— Вы понимаете, что бросаете вызов всей полиции империи?
— Понимаю, — тихо ответил голос на том конце провода, — но я всего лишь маленькая песчинка в большом океане вашего государства.
— Алексей…
— Засим я с вами прощаюсь, — теперь голос звучал решительно и безапелляционно. — Итак, три дня. Ровно три дня и ни часом больше.
Владимир Гаврилович так и остался стоять с телефонной трубкой в руке. Ещё никогда он не попадал в такую абсурдную ситуацию, когда преступник ставит условия, угрожая карами небесными.
Начальник сыскной полиции покачал головой и положил на рычаг трубку. Потом взял обратно, покрутил рычаг.
— Доброе утро!
В ответ раздался мелодичный голос.
— Здравствуйте!
— Девушка, не подскажете, с какого номера только что телефонировали на мой?
— Простите, но…
— Девушка, как ваше имя?
— Елизавета.
— Елизавета, я — начальник сыскной полиции Филиппов, мне очень важно, с какого номера мне сейчас телефонировали.
— Но инструкции…
— Елизавета, я не хочу вас пугать мелодраматическими поворотами сюжета, как в романах, но, поверьте, дело идёт о жизни и смерти.
На том конце провода воцарилась секундная пауза.
— Гостиница «Большая Северная».
— Благодарю, Елизавета, вы сегодня спасли жизнь одного хорошего человека.
Владимир Гаврилович вначале хотел взять трёх агентов и ехать в гостиницу, но передумал. Преступник не так глуп, чтобы стоять в холле и ждать, пока приедет полиция и у конторки портье его повяжет.
Всё-таки не укладывалось в голове, как такое могло произойти?
Сперва Филиппов распорядился вызвать всех своих помощников для поручений. Смогли собраться только через три часа.
Первым вошёл помощник Инихов, коллежский советник. С виду меланхолический господин пятидесяти с лишком лет, блёклыми уставшими глазами и глубокой морщиной над переносицей. Кабинет Сергея Ильича находился на том же этаже, только чуть поодаль, и был гораздо меньше, нежели филипповский.
— Доброе утро, Владимир Гаврилович!
Филиппов вместо приветствия махнул головой и указал на стул.
— Что-то стряслось?
Начальник сыскной полиции скривил губы — мол, все соберётесь, тогда и начну рассказ, а сейчас нет резону, чтобы потом не повторяться.
Вслед за помощником вошёл, опираясь на трость, начальник «Летучего отряда» Петровский. Ещё до официального образования в крупных городах сыскных отделений каждый губернатор понимал, что с преступностью должна бороться не обычная полиция, а специализированная. Именно поэтому Леонида Константиновича занесло в Ярославль на должность начальника внештатного Сыскного отделения. Тогда Петровский уже имел первый классный чин коллежского регистратора и был кавалером медали «За усердие» на Аннинской ленте. Но там в 1902 году был тяжело ранен при задержании преступника, и хотя от службы не был отстранён, но от последствий ранения не избавился до конца жизни — мог ходить, только опираясь на трость. Тогда же получил орден Святого Станислава 3-й степени и в чине губернского секретаря вернулся в Петербург на должность чиновника для поручений. Именно ему Филиппов поручил формирование «Летучего отряда» с широкими полномочиями, в которые входила слежка, аресты наиболее опасных преступников, наблюдение за порядком в местах скопления большого количества народа в период гуляний.
— Здравствуйте, — обратился Петровский, словно в пустоту.
— Садитесь рядом, — предложил Инихов и тронул стул.
— Благодарствую, — Леонид Константинович сел и поставил трость между ног.
Через несколько минут в кабинет заглянул коллежский регистратор Мищук.
Филиппов махнул ему рукой, приглашая заходить.
Евгений Францевич только недавно занял должность чиновника для поручений, как и вошедший следом Михаил Александрович Лунащук, только недавно поднявшийся на ступень выше по служебной лестнице из надзирателей первого разряда.
Когда за Алексеевым закрылась дверь, раздался стук.
— Войдите, — пробурчал сквозь густые усы Филиппов.
— Разрешите?
На пороге стоял Мечислав Николаевич Кунцевич с красными глазами.
Владимир Гаврилович обвёл взглядом присутствующих.
— Где, господа, Власков?
— Я его сегодня видел в отделении, — сказал Инихов.
— Ладно уж, ждать недосуг, господа полицейские, — в голосе начальника сквозило недовольство, смешанное с какой-то безысходностью. — Дело в том… — Но тут в дверь снова постучали.
Вошёл Власков.
— Владимир Гаврилович, простите за опоздание…
Филиппов недовольно поморщился и махнул рукой: мол, садитесь.
Николай Семёнович чуть ли не на цыпочках направился к свободному стулу.
— Дело, господа, в том, — начальник сыскной полиции тяжело вздохнул, — что сложилась крайне абсурдная ситуация. Вы, наверное, уже слышали о нападении, которое произошло сегодня утром. Слава богу, что никто серьёзно не пострадал, и мы обошлись без новых трупов. Но ситуация… — он покачал головой и провёл ладонью по лицу. — Преступник приходит в отделение, как к себе домой, проходит без опаски к камерам, и… Надеюсь, вам не надо объяснять, как мы выглядим после этого случая в глазах правительства? Я не упоминаю о газетах и журналах, которые… Что мне вам говорить, вы и сами отлично всё понимаете.
