Во-первых, она, конечно, знала, что до них здесь уже побывали с обыском, но и представить не могла, чтобы дом так можно было перевернуть вверх дном. Это было скорее похоже не разгром. Даже кое-где были содраны мягкие поролоновые обои.
А во-вторых, Клавдию удивила прямо-таки спартанская обстановка. Только самое необходимое, даже телевизора не было. Только на полу толстые ковры, которые тоже перевернули. И все равно даже эта небогатая обстановка была приведена в полный хаос.
— Во, постарались, — сказал Игорь. — А что нашли?
— Пока не знаю. Отчет, скорее всего, придет завтра. Впрочем, можно позвонить.
— Что-то непохоже, что дамочка получала двенадцать тысяч долларов в месяц, — сказала Ирина.
— У нее сын больной, — напомнил Игорь.
— Все равно, — сказала Ирина. — Хоть бы занавесочки повесила. А то казарма какая-то.
— Ну что, Клавдия Васильевна, искать нам тут, пожалуй, нечего, — сказал Игорь.
— Пожалуй, — согласилась Клавдия, — а все-таки давайте посмотрим. Я — на кухне, ты — в ванной, а Ирина — в комнате. — Клавдия поставила на ножки два стула и сказала понятым: — Садитесь.
Кухня особенно жалко выглядела после обыска. Никто же не собирался убирать рассыпанную крупу или картошку, из выключенного холодильника несло несвежими продуктами, которые тоже никто не удосужился хотя бы выбросить.
Клавдия знала, что обыск делали мужчины. Для женщины разгромить кухню — это как ударить ребенка.
Клавдия потыкала пальцем в гречневую крупу на кухонном столе, заглянула в кастрюли — они были новенькие, в них если и готовили, то раза два от силы. А пельменные коробки в морозилке явно указывали, что готовили.
Да, вкусы у Инны Петровны были непритязательные. Правда, раковина блистала чистотой, что уже характеризует хозяйку как примерную. И грязной посуды тоже не было. Клавдия посмотрела на даты выпуска пельменей — ого, полгода они тут мерзли. А кетчуп даже засох.
Мгм…
В ящике под раковиной аккуратно лежали новенькие мочалки для посуды и почти полные бутылки с моющими средствами.
Ясно…
Мусорного ведра или пакета Клавдия не нашла. А очень хотелось. По мусору человека легче узнать.
Например, Чубаристов, бывший коллега Дежкиной, вообще говорил, что на человека надо смотреть сзади. Сзади он себя не контролирует. Правда, он в основном имел в виду женщин. Но кое-какой резон в его замечании был и относился ко всему человечеству.
Больше смотреть на кухне было нечего, и Клавдия пошла к Игорю.
— Ну, что у тебя? — спросила Дежки на, с трудом втискиваясь в узкое помещение совмещенного санузла.
— Тайник, — сказал Игорь. Ванна была облицована кафелем, и одна плитка снималась. На полу осталась запекшаяся лужа крови, на стене тоже виднелись пятна.
— Здесь она в них и стреляла, — сказала Клавдия.
— Странный только какой-то тайник, — пожал плечами Игорь.
— А что такое?
— Пощупайте стенки. — Игорь уступил место Клавдии.
Та опустилась на колени и сунула руку в нишу. Стенки ее были холодными и какими-то маслянистыми на ощупь.
— Это что такое?
— Свинец, скорее всего.
— Свинец? Свинцовые стены?
— По-моему.
— Ну-ка, сковырни кусочек.
Игорь достал из кармана нож и царапнул по стене.
Клавдия взяла продолговатую стружку металла и прикусила зубами — действительно, свинец.
— Зачем? — спросила она.
— Экран. Может, радиоактивные вещества тут хранились.
— Счетчик Гейгера, конечно, опять не захватили, — шутливо сказала Дежкина.
