риканских сигарет, даже большинству работников Комитета недоступных, и французского одеколона, привозимого из Парижа специально для генерала. Достаточно было представить себе, как плавятся в своих раскаленных стальных коробках водители автомобилей, кружащихся по площади, и невольная ироническая улыбка трогала мужественный рот хозяина кабинета. Генерал не терпел суеты, считая, что истинно важные дела представляют собой плод долгих неторопливых размышлений. А о том деле, материалы по которому лежали у него на столе, немало размышляли и он сам, и люди из Аналитического отдела. На фотографиях, полученных со спутника, объект, строившийся на окраине небольшого иранского городка, из хаоса траншей, котлованов и недовыведенных стен превращался в четко продуманный производственный комплекс.
— Сергей Николаевич, — обратился генерал к заместителю, удобно расположившемуся в глубоком кожаном кресле, — что говорят аналитики о нашем объекте? Их доклад я, конечно, прочту, но мне интересно ваше впечатление от беседы с ними.
Заместитель не торопился с ответом. Генерал ценил в нем неторопливость и вдумчивость, которые странно сочетались с суетливостью и искательностью. Отхлебнув кофе и поставив чашечку с блюдцем на столик, заместитель взял из пепельницы сигарету и произнес:
— Впечатление такое, что вопрос, был проработан серьезно. Сопоставив полученные снимки с изображениями других производственных объектов, хранившихся в памяти компьютера, пришли к выводу, что сфотографированные сооружения представляют собой фармацевтическую фабрику, — точнее, комплекс по глубокой переработке лекарственного сырья. Если принять данное предположение за факт, то можно легко объяснить назначение всех строений, видных на снимках. Мы знаем, что такой вывод согласуется с сообщениями нашей резидентуры.
— Глубокая переработка, — поднял палец генерал. — Следовательно, конечный продукт предполагается производить на месте. Чувствуете новизну?
— А как же, — кивнул Сергей Николаевич. — Уже не надо везти полуфабрикаты в Европу, отпадает зависимость от европейских лабораторий. Полная свобода в выборе рынков сбыта. Но главное — деньги, поскольку прибыль от конечного продукта в десятки раз выше, чем от поставок сырья или полуфабрикатов. Думаю, что уже сейчас ведется работа по созданию собственной сети сбыта на Западе.
— Все-таки может ли идти речь не о наркотиках? — поинтересовался генерал.
Его заместитель покачал головой:
— Нет. Все сходится одно к одному. Во-первых, из всех видов лекарственного сырья в регионе в товарных количествах производятся только опийный мак и индийская конопля. Ни о каких программах поддержки выращивания других культур речи нет — я специально поручил резидентуре выяснить этот вопрос. Во-вторых, ни одна из крупных фармацевтических фирм Запада, как удалось выяснить, не намерена вкладывать деньги в Иране, а сами иранцы без сотрудничества с Западом поднять это дело не смогут. Наконец, обстановка секретности вокруг строительства, какие-то европейцы, отнюдь не похожие на инженеров и технологов, толки среди населения...
— И тем не менее все это не давало бы стопроцентной уверенности, если бы не брюссельский источник, — напомнил генерал. — Как его зовут?
— Вилли ван Эффен, — ответил Сергей Николаевич. — Бывший наемник, ныне владелец вербовочной конторы. Очень охотно пошел на контакт и затем на вербовку. Уверяет, что по-настоящему работает только на нас, так как мы, по его мнению, не допустим огласки нашего сотрудничества.
— Ну, это время покажет, — заметил генерал. — Так вот, именно в Последнем сообщении ван Эффе-на я вижу явственное подтверждение того, что на наших южных границах затевается некое серьезное предприятие, связанное с наркотиками. Вербовка для службы в Иране людей, имеющих опыт полевых операций, предпочтительно в горных районах, работавших инструкторами по вооружению, — мне это о многом говорит.
— Да, и еще желательно знание фарси, — дополнил заместитель. — Жалованье очень высокое. Предусматривается ведение реальных боевых действий, оговариваются условия страховки...
— Что за боевые действия в нынешнем Иране, против кого? — перебил генерал. — Местные шайки, тоже промышляющие наркотиками, а следовательно, конкуренты, — вот вероятный противник. Аналитики правильно отмечают еще следующий момент: географическое положение города таково, что он является удобной отправной точкой для транспортировки товара через Турцию, однако для переброски товара в СССР это место просто идеальное — долина, в которой находится город, тянется прямо к нашей границе. Городов на пути в Турцию много, но выбирают почему-то именно тот, который оптимально расположен по отношению к советской границе. Я в подобные совпадения не верю и потому считаю, что готовится большой транзит наркотиков через нашу территорию, — точнее, постоянный транзитный путь. При этом неизбежно, что значительная часть товара будет оседать на нашем внутреннем рынке. Ничто не развивается так быстро, как рынок дурмана.
