— Во-первых, Беллочка…
— Меня зовут Бетти, — сказала та и высморкалась таким изящным жестом, что самый гениальный скульптор в мире продал бы душу, чтобы запечатлеть это в мраморе. Вместо «Бетти» получилось «Брлм».
— Во-первых… Бетти, — повторила Салли, произнеся имя с некоторым усилием, — ни одна женщина младше сорока пяти…
— Пятидесяти, — поправила Ангва.
— Да… так вот, ни одна женщина младше пятидесяти не станет употреблять слово «сиськи» применительно к себе. Не станет — и точка.
— А я и не знала. — Беллочка шмыгнула носом.
— Да уж, — сказала Ангва.
Господи, каким образом объяснить женщине вроде Беллочки, которой имя «Бетти» подходит ничуть не более гвоздя во лбу, что у нее «синдром никчемушника»? Притом не какой-нибудь частный случай — это был синдром воплощенный, во всей красе, в своей незамутненной сути, классический пример, из которого следовало набить чучело и сохранить в качестве наглядного пособия для студентов. И Беллочка была счастлива с капралом Шнобби!
— Я сейчас тебе кое-что объясню… — начала Ангва и тут же умолкла, пораженная масштабами задачи. — Слушай… может быть, сначала выпьем еще? Какой там следующий коктейль?
Шелли сверилась с меню.
— «Розовый трясун»! — объявила она.
— Прекрасно! Дайте четыре!
Фред Колон заглянул сквозь решетку. В общем и целом он был неплохим тюремщиком — у него всегда стоял наготове горячий чайник, он, как правило, был дружески расположен к большинству людей и слишком туп, чтобы попасться на уловку. Вдобавок он хранил ключи от камер в жестяной коробке в нижнем ящике стола, вне досягаемости палок, рук, собак, хитроумно брошенного пояса или специально обученной паукообразной клатчской обезьяны.[231]
Он слегка беспокоился насчет этого гнома. В тюрьму кто только не попадал и обычно арестанты изрядно шумели, но этот тип… Колон даже не знал, что хуже — когда гном рыдал или замолкал. Пришлось поставить свечку на табурете у решетки, потому что арестованный страшно нервничал, если было мало света.
Он задумчиво помешал чай и протянул кружку Шнобби.
— Слушай, у нас тут настоящее чудо, — сказал Колон. — Если гном боится темноты, значит, у него крыша поехала. Он даже не притронулся к чаю и бисквитам. Что скажешь?
— Что его бисквиты съем я, — ответил Шнобби, потянувшись к тарелке.
— Чего ты вообще здесь делаешь? — спросил Фред. — Я думал, ты куда-нибудь пойдешь и будешь пялиться на девчонок.
— Беллочка сегодня угощает подруг выпивкой.
— О-о, лучше предупреди ее, — сказал Фред Колон. — Сам знаешь, как оно бывает. В конце концов, они перепиваются, визжат и ведут себя неподобающим образом, например, срывают лифчики, ну и все такое. Это называется… — он почесал в затылке, — неразборчивое пьянство.
— Она пошла с Ангвой, Салли и Шелли, сержант, — ответил Шнобби, беря очередной бисквит.
— Не теряй бдительности, Шнобби. Женщины сговариваются против мужчин… — Фред вдруг замолчал. — Вампир и вервольф пошли пить вместе? Помяни мое слово, парень: лучше не выходи сегодня на улицу. Если они начнут…
Он заткнулся, услышав голос Сэма Ваймса, донесшийся с верхней площадки каменной лестницы. Вслед за голосом явился и его обладатель.
— Значит, я должен помешать им собраться кучкой, правильно?
— Если играете за троллей, то да, — ответил кто-то. — Плотный гномий строй сулит троллям неприятности.
— Тролли напирают, гномы бросаются.
— Точно.
— И никто не может перепрыгнуть через камень, который лежит в центре.
— Да.
— И все-таки мне кажется, что гномы должны победить.
— Посмотрим. Очень важно…
Ваймс остановился, увидев Шнобби и Колона.
— Так, парни, мне надо поговорить с арестованным. Как он там?
Фред указал на скорчившуюся фигуру на койке в дальнем углу камеры.
— Капитан Моркоу с полчаса назад пытался с ним поговорить — вы ведь знаете, он умеет расположить к себе. Но только он не вытянул из этого гнома ни слова. Я зачитал арестованному его права, но не спрашивайте, понял ли он что-нибудь. Он, во всяком случае, отказался от чая с бисквитами. Они полагаются ему по параграфам 5 и 5-б, — добавил Фред, меряя Грохссона взглядом. — Параграф 5-в он получит, если нам выдадут «Чайное ассорти».
— Он может ходить? — спросил Ваймс.
— Кое-как волочит ноги, сэр.
— Ну, так тащи его сюда, — потребовал Ваймс и, заметив испытующий взгляд Фреда, направленный на Грохссона, продолжал: — Этот джентльмен желает удостовериться, что мы не прибегнем к резиновой дубинке, сержант.
— А я и не знал, что она у нас есть, мистер Ваймс.
— Нету, — ответил Ваймс. — И потом, какой смысл лупить арестанта штукой, которая пружинит, — добавил он, взглянув на Грохссона. Тот вновь улыбнулся своей странной тонкой улыбкой.
На столе горела свеча. Фред зачем-то поставил еще одну на табурете рядом с решеткой единственной занятой камеры.
— Здесь темновато, а, Фред? — сказал Ваймс, сдвинув кружки и груду старых газет, которыми был завален стол.