— Захватили, — вдруг ответил Игорь. И достал из кармана что-то вроде авторучки, только с лампочкой на конце и маленьким дисплеем на корпусе. — Карманный. Очень популярен у японцев. Мы так правительства не боимся, как они радиации.
Игорь сунул счетчик в нишу, посмотрел на дисплей и сказал:
— Одиннадцать. Норма.
— Мгм…
— Что «мгм»?
— Нет, ничего путевого. Так, делаю умное лицо, — серьезно ответила Клавдия.
Ирина рассматривала вспоротый матрас.
— Что? — спросила Дежкина.
— Я вообще не понимаю, — сказала Калашникова, — зачем было тут такой раскардаш устраивать?
— Искали…
— Под обоями деньги искали?
— Мало ли. Может, она долларами стены вместо газет обклеила. Кстати, в доллары добавляется специальный химикат от тараканов и прочих вредных насекомых.
— А они все равно к ним липнут, — улыбнулась Ирина.
Клавдия дала понятым подписать протокол и отпустила с миром.
— Свинцовый тайник, — задумался Игорь.
— Вот тебе еще одна загадка, — сказала Ирина.
— Нет, две загадки, — сказала Клавдия. — И много-много чего впереди.
Почему-то настроение у нее стало лучше.
ГЛАВА 4
До следующего дня надо было ждать отчета из районной прокуратуры. А сегодня оставалось только съездить на бывшую работу Кожиной и расспросить сослуживцев.
Клавдия не ждала особых откровений. Если человек ведет двойную жизнь, он об этом не болтает на работе.
Банк арендовал два этажа в небоскребе «книга», бывшем СЭВе.
Долгая возня с пропусками, но наконец трое следователей поднялись в офис «Импэксбанка».
Офис как офис, черная мебель, серый палас, пищат телефоны и факсы, деловито скучают секретарши.
— А где же банк? — спросила Клавдия.
— Это он и есть. Просто тут не работают с частными лицами. Банк занимается обслуживанием предприятий.
— К мэрии имеет отношение?
— Косвенное. Впрочем, нет, не совсем. Мэрия через них проводит деньги на развитие малого бизнеса.
— Много?
— Для нас с вами — море. Для них — лужа.
Директор вышел из кабинета стремительно-деловой походкой, на ходу распахнул объятия и нацелился облобызать Игоря.
— Рады! Рады, товарищ следователь.
«Вот зараза, — весело подумала Клавдия, — следователю прокуратуры он рад!»
— А вы не улыбайтесь саркастически… — обернулся директор к Дежкиной. — Простите, нас не представили.
— Следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Клавдия Васильевна Дежкина, — отлил из бронзы Игорь.
— Не выговорю, — честно признался директор.
— Тогда называйте просто госпожа следователь, — смилостивилась Дежкина.
— Меня тоже, — сказала Ирина.
— Ну что ж, господа следователи, милости прошу в мой кабинет.
И он снова распахнул объятия, словно собирался сгрести всю троицу в кучу и внести в кабинет на собственных руках.
Клавдия невольно посторонилась.
И кабинет был обычный. Белая мебель, синий палас, телефоны пиликают.
Правда, еще вся стена была уставлена мониторами. Впрочем, только по одному шли новости CNN, а на остальных мелькали малопонятные цифирьки.
Традиционное:
— Чай, кофе, пить или выпить?
Традиционное:
— Спасибо, нет.
— Итак? Опять Кожина?
— Наслышаны?
— Более чем.
— И что скажете?
— Как все — не ожидал. Деловая, практичная женщина, расчетлива, как третий Пентиум, хладнокровна, как кондиционер. И вдруг — проституция, убийство… Не укладывается.
— А раньше?
— В смысле, было ли что-нибудь заметно? Нет. Никогда. Чиста и талантлива, как ребенок.
— Кстати, по поводу ребенка. Вы не в курсе, где он?
— В Англии. Или в Америке. А скорее всего в Германии.
— Не знаете?
— Увы.
— Родственники у нее есть?
— Нет. Только работа. Хотите покажу?
— