Ваймсу вдруг показалось, что время опять замедлилось. Кто-то из людей Карцера кинулся наутек, едва увидев их; кто-то успел подобрать с земли оружие, а Карцер… Карцер просто стоял и ухмылялся. Уклоняясь от ударов и отвечая такими же ударами, Ваймс направился к нему.
По мере того как он набирал скорость, расшвыривая врагов направо и налево, самодовольная усмешка сползала с лица Карцера. Тот успел вскинуть меч и принять стойку, но было уже поздно: расстояние между ними сократилось настолько, что места для фехтования не осталось. Ваймс налетел на него, как бык, мощным ударом подбросив его клинок вверх, и вцепился Карцеру в глотку.
— Ты арестован, приятель, — сказал он, и в следующее мгновение мир вокруг поглотила тьма.
Ничего особо впечатляющего не последовало. Где стремительный полет через голубой тоннель, например, или солнце, нарезающее бешеные круги по небу? На худой конец, стремительно уносящиеся прочь листки отрывного календаря! Было даже обидно отчасти, как позднее вспоминал он.
Но ему досталась лишь чернота глубочайшего сна. А потом он со всей дури грянулся об пол.
Кто-то подхватил Ваймса и поставил на ноги. Восстановив равновесие, он тут же отпихнул от себя чужие руки. Сквозь густой туман, висевший перед глазами, медленно проступало лицо капитана Моркоу.
— Рад вас видеть, сэр. О…
— Я в порядке, — прохрипел Ваймс. В горло будто песка насыпали. — Где Карцер?
— У вас опасный порез на…
— Правда? Ну надо же, — прорычал Ваймс. — Где Карцер, черт возьми?
— Мы не знаем, сэр. Вы просто возникли в воздухе и упали на пол. Весь в синем сиянии, сэр!
— Ага, — пробормотал Ваймс. — Он где-то здесь. Возможно, где-то рядом.
— Хорошо, сэр, я пошлю людей, чтобы…
— Нет, отставить, — приказал Ваймс. — Он подождет. В конце концов, куда он денется?
Ноги не очень-то держали его. Как будто ему по ошибке достались чужие конечности, причем их прежний владелец не больно-то умел с ними обращаться.
— Как долго я… отсутствовал? — спросил Ваймс.
Думминг Тупс шагнул вперед.
— Примерно полчаса, ваша светлость. Э… Мы выдвинули, э… гипотезу, что возникло некоторое временное нарушение, которое, совместно с ударом молнии и резонансом в стационарной волне Библиотеки, вызвало пространственно-временной разрыв…
— Да-да, примерно так я это и понял, — торопливо перебил его Ваймс. — Полчаса, говоришь?
— А по-вашему, дольше? — спросил Думминг.
— Немного, — ответил Ваймс. — Кстати, ни у кого нет лишней пары подштанников?
Отсюда виден твой дом…
В этом весь Карцер. Любит, чтобы ты помучился, чтобы заработало твое воображение…
Куда он денется? Ну в самом деле, куда…
— Капитан, я хочу, чтобы ты и все свободные стражники, все до единого, немедленно направились ко мне домой, понятно? — велел он. — Выполняй. Выполняй немедленно. — Он повернулся к Чудакулли. — Аркканцлер, можно доставить меня туда как можно быстрее?
— Стража просит помощи волшебников? — спросил аркканцлер, потрясенный до глубины души.
— Пожалуйста, — добавил Ваймс.
— Конечно можно, но, видишь ли, на тебе совсем нет одежды…
Ваймс сдался. Вечно им подавай объяснения… Он сорвался с места и побежал, хотя ноги по-прежнему были как из желе. Промчался по университетским лужайкам к мосту Возможностей. Шнобби и Колон, дежурившие у моста, так ничего и не поняли, когда их подхватило и понесло следом за Ваймсом толпой набежавших стражников.
Перебежав через мост, Ваймс очутился в садике под названием Услада Волшебника. Ветви кустарника хлестали его по голым ногам, но он, не сбавляя скорости, пересек сад, выскочил на старую дорожку вдоль реки и побежал дальше. После грозы дорожку развезло, и к корке запекшейся крови на теле Ваймса быстро добавилась корка грязи. Так, теперь направо, здесь налево, мимо остолбеневших прохожих, и вот наконец под ногами «кошачьи головы» Лепешечной улицы.
От ощущения уже почти родных булыжников под голыми ступнями у Ваймса открылось второе дыхание, и он еще прибавил ходу. Так, на всем скаку, он пронесся по посыпанной гравием дорожке и едва не рухнул на пороге дома, едва успев схватиться за шнурок колокольчика.
Послышались торопливые шаги, и дверь распахнулась.
— Если ты не Вилликинс, — прорычал Ваймс, пытаясь восстановить дыхание после бешеной гонки, — ты об этом сильно пожалеешь!
— Ваша светлость! Что с вами произошло? — воскликнул дворецкий, втаскивая его в прихожую.
— Ничего! — рявкнул Ваймс. — Просто принеси чистую форму, тихо и спокойно, и ничего не говори Сибилле…
При этих словах дворецкий так изменился в лице, что Ваймс все понял без слов.
— Что с Сибиллой?
Вилликинс попятился. От Ваймса сейчас попятился бы даже медведь.
— Не стоит подниматься туда, сэр! Госпожа Контент говорит… все достаточно сложно, сэр. Не совсем должным образом…
— Ребенок родился?
— Нет, сэр, очевидно, нет, сэр. Все очень… Госпожа Контент говорит, что испробовала все возможное, но, быть может… стоит послать за лекарями, сэр?
— За лекарями? Чтобы принимать роды?