— Да, сэр. Гномы забрали у нас несколько свечей, чтобы поставить вокруг своего прокля… жуткого знака, — ответил Фред, нервно взглянув на Грохссона. — Прошу прощения, сэр.
— Почему его нельзя просто сжечь?.. — буркнул Ваймс, кладя на стол доску для «Шмяка».
— Это очень опасно, особенно теперь, когда Призывающая Тьма вошла в мир, — сказал Грохссон.
— Вы в это верите? — спросил Ваймс.
— Верю? Нет, — ответил граг. — Я просто знаю, что она существует. Троллей надо расставить вокруг центрального камня, — деликатно подсказал он.
Чтобы разместить крошечных воинов на доске, понадобилось некоторое время, как и на то, чтобы вывести из камеры Мудрошлема. Фред Колон осторожно направлял арестованного, держа за плечо, и гном шел, словно во сне, закатив глаза, так что виднелись одни белки. Железные сапоги скрипели на каменном полу.
Фред бережно усадил его на стул и придвинул ближе вторую свечу. Как по волшебству, гном устремил взгляд на игрушечную армию, не обращая внимания больше ни на что вокруг.
— Мы тут играем, мистер Мудрошлем, — негромко сказал Ваймс. — Выбирайте, за кого хотите сыграть.
Мудрошлем протянул дрожащую руку и коснулся фигурки. Тролль. Гном предпочел играть за троллей. Ваймс вопросительно взглянул на стоявшего рядом Грохссона и в ответ вновь получил улыбку.
Так, значит, нужно собрать кучкой как можно больше гномов… Ваймс помедлил и отправил фигурку гнома в другой край доски. Фигурка щелкнула о дерево, и тут же эхом отозвался второй щелчок — Мудрошлем двинул своего тролля. Хоть он и казался спящим, его рука мелькнула с удивительной быстротой.
— Кто убил четверых гномов в шахте, Мудрошлем? — негромко спросил Ваймс. — Кто убил этих городских парней?
Тусклые глаза взглянули на него, затем многозначительно обратились на доску. Ваймс наугад двинул следующую фигурку.
— Темные гномы, — шепотом ответил Мудрошлем, с легким щелчком переставляя тролля.
— Кто приказал?
Снова взгляд, снова ход наугад и ответное движение, такое быстрое, что обе фигурки как будто коснулись доски одновременно.
— Граг Бедролом.
— Зачем?
Щелк-щелк.
— Они слышали, как эта штука говорит.
— Какая штука? Куб?
Щелк-щелк.
— Да. Его вырыли. Он сказал, что говорит голосом Бхриана Кровавого Топора.
Ваймс услышал, как ахнул Грохссон, и поймал взгляд Фреда Колона. Он кивком указал ему на дверь и что-то шепнул.
— Кажется, это легендарный король гномов? — уточнил Ваймс.
Щелк-щелк.
— Да. Он командовал гномами в Кумской долине, — ответил Мудрошлем.
— И что же сказал его голос?
Щелк-щелк.
И еще один щелк — Фред Колон запер дверь и встал перед ней, с совершенно бесстрастным лицом.
— Не знаю. Пламен сказал — что-то такое о битве. Он объяснил, что куб лжет.
— Кто убил грага Бедролома?
Щелк-щелк.
— Не знаю. Пламен позвал меня на совет и сказал, что у грагов случилась ужасная драка. Пламен сказал, один из них убил Бедролома в темноте шахтерским молотком, но неизвестно, кто именно. Они дрались друг с другом…
«И все были одеты одинаково, — подумал Ваймс. — Только силуэты. Запястий не видно…»
— Зачем они хотели его убить?
Щелк-щелк.
— Чтобы помешать Бедролому уничтожить слова. Он визжал и бил по кубу молотом!
— В кубе есть… чувствительные места. Если неправильно до них дотронуться, звук может исчезнуть совсем, — шепотом объяснил Грохссон.
— Молоток справится с этой задачей, куда бы он ни ударил, — заметил Ваймс.
— Нет, командор. Кубы необычайно прочны.
— Неудивительно.
Ваймс вновь повернулся к Мудрошлему.
— Уничтожать ложь нельзя, но можно убивать шахтеров? — уточнил он.
Щелк.
Он услышал, как Грохссон со свистом втянул воздух. Да, да, выразиться можно было и удачнее. Ответного «щелк» не последовало. Мудрошлем опустил голову.
— Неправильно было убивать рабочих, — прошептал он. — И ложь уничтожать можно… Но нехорошо так думать, поэтому я… я ничего не сказал. Старые граги разозлились, разволновались и запутались, поэтому Пламен взял все на себя. Он сказал: если один гном убивает другого под землей, людей это не касается. Он сказал, что все уладит, пусть только они его слушаются. Он велел темным стражам перенести труп в недавно отрытое помещение. И… велел мне принести мою дубинку…
Ваймс взглянул на Грохссона и шепотом повторил: «Дубинку?» Граг энергично кивнул в ответ.
Мудрошлем сидел молча, скорчившись, а потом медленно поднял руку и переставил фигурку тролля. Щелк.
Щелк-щелк. Щелк-щелк. Щелк-щелк. Ваймс пытался освободить хотя бы несколько мозговых клеток для игры, в то время как ум мучительно старался сложить воедино разрозненные факты, которые выдавал Мудрошлем.
Значит… все началось, когда граги явились сюда в поисках волшебного куба, умеющего говорить…