– Констебль Бедрогрыз нашел ее на Зефирной улице. Прямо посреди и валялась, – сказал сержант Рукисила. – Наверное, вора что-то напугало, ну, он ее и бросил.
– Далековато от музея, – заметил Редж Башмак. – Зачем было волочь эту тяжесть через весь город? Чтобы бросить в фешенебельном районе, где на нее кто-то обязательно наткнется?
– О, горе мне, ибо втоптан я в землю! – воскликнул констебль Посети, который вдруг понял, что всеобщее внимание приковано к какому-то… языческому символу (конечно, вслух он бы так никогда не выразился, разве что решил бы организовать себе срочную ампутацию ног).
– Под тролля попал, что ли? – уточнил не ведающий сострадания капрал Шноббс.
– Я имел в виду, что меня разжаловали в младшие констебли, – сказал Посети.
– Что? Но почему? – изумился сержант Рукисила.
– Я не совсем… уверен, – пожал плечами Посети.
– Ну все, с меня довольно! – закричал гном. – Вчера он застукал троих парней в «Сестрах Долли» и уволил на месте. Лично я не собираюсь ждать, когда то же самое произойдет со мной. Немедленно убираюсь в Сто Лат. Там всегда требуются хорошие стражники. Я как-никак сержант. И могу сам себе назначать цену.
– Послушайте, Ваймс тоже частенько устраивал нам головомойки. Даже мне, – возразил Шнобби.
– Но это совсем другое дело.
– Почему?
– Да потому, что это господин Ваймс, – сказал Рукисила. – Помнишь прошлогодние беспорядки на Легкой улице? Валяюсь я на земле, и вдруг на меня бросается здоровенный тип с дубиной. А господин Ваймс как схватит его за руку, как даст по башке!
– Во-во, – подтвердил еще один констебль, гном по имени Коленовал. – Когда тебя прижимают к стене, ты всегда чувствуешь за своей спиной спину господина Ваймса.
– Но старик Фред… Слушайте, парни, вы ж не первый день его знаете, – заюлил Шнобби, снимая с плиты котелок и наливая кипяток в чайник для заварки. – Уж что-что, а стражничество он изведал вдоль и поперек.
– Да уж, всеми возможными способами, – хмыкнул Коленовал.
– Я имел в виду, что в Страже он дольше всех, – поправился Шнобби.
Один из гномов пробормотал что-то на своем языке, и все низкорослые стражники разом заулыбались.
– Что он там сказал? – спросил Шнобби.
– Ну, если приблизительно… – пояснил Рукисила. – «У меня с моей задницей тоже очень давние отношения, но это вовсе не значит, что я должен ее слушаться».
– Он оштрафовал меня на полдоллара за вымогательство! – воскликнул Коленовал. – И это Фред Колон! Который ходит на патрулирование с хозяйственной сумкой! А я что? Ну, выпил халявную пинту в «Виноградной Горсти», зато узнал, что последнее время Шикарный Уолли сорит деньгами направо-налево. А это стоило узнать. Кстати, как-то, еще в начале своей стражнической карьеры, я ходил в патруль с Фредом Колоном. Он мимо жалкой закусочной не мог пройти, не засунув за воротник салфетку. «О нет, сержант, я и подумать не могу о том, чтобы взять с вас деньги…» Фред только выворачивал из-за угла, а ему уже накрывали стол!
– Не он один такой, – буркнул Рукисила.
– Что, и даже капитан Моркоу такой? – осведомился Шнобби.
– Ну, капитан Моркоу… он был особенный.
– А что мне вот с этим делать? – встрял Посети, размахивая залитым чернилами сообщением. – Господину Ваймсу срочно требуется информация.
Рукисила взял у него бумажку и прочел сообщение.
– Ну, это не сложно, – сказал он. – Старина Степенный Вусси с Пиночной улицы боги знают сколько лет работает там уборщиком и кое-чем мне обязан.
– Кстати, раз уж мы будем посылать клик господину Ваймсу… Может, сообщить ему заодно о Лепешке и о Сонки? Да, надо бы это сделать, – сказал Редж Башмак. – Он оставил напоминание. А я уже и рапорт написал.
– Зачем его отвлекать по пустякам? Он в сотнях миль отсюда.
– Так я буду чувствовать себя куда спокойнее, – откликнулся Редж. – Потому что сейчас мне сильно не по себе.
– Но что наш клик изменит?
– Изменит. Это уже будут его тревоги, а не мои, – объяснил Редж.
– Капрал Шноббс!
– Он подслушивал за дверью, готов поклясться, – пробормотал Рукисила. – Все, я отваливаю.
– Уже иду, капитан! – крикнул Шнобби, быстренько открыл нижний ящик своего потертого, сплошь покрытого пятнами письменного стола, достал пакет с шоколадным печеньем и красиво разложил печенюшки на тарелке.
– Даже смотреть на тебя противно, – поморщился Рукисила, одновременно подмигивая другим гномам. – Ты прирожденный плохой стражник, Шнобби. И ты хочешь плюнуть на свой талант, чтобы стать плохой официанткой? У меня буквально сердце разрывается.
– Ха-ха-ха, – сказал Шнобби. – Вы меня еще не знаете. Попомните мои слова… – Он повысил голос. – Иду-иду, капитан!
Войдя в кабинет капитана Колона, Шнобби мгновенно почувствовал резкий запах горелой бумаги.
– Ну что за жизнь, если в ней нет огонька? Правда, капитан? – жизнерадостно осведомился Шнобби, ставя поднос на столешницу.
