— Сигару? — спросил Ваймс.
— Э…
— Я не пью, — сказал Ваймс, — но что может быть лучше хорошей сигары?
— Я… э… не курю, — пробормотал Тук. — Слушай, по поводу этой чернильницы…
— Представляешь, он сам убрал ее в сейф, — с улыбкой перебил его Ваймс.
— Правда?
— И забыл, — продолжал Ваймс. — С каждым может случиться, а, Уинсборо? Мысли человека начинают путаться, он толком не помнит, что делал вот прямо только что.
Все это время Ваймс дружески скалился. Слова работали не хуже кулаков. Ко всему прочему он еще и назвал Тука по имени, которое тот отчаянно скрывал, боясь насмешек.
— Просто подумал, надо сообщить тебе об этом, чтобы ты не беспокоился, — сказал Ваймс.
Сержант Уинсборо Тук неловко переступил с ноги на ногу. Он не был уверен, выбрался ли он на твердую почву или, наоборот, увяз пуще прежнего.
— Расскажи-ка мне о младшем констебле Тренче, — предложил Ваймс.
Лицо Тука перекосилось от усилий — сержант мучительно искал выход. В конце концов он остановился на проверенной тактике: если по твоему следу идут волки, нужно кого-нибудь сбросить с саней.
— О Неде, сэр? — уточнил он. — Прилежный работник, с работой справляется, но, между нами, сэр, с ним надо держать ухо востро.
— Правда? Кстати, совсем не обязательно обращаться ко мне «сэр», Уинсборо. По крайней мере, здесь.
— Считает, что работники ничем не хуже хозяев, если понимаете, о чем я. Ну, что он сам ничуть не хуже других. В этом смысле он немного смутьян.
— Философ-самоучка?
— Да, что-то вроде.
— Сочувствует мятежникам?
Тук поднял на него невинные глаза.
— Возможно, сэр. Хотя мне не хотелось бы, чтобы у парня были неприятности.
«Ты считаешь, что я шпионю для „непоминаемых“, — подумал Ваймс. — И решил бросить Тренча на съедение. А совсем недавно поддержал идею его повысить. Ты, жалкий червяк…»
— Значит, следует за ним присмотреть, да? — спросил он.
— Так точно, сэр.
— Интересненько… — обронил Ваймс.
На всех, кто ходил по тонкому льду, это слово всегда действовало одинаково: они начинали нервничать. Тук определенно занервничал. Ваймса вдруг осенило: «О боги, а ведь Витинари играет в эти игры все время…»
— Некоторые из нас после дежурства ходят… э… в «Порванный Барабан», — сказал Тук. — Открыт круглые сутки. Может, вы с нами, тогось…
— Я не пью, — перебил его Ваймс.
— Ну да, вы говорили.
— Что ж, думаю, мне пора. Надо отправляться с молодым Сэмом в обход, — сказал Ваймс. — Приятно было поболтать с тобой, Уинсборо.
И он направился прочь, с трудом сдерживаясь, чтобы не обернуться. Сэм покорно ждал его в штаб-квартире, но Ваймс-старший прошагал мимо так решительно, что юношу подхватило порывом ветра и понесло следом.
— Слушайте, а что это за баба там, рядом со стариной Фолли?
Старшие ученики подняли глаза. И вправду, на возвышении в конце шумного зала доктор Фоллетт — глава Гильдии Наемных Убийц и, по долгу службы, директор школы Гильдии — о чем-то оживленно разговаривал с какой-то дамой. В интерьере огромного зала доминировал черный цвет, отчего лиловое платье незнакомки сразу бросалось в глаза, а элегантная белизна ее волос казалась огнем маяка в непроглядной тьме.
В конце концов, это была Гильдия Убийц. Почти все носили черное. Ночь черна, и ты должен с ней сливаться. Кроме того, черный цвет выглядит стильно, и все сходились во мнении, что наемный убийца без стиля не более чем высокооплачиваемый головорез.
С тех пор как старшим ученикам исполнилось восемнадцать, им разрешили посещать те районы города, о существовании которых младшие ученики не должны были даже подозревать. Так что у них уже не вскакивали прыщи при одном только виде женщины. Когда прозвучал вопрос, все они посмотрели на упомянутую даму с хищным прищуром. Почти все начинающие убийцы давно поняли, что мир — это устрица, которую можно открыть золотом, если клинка оказалось недостаточно.
— Наверное, чья-то родительница.
— И кто же этот счастливчик?
— А я знаю, кто это такая, — заявил глава дома Гадюки Людорум, которого все звали Людо. — Слышал, как о ней говорили учителя. Это мадам Роберта Мизероль. Купила старый дом на Легкой улице. Говорят, сорвала хороший куш у себя в Орлее и решила поселиться здесь. Должно быть, ищет, куда вложить деньги.
— Мадам? — переспросил Низз. — Это почтительное обращение или название профессии?
— В Орлее? Вероятно, и то и другое, — ответил кто-то под общий смех.
— Фолли определенно решил накачать ее шампанским, — заметил Низз. — Приступили к третьей бутылке. Интересно, о чем они говорят?
— О политике, — сказал Людо. — Все знают, что Ветрун ни за что не уйдет по-человечески, поэтому нам придется о нем позаботиться. А Фолли обеспокоен, потому что мы уже потеряли троих ребят. Ветрун — хитрая бестия. Куда ни сунься, везде стражники или солдаты.
— Ветрун — балбес, — заявил Низз.
