и их успех зависел от того, исправит ли он это.
Иначе почему его священный поход преследовала такая неудача?
– Вы, народ, собой гордитесь, дык?
Красный Гоббо печально покачал головой, поочередно осматривая каждого грота. Большинство ежилось под его пристальным взглядом, хотя Мигиз сиял, будто любимый гончий сквиг. Выдержали только Гитзит и Краснозявка, и даже они поначалу были вынуждены отвести глаза. Причина заключалась в этих шикарных очках. Из-за них было сложно сказать, куда он смотрит. Все гроты видели лишь собственное отражение, и на лице ясно просматривалось любое коварство. Это очень смущало.
– У вас тут ништяк расклад был, – произнес Гоббо, обводя церковь взмахом своего жезла. – Реально окопаться могли б. Ловушку замутить. Но не, вы себя ведете как шайка недомерков. Ничо сделать не могете, если вас босс не лупит.
Он театрально огляделся, прикрывая глаза рукой от какого-то воображаемого света.
– Босс-то ваш где? – поинтересовался он.
– Помер, – отозвался Гитзит.
– Жаль-то как. Эт его та мутяшная тварь достала?
– Неа. В башку подстрелили.
– И без него вы, народ, развалились.
– Мы правильно все делали, – сказал Гитзит с сердитым видом.
– В натуре? – поинтересовался Гоббо. – Как по мне, вы пробили дыру в двери, носились, как куча безголовых сквигов, а потом тут все подпалили. Я промазал где?
Гроты зашаркали ногами.
– Так жеж и думал, – ухмыльнулся Гоббо. – Для начала, я никогда не мажу. Жаль, про вас, народ, такого ж не скажешь. Я видел, что уйму пуль разбазарили. Кто-то друг по дружке палил, кто-то палил по юдишкам. Кой-кто из вас, наверное, сам себя подстрелить смог. Столько патронов потрачено. Скажите мне, у кого-нить из вас осталось чо?
Никто из гротов не поднял руку. Не то, чтобы это многое значило. У Краснозявки еще оставалось несколько зарядов, но он уж точно не собирался признаваться в этом.
– Вы в курсах, почему столько разбазарили? – продолжил Красный Гоббо. – Потому что не могете соображать, ежели вам босс не грозит. Ну, хорошие новости, мои мелкие карапузы, там армия грязных мутяшных юдишек, которым охота это место занять и все внутри порешить. А ежели вы от орков помощи ждете, дык забудьте. Они ж убежали. Они-то так не скажут, будут говорить, типа гнались за чем-то, или убежали, шоб можно было вернуться и еще один заход сделать. Но эт потому, шо орки тупые. Мы ж знаем, чо такое бегство, дык?
Они закивали. Для грота в бегстве не было ничего постыдного. В сущности, способность быстро смыться являлась жизненно необходимым навыком для продвижения, поскольку большинство гротов делало карьеру главным образом за продемонстрированную способность не умереть до сих пор.
– Все ж к чему сводится, – произнес Красный Гоббо, поочередно глядя на каждого грота. – Вы могете носиться, будто куча голодных сквигов, лезть друг дружке на дорогу и тратить все, чо есть, пока юдишки вас не замочат. Или вы могете работать вместе. Один грот слабый. А десять гротов? Двадцать? Тыща? Эт сила, в тыщу раз сильнее одного грота.
Теперь гроты притихли, и не только из-за того, как непринужденно Красный Гоббо использовал умножение. Было что-то в его голосе. Немного похожем на орочий, только орки кричали и ревели. Однако у него он был тихим, лукавым и содержал в себе какую-то особенность. Возможно, надежду, а может быть, его слова являлись просто клапаном, выпускавшим обиды, которые давно чувствовались, но ранее не озвучивались вслух.
Они все это ощущали. Все, кроме священника.
– Вы… Вы не ратлинги! Во имя Него, что вы такое?
Каким-то образом он обрел дар речи. Гроты уже успели позабыть про него в хаосе. Они подняли глаза на звук, и Краснозявка возблагодарил Морка за то, что никто из них не говорил по-юдишечьи.
– Заткнись! – прошипел он, после чего ухмыльнулся другим гротам. – Не парьтесь, он жеж просто клянчит, шоб его пощадили.
– Реально? – спросил Красный Гоббо.
– Ага.
– Интересно, – с улыбкой сказал Гоббо. – Дык он типа твой раб?
– Я его словил. Победил его.
– Полуслепого старого юдишку? Впечатляет.
– Он знает всякое. Секреты. Он полезный. Главный.
– Аа. Дык ты решил его вашенским новым боссом сделать? – поинтересовался Красный Гоббо.
Со стороны гротов донеслись вздохи ужаса, а Гитзит неприятно ухмылялся. Обычно они были весьма лояльны к низкопоклонству. Как и ложь с вероломством, оно являлось необходимым элементом жизни. Но взять юдишку в боссы? Это было немыслимым, предательством всего, что означало быть гротом.
– Эт я его босс, – огрызнулся Краснозявка, ткнув пальцем в священника.
– Реально? – повторил Красный Гоббо, бросив взгляд на старика. Он прокашлялся. – Прошу прощения, ваше святошество, – произнес он на почти безупречном юдишечьем. – Могу ли я узнать, чей вы есть слуга?
Голова жреца резко дернулась на звук.
– Да, я слуга Архангела Сангвиния, примарха Кровавых Ангелов, любимого сына самого Бога-Императора!
– Ясно, – проговорил Красный Гоббо, кивая. – То есть, не Краснозявки?
– Что?
– Вы не слуга Краснозявки? – сказал Гоббо, указывая на грота. – Вы чистите его пушки? Выщипываете его паразитов? Жуете за него еду? Всякое такое?
– Ты обезумел? Я жрец, я выше подобных низменных занятий. Кто ты вообще такой?
– Жрец? – произнес Красный Гоббо, оборачиваясь к остальной банде. – Кто из вас, говнюков, в курсах, чо такое жрец?
Последовало много качания головами и ковыряния в ушах.
– Ну, это типа босс, – сказал Гоббо. – А меня боссы не особо парят.
Он крутанулся на месте, и его шинель распахнулась, а в руках со щелчками уже собиралась та диковинная складная винтовка. Он выстрелил, как будто не целясь. Заряд попал священнику ровно в грудь, забрызгав стену позади него алым. Отдача отбросила Гоббо на пару шагов назад. Он скривился, словно от боли, но быстро пришел в себя и ухмыльнулся.
– Никаких боссов, – предостерег он, а затем повернулся к гротам. – Так, нам надо енто место запереть и погасить тот клятый огонь. Как по-вашему, смогете справиться?
– Да, босс! – сказал Мигиз. Красный Гоббо обернулся к нему.
– Как ты ща меня назвал?
Мигиз заколебался, прижав уши.
– Эээ… Босс? – с надеждой предположил он.
– Я те не босс, – бросил Гоббо. – Кады Леворюция придет, не будет никакой мелюзги и никаких боссов. Только служители Дела. Товарищи по оружию. Усек?
Мигиз закивал так резко, что у него едва не переломилась шея.
– Так, кароч, малой, – произнес Красный Гоббо, взяв тон подобрее. – Эт ты трубы с горючкой врубил?
– Да, бо… Да, эт я сделал.
Гоббо ухмыльнулся серповидной улыбкой.
– Тады ты в ответе за то, шоб выход найти. Двигай по трубам, глянь, есть там слив или еще чо. Сделай карту в башке, а ежели это слишком тяжко, на руке нацарапай. Нам, может, понадобится это место подорвать, а тады нам нужен выход. Усек?
– Усек. Найти выход и это место подорвать. – Мигиз отсалютовал, после чего заторопился по трубе.
Затем Гоббо перевел взгляд на Гитзита.
– Ты, здоровяк, – сказал он. – Слыхал, ты пуляло погонщика взял?
Гитзит сверкнул глазами.
– А чо, если да?
– Если да, тады у тебя сильные руки и сердце без страха. Спорю, ты могешь в драке вывезти.
– Могу. Получше, чем остальные енти говнюки.
– Тады ты в ответе за то, шоб юдишек не пускать. Они, может, и тупые, но они ж не отстанут. Будут пытаться прорубиться внутрь, или забраться, или еще чо. Иди за нами следи, жизнь ихнюю усложняй. Возьми с собой пару пацанов покрепче.