Он что-то писал в своем блокноте. Пытался во всем разобраться. А потом заснул.
Который сейчас час? Не время предаваться воспоминаниям.
Ваймс честно попытался разобраться в написанном:
«Украдино из Гильдии Наемных Убийц: ружие —> Крюкомолот убит.
Запах феерверков. Кусок свинца. Алхемические симвалы. 2-е тело в рике. Клоун. Где ево красный нос? Ружие».
Он долго смотрел на свои каракули.
«Я иду по следу, — подумал он. — И не обязательно знать, куда он ведет. Нужно просто идти. Преступление — его везде найдешь, надо только хорошенько поискать. Наемные убийцы как-то в этом замешаны.
Идти по любому следу. Проверять каждую деталь. Повсюду совать свой нос.
Как жрать-то охота…»
Он с трудом поднялся на ноги и рассмотрел себя в треснутом зеркале, висевшем над раковиной.
События предыдущего дня с трудом пробивались сквозь забитый фильтр памяти. Центральное место занимало лицо лорда Витинари. При одной мысли о патриции Ваймс разозлился. Этот тип велел ему забыть о краже, потому что…
Ваймс уставился на свое отражение…
…Что-то ужалило его в ухо и разбило зеркало.
Теперь Ваймс таращился на дыру в штукатурке, обрамленную остатками рамы. Осколки со звоном посыпались на пол.
Довольно долго Ваймс стоял неподвижно.
А потом ноги, очевидно сделав вывод, что курирующий их разум в данный момент отсутствует, бросили остальную часть капитанского тела на пол.
Что-то снова звякнуло, и стоявшая на столе бутылка виски Джимкина Пивомеса разлетелась вдребезги. Он что-то не помнил, как покупал ее…
Ваймс на четвереньках подкрался к окну и, прижавшись спиной к стене, осторожно выпрямился.
В голове с молниеносной быстротой замелькали изображения. Мертвый гном. Дырка в стене…
Мысль зародилась где-то в районе поясницы и постепенно добралась до головы. Стены, сделанные из покрытой штукатуркой дранки, были довольно старыми, их без труда можно проткнуть пальцем. Что же касается куска свинца…
Он рухнул на пол, и почти одновременно в стене рядом с окном появилась дырка. Взлетела в воздух пыль от штукатурки.
Его арбалет стоял у стены. Ваймс не любил арбалеты, никогда не умел из них стрелять — но у него был другой выход? Делов-то — целишься и нажимаешь на курок. Он подтянул к себе арбалет, перекатился на спину, уперся ступней в скобу и давил, пока тетива со щелчком не встала на место.
Затем он поднялся на одно колено и вложил в желоб стрелу.
Катапульта, не иначе. И размерами этак с тролля. Кто-то забрался на крышу оперного театра или еще куда повыше…
Нужно вызвать огонь на себя, на себя… Он взял свой шлем и надел его на стрелу. Теперь подобраться к окну и…
Подумав еще немного, он прополз в угол комнаты, где стояла длинная палка с крючком на конце. Когда-то, давным-давно, ею открывали верхние рамы окон, которые сейчас проще было выбить, чем открыть.
Он повесил шлем на конец палки, вжался спиной в угол и с трудом поднял палку так, чтобы край шлема показался над подоконником…
Чпок.
Во все стороны полетели щепки. Дыра появилась именно в том месте, где должен был лежать человек, поднимающий над подоконником шлем на короткой палке.
Ваймс улыбнулся. Кто-то пытался его убить, и сейчас он чувствовал себя более живым, чем в последние несколько дней.
Судя по последнему выстрелу, убийца менее сообразителен, чем он. Это единственный плюс, на который вы можете надеяться при встрече со своим предполагаемый убийцей. Впрочем, было еще кое-что, этому учили Ваймса в Страже, когда он туда только-только поступил, но на раздумья времени не было, надо было действовать…
Ваймс отбросил палку, схватил арбалет, пробежал мимо окна, выпустив стрелу — как будто она долетит! — в неясную фигуру, маячившую на крыше оперного театра, и рванул на себя дверь. Кубарем вылетая из комнаты, он услышал, как что-то с хрустом ударило в косяк.
А потом — вниз, по черной лестнице, на улицу, на крышу сортира, в Костяшечный переулок, вверх по черной лестнице Зорго-Ретрофренолога[138], в операционную и к окну!
Зорго и его пациент с любопытством уставились на капитана Ночной Стражи.
На крыше оперы никого не было. Ваймс отошел от окна и обернулся. На него таращились две пары изумленных глаз.
— Доброе утро, капитан Ваймс, — поздоровался ретрофренолог, который так и застыл с поднятым молотком.
Ваймс слегка маниакально улыбнулся.
— Я просто подумал… — сказал он. — Увидел очень интересную редкую бабочку на крыше напротив…
Тролль и пациент вежливо смотрели мимо него.
— А когда прибежал сюда, ее там уже не оказалось.
Он направился к двери.
— Простите за беспокойство, — извинился он и вышел.
Пациент Зорго проводил стражника заинтересованным взглядом.
— А разве у него не было с собой арбалета? — спросил он. — Довольно странно охотиться на интересных редких бабочек с арбалетом.