— Конечно, Низз. У тебя все балбесы, — невозмутимо отозвался Людо.
— Конечно все.
Низз повернулся к столу, и его внимание привлекло… нет, не движение, а его отсутствие. Один молодой убийца на дальнем конце стола пристроил перед тарелкой подставку для книги и с головой ушел в чтение. Он так увлекся, что замер, не донеся до рта пустую вилку.
Подмигнув приятелям, Низз взял из вазы яблоко, незаметно размахнулся и бросил яблоко со злонамеренной точностью.
Вилка метнулась быстро и прицельно, как змеиный язык, пронзив яблоко на лету.
Книгочей перевернул страницу, не глядя поднес вилку ко рту и откусил от яблока.
Сидевшие за столом посмотрели на Низза, кто-то захихикал. Низз нахмурился. Нападение закончилось полным провалом, оставалось только прибегнуть к язвительному остроумию, которым он не обладал.
— Вот ты точно балбес, Коновал.
— Конечно, Низз, — спокойно ответил книгочей, не отрывая взгляда от страницы.
— Как ты будешь сдавать экзамены, а, Коновал?
— Честно говоря, не знаю, Низз.
— Ты ведь еще никого не убил, а, Коновал?
— Насколько я знаю, нет, Низз.
Юноша перевернул страницу. Тихий шорох бумаги окончательно вывел Низза из себя.
— Что это ты читаешь? — рявкнул он. — Робертсон, будь добр, покажи, что читает Коновал. Передай мне книгу.
Мальчишка, сидевший рядом с тем, кого называли Коновалом, схватил книгу с подставки и с силой толкнул ее, запустив по столу.
Книгочей со вздохом откинулся на спинку стула и стал смотреть, как Низз торопливо листает страницы.
— Вы только посмотрите, ребята! — воскликнул тот. — Коновал читает книжку с картинками. — Он показал открытую книгу остальным. — Сам раскрасил красками или карандашами, да, Коновал?
Лишившийся книги читатель уставился в потолок.
— Нет, Низз. Книга была раскрашена по указанию автора, лорда Уинстэнли Гревиля-Дуду, его сестрой, леди Эмилией Джейн. Так написано на фронтисписе, если угодно.
— О, надо же, какой тут тигр красивый нарисован, — гнул свое Низз. — А на что тебе сдались эти картинки, а, Коновал?
— Потому что лорд Уинстэнли разработал ряд очень интересных теорий по искусству маскировки, Низз, — ответил юноша.
— Ха! Черно-оранжевый тигр среди зеленых деревьев? — фыркнул Низз, безжалостно пролистывая страницы. — Огромный красный примат в зеленом лесу? Черно-белая зебра на желтой траве? Это что, руководство по тому, как не стоит прятаться?
Кто-то снова захихикал, но на этот раз как-то вымученно. У Низза были друзья, потому что он был сильным и богатым, но иногда находиться рядом с ним было неловко.
— Кстати, лорд Уинстэнли сделал несколько крайне интересных замечаний, касающихся опасности интуитивного…
— Это книга Гильдии, Коновал?
— Нет, Низз. Несколько лет назад гравюры были изготовлены по частному заказу, и мне удалось отыскать экземпляр в…
Низз резко взмахнул рукой. Книга стремительно пролетела по воздуху, заставив сидевших на ее пути младших учеников шарахнуться в стороны, и приземлилась прямо в камине, у самой дальней стенки. Старшие члены Гильдии и гости за почетным столом обернулись, но ничуть не заинтересовались увиденным. Пламя лизало страницы. Тигр светло горел.
— Значит, редкая книга, да? — с ухмылкой спросил Низз.
— Думаю, теперь ее можно назвать несуществующей, — ответил тот, кого называли Коновалом. — Это был единственный сохранившийся экземпляр. А формы, с которых ее печатали, пошли на переплавку.
— Ты никогда не выходишь из себя, а, Коновал?
— Никогда, Низз. — Книгочей отодвинул стул и поднялся из-за стола. — А теперь, если позволите, я хотел бы пораньше лечь спать. — Он кивнул сидевшим за столом. — Доброй ночи, Низз, господа…
— Ты полный балбес, Витинари.
— Как скажешь, Низз.
На ходу Ваймсу всегда думалось лучше. Это простое движение успокаивало его и приводило мысли в порядок.
Помимо охраны ворот и надзора за соблюдением комендантского часа Ночная Стража мало чем занималась. Отчасти потому, что ни на что больше стражники и не были способны, а отчасти потому, что ничего другого никто от них и не ждал. Они ходили по улицам достаточно медленно, чтобы по-настоящему опасные личности успели не спеша раствориться во тьме. Они звонили в колокольчик, сообщая спящему, а точнее, только что разбуженному миру вокруг, что все спокойно (хоть с виду и не скажешь). А еще они ловили безобидных пьяниц и отбившуюся от стада скотину (но только в том случае, если она не вела себя совсем по-скотски).
«Они решили, что я шпионю для Ветруна? — думал Ваймс. — Шпионю за Стражей с улицы Паточной Шахты? С таким же успехом можно шпионить за тестом».
Ваймс наотрез отказался носить колокольчик. Молодой Сэм нашел колокольчик полегче, но из уважения к недвусмысленно выраженным желаниям Ваймса обернул язык колокольчика тряпицей.
— Сержант, а фургон будет сегодня ездить по городу? — спросил молодой Сэм, когда сумерки уже начали сменяться ночью.