Но капитан Колон пропустил его слова мимо ушей. На письменном столе перед Колоном аккуратными рядами были выложены кусочки сахара. Рядом стояла пустая сахарница, всегда хранившаяся в запертом на ключ ящике.
– Капрал, ты ничего странного не замечаешь? – тихо спросил Колон. – В этих кусочках?
– Ну, замызганные немножко, капитан. Но ты их слишком часто перекладываешь, наверное, оттого и…
– Всего тридцать семь, капрал.
– Сочувствую, капитан.
– Наверное, Посети стибрил, когда заглядывал ко мне. Использовал какой-нибудь заморский фокус. Они это умеют… Типа забираются по канату, а потом хлоп – и исчезают.
– У него был с собой канат?
– Ты меня подкалываешь, капрал?
Шнобби стремительно отдал честь.
– Никак нет, сэр! Канат вполне мог быть невидимым, сэр. В конце концов, если они умеют исчезать, забравшись по канату, то заставить исчезнуть и сам канат – это для них раз плюнуть. Точно говорю.
– Правильно мыслишь, капрал.
– Кстати о мыслях, сэр, – сказал, воспользовавшись удобным моментом, Шнобби. – Вы нашли в вашем крайне напряженном графике время поразмыслить над кандидатурой нового сержанта?
– Собственно говоря, я только об этом и думал.
– Отлично, сэр.
– Я принял во внимание все, что ты мне говорил, и мой выбор был очевиден.
– Так точно, сэр! – Шнобби, выпятив грудь, снова отдал честь.
– Очень надеюсь, что он справится. А то ведь повышение по службе по-всякому действует на людей. И не только на людей. Кстати, как только этого подонка, что ворует у меня сахар, поймают – немедленно его ко мне в кабинет, понятно?
– Так точно, сэр! – Ноги Шнобби едва ли не отрывались от земли.
– И на тебя, капрал, я тоже полагаюсь. Если увидишь, что сержант Кремень не справляется, тут же сообщай мне.
– Сержант Кремень? – едва слышно уточнил Шнобби.
– Знаю, знаю, он тролль. Но справедливость превыше всего. Никто не может назвать меня несправедливым.
– Сержант Кремень?
– Я знал, что могу положиться на тебя, капрал.
– Сержант Кремень?
– Можешь быть свободен. Через час я должен явиться к его светлости, а мне еще многое предстоит обдумать. В этом и заключается моя работа – думать.
– Сержант Кремень?
– Да. И на твоем месте я бы поспешил сообщить ему об этом.
Поле было усеяно белыми куриными перьями. Фермер стоял у дверей курятника и качал головой. Потом он поднял взгляд на приближавшегося всадника.
– Добрый день, господин! У тебя неприятности?
Фермер открыл было рот, чтобы произнести что-нибудь остроумное и, возможно, не слишком любезное, но что-то остановило его. Наверное, меч, видневшийся из-за спины всадника. Или едва заметная улыбка на губах незнакомца. Почему-то эта улыбка пугала даже сильнее, чем меч.
– Э… Кто-то потрепал моих птичек, – наконец ответил фермер. – Видать, лисы.
– А мне кажется, это были волки, – предположил всадник.
Фермер открыл было рот, чтобы сказать: «Не мели ерунды, откуда в наших местах в это время года взяться волкам?» – но уверенная улыбка всадника снова заставила его прикусить язык.
– И много кур задрали? – спросил всадник.
– Шесть.
– И в курятник они пробрались…
– Да, да, именно это и странно, ведь… Эй, что там твой пес делает?
Маленькая дворняжка спрыгнула с лошади и принялась деловито обнюхивать землю вокруг курятника.
– Не волнуйся, он смирный, – сказал всадник.
– На твоем месте, приятель, я бы не искушал судьбу. У него сегодня странное настроение, – услышал фермер чей-то голос за спиной и резко обернулся.
Песик с невинным видом смотрел на него. Ведь любой дурак знает: собаки говорить не умеют.
– Гав! Тяв! Визг-визг!
– Он отлично выдрессирован, – сообщил всадник.
Фермер воззрился на незнакомца.
– Ну да, типа того, – подтвердил тот же самый голос из-за фермерской спины.
Фермер вдруг почувствовал непреодолимое желание поскорее отделаться от незваного гостя. Наверное, причиной всему эта его улыбочка… Вот уже и голоса мерещатся.
– Ума не приложу, и как они пробрались в курятник! Дверь-то была на засове…
– Да и денег волки не оставляют, правда? – усмехнулся всадник.
– А это откуда ты знаешь?!
– О господин, все очень просто. Увидев меня, ты что-то крепко сжал в кулаке. Вот я и сделал вывод, что ты нашел в своем курятнике… сейчас прикинем… ну да, три доллара. За три доллара в Анк-Морпорке можно купить шесть отличных куриц.
Фермер молча разжал кулак. Монеты блеснули на солнце.
– Но… Но у своих ворот я торгую ими всего по десять пенсов! – взвыл фермер. – Можно ж было спросить?
– Вероятно, не хотели тебя беспокоить, – предположил всадник. – Кстати, господин, раз уж я к тебе заглянул, не мог бы ты продать мне цыпленка…
– Гав! Гав! – укоризненно сказал песик за фермерской спиной.
– …Двух цыплят. И я не стану больше отнимать у тебя драгоценное время.
– Гав! Гав! Гав!
– Трех цыплят, – устало поправился всадник. – А если ты будешь столь любезен, что разделаешь их и приготовишь, пока я тут занимаюсь лошадью… В общем, я заплачу тебе по доллару за каждого.