— Владимир Гаврилович, — прокашлялся Инихов, — мы же…
— Вот именно, что «мы же», Сергей Ильич. Как смог бандит проникнуть к нам? Как?
— Но он же был в форме? — подал голос Кунцевич.
— Значит, — Филиппов поднялся с кресла, — надо что-то менять в нашей системе.
— Владимир Гаврилович, в отделение свозятся задержанные не только за ночь, но и дневные. У нас зачастую столпотворение, многие люди без документов, и…
— Сергей Ильич, я понимаю трудности, возникающие у нас ежедневно, но не должен бандит, даже будучи в форме, спокойно дойти до камер. Я говорю, надо что-то менять. Вот вы и займитесь этим вопросом. Теперь о следующем. Алексей Вершинин, которого мы не смогли арестовать, три часа тому назад мне телефонировал.
— Вершинин? — удивлённо произнёс Лунащук.
— Да, Михаил Александрович, Вершинин, наш небезызвестный Митька Весёлый.
— Телефонировал вам?
— Да, телефонировал, и разговор у нас состоялся абсурдный, другого слова я подобрать просто не могу.
— Что он хотел? — поинтересовался помрачневший Инихов.
— Если в двух словах, то Вершинин требовал, — на Филиппова уставились шесть пар глаз, в каждых из них читалось что-то своё — удивление, любопытство, гнев, смущение, — чтобы мы с вами освободили Пескову и не устанавливали за ней слежку. Он, в свою очередь, обязуется покинуть столицу и больше нам не досаждать своим присутствием.
— Наглец, — с придыханием произнёс Инихов.
— Умно, — прикусил губу Кунцевич, но потом добавил, после того, как в него упёрлись взгляды сотрудников сыскной полиции: — Что он обещал сделать, если его требования мы не выполним?
— Он упомянул бомбистов.
Власков присвистнул.
— Однако.
— Владимир Гаврилович, вы думаете, что он выполнит угрозу? — Сергей Ильич сощурил глаза.
— Это, господа, не пустая угроза. Вершинину терять нечего, его сообщники арестованы. В ходе обыска мы нашли тайники с деньгами и драгоценностями. И ко всему прочему, ему нужна Пескова. Вы будете воспринимать угрозы Митьки Весёлого, как пустой звук? — Филиппов обвёл взглядом присутствующих и тяжело вздохнул. — Поэтому я не думаю, что наш бандит блефует. Повторю, ему терять нечего, тем более он привык к рискованной жизни. Так что отбросим в сторону скептицизм и будем искать нашего преступного друга. Он мне телефонировал из гостиницы «Большая Северная», поэтому, Николай Семёнович, вы поезжайте туда и выясните, является ли их постояльцем Вершинин. Но учтите, что волк, загнанный в угол, очень опасен.
— Что он может сделать? — самоуверенно заявил Мищук.
— Евгений Францевич, — вместо Филиппова заговорил Инихов, — одиночка тем и опасен, что его поступки непредсказуемы.
— Я… — начал Мищук и умолк, уставившись на свои руки.
— Господа, я вас собрал не для пикировки, а для того, чтобы подумать, как мы будем искать этого одиночку, — Филиппов бросил быстрый взгляд в сторону Сергея Ильича. — С гостиницей «Северная» понятно. Мне нужно, чтобы вы нашли место, где впервые поселилась Пескова в столице. Какие соображения у вас, господа?
— Простите, Владимир Гаврилович, — поднялся со стула Мечислав Николаевич, — что сказали подельники Митьки Весёлого?
— Н-да, — Филиппов улыбнулся, — благодарю за подсказку. Я, честно говоря, упустил их из виду. Во-первых, Пескова остановилась перед арестом в «Англии», чтобы познакомиться с господином Семияровым и, так сказать, подобраться к нему поближе. Вершинин сговорился с братом указанного господина… Петром, кажется, — припомнил Владимир Гаврилович, — о том, чтобы купца отправить к праотцам.
— Значит, стоит приставить к этому купцу наружное наблюдение? — спросил Петровский.
— В обязательном порядке, — кивнул головой начальник сыскного отделения. — Вы, Леонид Константинович, проинструктируйте своих сотрудников, что они приставлены не только следить за Семияровым, а больше наблюдать за всеми людьми, которые проявляют интерес к персоне купца. Вершинин обязательно попытается сменить костюм и личность.
— Это понятно, — кивнул Петровский.
— Сергей Ильич, в доме Ферапонтова остались наши люди?
— Нет, — покачал головой Инихов, — я почитал это излишним, поэтому…
— Хорошо, — перебил помощника Филиппов, — я вас понял. Только сегодня же пошлите туда двух агентов — пусть, не привлекая внимания, войдут в лавку и остаются там.
— Вы полагаете… — вздёрнул брови вверх Сергей Ильич.
— Нет, возможно, я дую на воду, но на всякий случай. Может быть, он придёт проверить тайники, ведь не по всему городу у него спрятаны деньги. А они ему в данныхобстоятельствах очень нужны, даже оружие просто так ему никто не одолжит, так что… Пошлите туда двоих. Теперь, господа, вернёмся к вашим секретным агентам. Задействуйте их и проинструктируйте надзирателей, что Вершинин очень опасен. От него можно ожидать всяких непредсказуемых поступков. Недаром он упомянул бомбистов, так что… Мы же не знаем, как он с ними связан.