Вилликинс вконец стушевался. Двадцать лет он был безупречно невозмутимым дворецким, но сейчас его трясло. Никто не заслуживал встречи с Сэмом Ваймсом в его нынешнем состоянии.
— Простите, сэр…
— Нет! — рявкнул Ваймс. — Не посылай за лекарем. Я сам! Есть один лекарь, он все знает про… про такие вещи. Пусть только попробует не знать!
Когда он вылетел за дверь, на лужайке перед домом как раз опустилась метла под управлением самого аркканцлера.
— Я подумал, поеду-ка на всякий случай следом… — сказал Чудакулли. — Вдруг чем-нибудь смогу…
Ваймс оседлал метлу, прежде чем волшебник успел слезть.
— Отвези меня на Мерцающую улицу! — гаркнул он. — Это очень важно!
— Держись крепче, ваша светлость, — сказал Чудакулли, и метла свечкой взмыла в небо.
Желудок Ваймса попытался уйти в пятки. Надо будет обязательно повысить жалованье Сварли Свирсу и купить ему наконец канюка, о котором он так давно просил, решил Ваймс. Любому, кто каждый день на благо города выделывает такие трюки, платят слишком мало.
— Пошарь у меня в левом кармане, — сказал Чудакулли, когда они перешли в горизонтальный полет. — Кажется, это твое.
С величайшей осторожностью, поскольку прекрасно знал, что иногда может обнаружиться в кармане у волшебника, Ваймс выудил оттуда букет бумажных цветов, гирлянду с флагами всех наций и… серебряный портсигар.
— Упал казначею на голову, — объяснил аркканцлер, взяв чуть в сторону, чтобы не врезаться в чайку. — Надеюсь, цел?
— Все в порядке, — сказал Ваймс. — Э… спасибо. Я пока положу его назад? Так уж вышло, что я сегодня без карманов.
«Он тоже нашел способ вернуться, — подумал Ваймс. — Мы снова дома».
— А твои парадные доспехи упали на здание факультета высокоэнергетической магии, — продолжил Чудакулли. — И я должен сообщить, что они…
— Сильно покорежены? — закончил Ваймс.
Чудакулли немного помедлил с ответом. Он понимал, как Ваймс чувствует себя сейчас.
— Чрезвычайно сильно, ваша светлость. Просто непоправимо. Думаю, это все из-за той квантовой свистопляски.
Ваймс поежился — он ведь был по-прежнему нагишом. Сейчас он согласился бы даже на ненавистную парадную форму. А впрочем, плевать. Позолота и перья, значки, чувство холода… Есть вещи куда важнее. И всегда будут.
Он спрыгнул с метлы еще до полной остановки, покачнулся, закружился на месте, повалился на дверь Газона и забарабанил в нее кулаками.
Через некоторое время дверь приоткрылась, и знакомый голос, лишь немного изменившийся с возрастом, осторожно спросил:
— Да?
Ваймс распахнул дверь.
— Посмотри на меня, доктор Газон, — сказал он.
Газон посмотрел.
— Киль? — удивился он. В руке он держал самый большой шприц в мире.
— Вряд ли. Джона Киля похоронили. И тебе это прекрасно известно, — ответил Ваймс, глядя на огромный инструмент в руке лекаря. — А зачем тебе эта штуковина? Что ты с ней собрался делать?
— Честно говоря, поливать жиром индейку. Но тогда кто вы такой, вы ведь так похожи на…
— Хватай все свои повитушные орудия и ступай за мной, — скомандовал Ваймс. — Все эти занятные штуковины, которые, по твоим же словам, отлично работают. Все бери. Прямо сейчас. И я сделаю тебя самым богатым лекарем всех времен и народов, — пообещал Ваймс, человек, чью наготу прикрывала исключительно корка грязи и крови.
Газон неуверенно кивнул в сторону кухни.
— Да, конечно, я только вытащу индейку из…
— Забудь про индейку!
— Но я уже…
— Пошли!
С тремя пассажирами метла летела не слишком уверенно, но так было все равно быстрее, чем пешком. Кроме того, Ваймс понимал, что сам он никуда не дойдет. Еще там, на крыльце своего дома, он почувствовал, что исчерпал запас сил до самого донышка. Сейчас даже простое пребывание в вертикальном положении было для него настоящим испытанием на выносливость. Либо на метле, либо ползком.
Заложив неуклюжий вираж, метла тяжело опустилась на лужайку перед особняком.
— Она наверху. Большая спальня слева, — сказал Ваймс, подталкивая лекаря ослабевшей рукой. — Там повитуха, ни черта не понимает. Заплачу, сколько захочешь. Ступай.
Газон метнулся прочь. Ваймс оперся на плечо Чудакулли и на негнущихся ногах поковылял за ним, но, когда они подошли к дому, лекарь уже выходил оттуда. Газон пятился задом, очень медленно. Наверное потому, что к его носу был приставлен огромный арбалет Детрита.
— Опусти арбалет, сержант, — велел Ваймс несколько сдавленно, поскольку вдруг прямо перед его носом оказалась земля.
— Он ворвался в дом, господин Ваймс, — прогрохотал Детрит.
— Он лекарь, сержант. Пропусти его наверх. Это приказ. Спасибо.
— Слушаюсь, господин Ваймс. — Детрит шагнул в сторону и неохотно положил арбалет на плечо.
Арбалет выстрелил.
Когда грохот стих, Ваймс поднялся на ноги и огляделся. На самом деле ему никогда не нравились эти как бы декоративные кусты. Так гораздо лучше. Осталась только парочка деревьев, да и та изрядно потрепанная. Над кучками листьев вился дымок.