'— Не знаю, сумеем ли мы этому помешать, — озабоченно заметил Сергей Николаевич. — Вы же знаете, какая обстановка в стране и тем более в Средней Азии.
— Знаю, разумеется, — угол рта генерала дернулся в гримасе отвращения. — Современный феодализм, только без тени рыцарства и чести. Все продажно снизу доверху. Чего ради мы держим на своей шее весь этот сброд, если он все равно не может и не хочет жить так, как требует цивилизация?
— Наши люди нащупали окно на границе, — сказал Сергей Николаевич. — Судя по всему, центральная фигура в этом деле — начальник УВД Тахта-Ба-зарского района. Обстановка взята под контроль, однако производить аресты пока считаю преждевременным. Необходимо выяснить, какую роль играют пограничники, куда следует опий от границы и так далее.
— Согласен, — кивнул генерал. — Однако я уверен, что подобных окон на границе немало. Всю ее полосу пограничники прикрыть не в состоянии, а что касается местных властей, то тут с помощью денег решаются все вопросы. Да и помимо денег существуют еще эти нелепые родовые узы и, наконец, страх. Впрочем, я бы очень удивился, если бы узнал, что кого-то из местных начальников понадобилось запугивать и тем более убивать — это отчасти возродило бы во мне веру в человечество. Я-то думаю, что они только и ждут, когда же им предложат продаться.
Генерал набил трубку дорогим табаком. Слегка подрагивавшие пальцы выдавали его раздражение. Окутавшись облаком ароматного дыма, он встал и несколько раз прошелся взад-вперед по огромному ковру, застилавшему весь пол просторного кабинета. Заместитель молчал, справедливо полагая, что молчание успокаивает, а лучшее начальство — это успокоившееся начальство. Генерал остановился в центре кабинета, прищурился и весьма узнаваемым жестом ткнул трубкой в сторону заместителя:
— В ваших рассуждениях, Сергей Николаевич, есть противоречие. Вы верно заметили, что создать современную фармацевтическую промышленность без помощи Запада иранцы сейчас не смогут. Но почему же вы думаете, что они смогут, тем более в такие сжатые сроки, как мы видим, построить и запуе тить современную суперлабораторию по производству наркотиков? Значит, следует предположить наличие сотрудничества иранских спецслужб с криминальными структурами Запада. Это первое. Второе: вы сказали, что предстоит перестройка системы сбыта наркотиков в Европе. Ваше предложение было бы верным, если бы иранцы всерьез рассчитывали монополизировать весь европейский наркобизнес. Но вряд ли они настолько наивны, чтобы надеяться на успех в таком деле. Западный рынок наркотиков давно поделен, и любая попытка передела вызывает бешеное сопротивление. Против чужака объединятся все старые преступные кланы. А общественность? К своим преступникам люди привыкли, но разве они потерпят вдобавок еще каких-то чернобородых мусульман? Мой вывод таков: интересующий нас объект создается в тесном сотрудничестве с западными преступными сообществами на основе их технологической и, возможно, финансовой помощи. Мы должны выяснить, что за структуры участвуют в этом проекте, который явно нацелен на нашу страну, и попытаться показать им, что они затеяли опасное и невыгодное дело. Я понимаю, что проникновение в интересующие нас организации, да еще в столь сжатые сроки, чрезвычайно затруднительно, но все же что-то непременно следует предпринять.
— Думаю, стоит обратить внимание на сообщение ван Эффена о вербовке специалистов определенного рода. По-моему, шансы на успех кроются в первую очередь именно здесь, — заметил Сергей Николаевич.
— Совершенно верно, — кивнул генерал. — Активизируйте получение информации от этого ван Эф-фена, пусть сообщает, как идет вербовка, кого взяли на работу, данные на всех этих молодцов и их родственников, возможности воздействия — дети, больные родители, жадные жены, любовницы, сексуальные отклонения... Подумайте, может быть, пора предложить им и непосредственно кого-нибудь из наших людей.
Сергей Николаевич с сомнением покачал головой.
— Слой наемников-специалистов очень тонок, — сказал он. — Ведь заказ поступил именно на специалистов, а не просто на пушечное мясо — его на Востоке всегда хватало. Да и в Европе сколько угодно бездельников, искателей приключений, любителей пострелять, а вот что касается настоящих профессионалов — те наперечет. Иранцы могут проверить завербованных ван Эффеном по своим каналам.
— Думаю, вы ошибаетесь, — генерал, уже вернувшийся в кресло, вновь сделал характерный жест трубкой, над которым его заместитель втайне потешался. — Во-первых, заказ поступил не от иранцев, а от их западных партнеров. Иранцам хватило бы своих кадров, причем с неплохим боевым опытом, приобретенным на войне с Ираком. Собственная вооруженная сила в чужой стране необходима именно тем, кто сотрудничает с этой страной, но не вполне доверяет своему партнеру. Однако дело не в этом, а в том, что проверять ван Эффена — занятие бессмысленное, так как он все равно лучше знает рынок наемников, чем те, кто будет его проверять.