Зорго поправил наложенную на лысую голову пациента координатную сетку.
— Не знаю, — пожал плечами он. — Но я слышал, что в последних ураганах виноваты именно бабочки. — Тролль снова поднял деревянный молоток. — Ну, чем займемся сегодня? Поработаем над решительностью?
— Да. Нет. Может быть.
— Хорошо. — Зорго прицелился. — Будет, — произнес он абсолютно искренним голосом, — совсем не больно.
Это была не совсем обычная закусочная. Скорее, это заведение было центром гномьей общины и местом встреч. Гомон голосов разом смолк, когда в закусочную, согнувшись в три погибели, пробралась Ангва, но возобновился с большей громкостью и меньшей долей смеха, когда следом вошел Моркоу. Капрал весело помахал другим посетителям.
Потом аккуратно отодвинул два стула. Сидеть, не упираясь головой в потолок, можно было только на полу.
— Очень милая забегаловка, — сказала Ангва. — Этническая.
— Я часто здесь бываю, — признался Моркоу. — Еда хорошая, кроме того, нужно, как говорится, держать ухо поближе к земле.
— Ну, тут это совсем не трудно, — рассмеялась Ангва.
— Извини?
— Я имею в виду, что земля здесь… совсем близко…
Она чувствовала, как с каждым словом пропасть становится все шире. Уровень шума в закусочной снова упал.
— Э-э… как бы тебе объяснить… — промолвил Моркоу, не сводя с нее глаз. — Здесь говорят на языке гномов, а слушают на языке людей.
— Прости.
Моркоу улыбнулся, потом кивнул повару за стойкой и громко откашлялся.
— Кажется, у меня где-то был леденец от кашля… — вспомнила Ангва.
— Я просто заказал завтрак, — пояснил Моркоу.
— Ты знаешь меню наизусть?
— Да. Но оно выбито вон там, на стене.
Ангва повернулась и посмотрела на то, что сначала показалось ей беспорядочными царапинами.
— Это на яггском, — пояснил Моркоу — Древнее поэтическое письмо, истоки которого теряются во мгле веков, но считается, что оно было придумано еще до появления богов.
— Ничего себе. И что там написано?
На сей раз Моркоу откашлялся, чтобы прочистить горло.
«Салат, яйцо, фасоль плюс крыса — 12 пенсов
Салат, крыса плюс жареный пирог — 10 пенсов
Крыса с плавленым сыром — 9 пенсов
Крыса плюс фасоль — 8 пенсов
Крыса плюс кетчуп — 7 пенсов
Крыса — 4 пенса».
— А почему кетчуп стоит почти столько же, сколько и крыса? — удивилась Ангва.
— А ты пробовала когда-нибудь крысу без кетчупа? — ответил вопросом на вопрос Моркоу. — Я заказал два гномьих пирога. Тебе приходилось пробовать гномий хлеб?
— Нет.
— Каждый должен это попробовать. Хотя бы один раз, — важно промолвил Моркоу. А потом подумал немного и добавил: — Обычно одного раза хватает[139].
Ровно через три с половиной минуты после пробуждения капитан Сэмюель Ваймс, Ночная Стража, преодолел последние ступени лестницы, ведущие на крышу городского оперного театра, еле отдышался и блеванул в ритме «аллегро-но-сильно».
После чего прислонился к стене и поводил из стороны в сторону арбалетом.
На крыше никого не было. Только полосы настила, уходящего вдаль и жадно пьющего утренний солнечный свет. Было уже слишком жарко, чтобы двигаться.
Придя в себя, Ваймс немного побродил между печных труб. Он обнаружил дюжину способов спуститься с крыши и тысячу мест, где можно было бы спрятаться.
Его комната прекрасно просматривалась отсюда. Хотя, если подумать, отсюда просматривались почти все комнаты города.
Катапульта… Нет, вряд ли…
Так… По крайней мере, имеются свидетели происшедшего.
Он подошел к краю крыши и посмотрел вниз.
— Привет, — сказал он и прищурился.
Земля находилась шестью этажами ниже, и вид был не из приятных. Недавно опустошенный желудок опять запротестовал.
— Э-э… Не могла бы ты подняться сюда? — спросил он.
— Ечас ониусь.
Ваймс отошел от края. Заскрежетал камень, и горгулья с трудом перелезла через парапет, двигаясь рывками, как в низкобюджетном мультфильме.
Ваймс мало знал о горгульях. Моркоу как-то сказал, что эта городская разновидность троллей установила абсолютно поразительные симбиотические отношения с водостоками — собирая воду ушами, горгульи выпускают ее, предварительно пропустив через мелкое сито во рту. Вероятно, это был самый странный вид на всем Плоском мире[140]. Птицы никогда не гнездились на колонизированных горгульями зданиях, даже летучие мыши предпочитали облетать такие дома стороной.
— Как тебя зовут?
— Ариза-ад-род-авею.
Ваймс пошевелил губами, пытаясь вставить в слова звуки, не произносимые существом с постоянно открытым ртом. Карниза-Над-Брод-Авеню. Имя горгульи было неразрывно связано с местом, ею занимаемым.
— Итак, Карниза, — продолжил он. — Тебе известно, кто я такой?
— Ет, — неохотно ответила горгулья.