— Мамочка, ты не спишь? — шепчет мой старший сын, появляясь рядом с моей кроватью.
Я смотрю на него. Не понимаю, как он умудрился пробраться сюда так, что я этого не заметила. Малыш похож на маленького ниндзя. Я прикладываю палец ко рту, показывая ему, чтобы он вел себя тихо, и медленно вылезаю из кровати. Потому что теперь, когда Джио здесь, я очень не хочу будить своего мужа.
Я знаю, что позже расплачусь за это, за то, что встала с постели раньше него. Но лучше я, чем мой сын.
Я беру Джио за руку, и мы оба на цыпочках выходим из комнаты. Дверь скрипит, когда я ее открываю. И мне становится интересно, как, черт возьми, он снова прокрался сюда?
Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Джованни шевелится.
— Я скоро приду к тебе. Иди спрячься, — шепчу я сыну и как можно тише закрываю дверь.
Но уже слишком поздно. Подойдя к кровати, я вижу, что Джованни уже проснулся. Он садится и, прищурившись, смотрит на меня. И я понимаю, что сегодня мой муж не вернется. Я вздыхаю. Глупо даже думать, что я когда-нибудь снова увижу мужчину, в которого влюбилась. Кем бы он ни был, он ушел. Он никогда не вернется.
— Что ты делаешь? — Ворчит он на меня.
— Мне нужно было в ванную, — лгу я. Я не скажу ему, что здесь был Джио. Я никому не позволю трогать моих детей.
— Лгунья. Ванная находится не за этой дверью, — говорит Джованни, вылезая из кровати.
— Нет… Я знаю… Я просто… запуталась, — заикаюсь я. Мое сердце учащенно бьется. Я знаю, что от его гнева никуда не деться. Если он решит наброситься на меня, я не смогу его остановить. С этим я уже смирилась.
Это небольшая цена за то, чтобы быть со своими мальчиками. Я не могу их бросить. Я нужна им. А они нужны мне. Все эти побои, издевательства… это небольшая цена за то, чтобы быть рядом со своими детьми.
— Запуталась? В последнее время ты часто это делаешь, Мэри, — говорит Джованни. Медленными, размеренными шагами он подходит ко мне.
Я вжимаюсь спиной в стену.
— Я... Я засиделась допоздна с Вином. Он никак не мог успокоиться.
Что-то происходит в голове моего мужа. Что-то выбивает его из колеи. Я вижу, как тьма застилает его глаза. Что-то, сказанное мной, его очень разозлило. Я пытаюсь вспомнить свои слова, понять, что именно вывело его из себя на этот раз.
Но прежде чем я успеваю это сделать, его рука взлетает. Касается моей щеки, а затем быстро обхватывает мое горло.
— Это твоя вина, Мэри. Ты балуешь ребенка. Что посеешь, то и пожнешь.
— Он... — Мой голос обрывается, когда Джованни сжимает горло сильнее.
— Это твоя вина, — насмехается он надо мной.
Я пытаюсь кивнуть. Потому что всегда лучше согласиться с ним. Раньше я пыталась спорить, даже разговаривать с ним. Но быстро поняла, что это бессмысленно. Неважно, что я говорю. Мой муж никогда не ошибается, и точка.
— У тебя есть няни. Пусть теперь они заботятся о нем. Тебе нельзя засиживаться допоздна, — говорит Джованни, ослабляя хватку на моем горле.
— Хорошо, — снова соглашаюсь я, потому что какой еще у меня есть выбор?
Джованни отпускает меня, и я падаю на пол, хватая ртом воздух. Дверь за ним захлопывается, когда он заходит в ванную.
Я думала об уходе. Даже пыталась придумать план. Но он бы никогда мне этого не позволил. Да и если бы я попыталась, далеко бы не ушла.
У моего мужа есть глаза и уши по всему городу. Он следит за мной круглосуточно. И охранники ему верны. Мне бы не хватало смелости попросить их о помощи. Я знаю, что это все равно бессмысленно.
Кроме того, Джованни никогда не отпустит мальчиков. Он плодит армию, основанную на кровной верности. Однажды в пьяном угаре он сказал мне, что ему нужно больше сыновей, потому что сыновья будут верны ему и только ему.
Я молюсь, чтобы мои мальчики выросли достойными мужчинами. Что бы им ни пришлось сделать для моего мужа, для этой семьи, я молюсь, чтобы они познали любовь. Чтобы они не сошли с ума и не стали такими, как их отец. И единственный способ гарантировать это – остаться рядом. Мне нужно остаться.
Мне нужно вынести все это, чтобы мои мальчики выросли, познав любовь. Во мне ее достаточно для всех них. Если я буду единственным человеком, кто покажет им ее, этого будет достаточно. Потому что я люблю их больше, чем себя, больше, чем все остальное в этом мире.
Я поднимаюсь на ноги, подхожу к кровати и начинаю ее застилать. У нас есть горничные, но им запрещено заходить в эту комнату. За эту комнату отвечаю я. Я должна заботиться о ней. Это святилище Джованни. Честно говоря, я удивлена, что меня до сих пор сюда пускают. Не похоже, что я ему вообще нужна. Я не дура. Я знаю, что свои желания он удовлетворяет в другом месте. Ко мне же он возвращается только тогда, когда решает, что пришло время завести еще одного ребенка.
Глава 7

Настоящее
— У тебя здесь практически нет свободного места, — говорит Маркус, качая головой.
— Здесь полно места, придурок. — Я показываю на место у себя на правом плече. — Я хочу набить это здесь.
— А почему разорванная цепь? Что она означает? — Спрашивает он.
Некоторые из татуировок, покрывающих мое тело, ни черта не значат. Это просто искусство. То, что мне нравится. Но есть и более свежие, которые имеют гораздо бóльшее значение. Например, моя татуировка с Эйфелевой башней или три девятки, которые совпадают с тату на запястье Камми.
— Разорванная цепь символизирует снятие проклятия, — говорю я ему. Я никогда по-настоящему не верил утверждениям Марселя о том, что наша семья проклята. Хотя, рисковать мне тоже не особо хочется.
Я бы никогда не подверг риску свою жену, а женщины, которые связываются с нашей семьей, в конечном итоге оказываются прокляты. Я не позволю этому дерьму тронуть Камми. Я сделаю все, чтобы защитить ее, приложу все усилия, чтобы разрушить это проклятие.
— Проклятие? Я думал, ты не веришь в это дерьмо, — говорит Маркус, рисуя для меня эскиз.
— Не верю. И я также не верю в Бога, но, если бы это помогло защитить Камми, я бы ходил в церковь и молился, — говорю я ему. Я действительно молился. Когда она упала в обморок, когда ее сердце перестало биться прямо у меня на глазах, я молился.
Неужели это случилось с ней из-за проклятия? Возможно. Я знаю, что это была моя вина, что она пережила такую сильную эмоциональную травму, что ее сердце перестало биться. Я буду жить с этим знанием до конца своих дней. Я также проведу остаток нашей жизни, делая все возможное, чтобы это больше никогда не повторилось.
— Кстати, а где миссис Де Беллис? — Спрашивает Маркус.
— Она сейчас на ланче со Скарлетт. — Я не знаю, что и думать о подруге Камми.
Она… очень прямолинейна, и у меня такое чувство, что я ей совсем не нравлюсь. Да меня и не волнует, нравлюсь ли я подругам Камми. Вряд ли кто-то из них испытывает ко мне симпатию, и это меня устраивает. Но Камми переживает. Я знаю, что она любит своих друзей. И также знаю, что она без колебаний бросит их, если я попрошу. Но я никогда так с ней не поступлю. Просто я знаю, что это правда. Моя жена всегда выберет меня.
Она безумно любит меня. Я всегда это знал и стараюсь не пользоваться этой любовью в корыстных целях. Тем не менее, это работает в обе стороны. Если бы Камми попросила меня бросить всех, кого я знаю, я бы это сделал. Я бы поехал с ней куда угодно. Я всегда буду выбирать ее, а не кого-то другого.
— Итак, проклятие... Случилось ли что-то, что заставило тебя задуматься о том, что тебе нужно лекарство? — Спрашивает меня Маркус.
— Кроме того, что моя мать восстала из мертвых? — Я приподнимаю бровь, глядя на него.
— Во-первых, она не восстала из мертвых. Начнем с того, что она вообще не умирала. Во-вторых... ну, другого аргумента у меня нет. — Он пожимает плечами.
— Джио согласился организовать встречу с ней. — Мне нужна эта встреча. Мне нужны ответы. Но что, если разговор с ней – дурной знак?
— Ты хочешь познакомиться с ней поближе?
— Не особо. — Я равнодушен. К женщине, которая родила меня, у меня нет никаких чувств, кроме любопытства. Я ее не помню. Думаю, Джио и Санто в этом плане сложнее. У них есть воспоминания, которых нет у остальных.
На экране моего телефона высвечивается фотография Камми. Нажав кнопку ответа, я подношу его к уху.
— Привет, как ланч? — Спрашиваю я, и мой пульс учащается, потому что всякий раз, когда я не с ней, я жду того телефонного звонка, который сообщит мне, что ее сердце снова остановилось.
— Я вернулась домой. Чем ты занимаешься? — Спрашивает она.
— Я у Маркуса. Почему ты вернулась домой? Что случилось?
— Ничего. Кажется, я отравилась. Но все в порядке. Пойду прилягу ненадолго, — говорит она.
— Я еду домой. Вызову дока. — Я встаю и выхожу из салона. Когда я добираюсь до своей машины, Маркус уже идет за мной.
— Тебе не нужно этого делать. Я в порядке, правда, — возражает Камми.
— Я буду дома через десять минут, — говорю я ей.
Я слышу, как она вздыхает в трубку.
— Ладно. Но, Вин, я в порядке. Я просто отравилась. Вот и все.
— Ладно. Я люблю тебя. — Я кладу свой телефон и подключаю звонок к Bluetooth в машине. Затем смотрю на пассажирское сиденье. — Что ты делаешь? — Спрашиваю я Маркуса.
— Еду с тобой, — отвечает он.
Я качаю головой и быстро выезжаю со стоянки.
— Маркус, скажи моему мужу, что со мной все в порядке и ему нужно перестать так остро реагировать, — говорит Камми через динамик.
— Да… э-э-э… Камми, единственный человек, к которому прислушивается твой муж, – это ты, — напоминает ей Маркус.
— Ну, когда дело касается моего здоровья, он меня не слушает. Это всего лишь легкое отравление. Мне уже лучше, — говорит Камми.
— Это хорошо. Док подтвердит это, когда осмотрит тебя, — говорю я ей. — Я сейчас положу трубку и позвоню ему. Скоро увидимся.
— В этом нет необходимости, Вин. Но я знаю, что спорить с тобой бесполезно. — Вздыхает она.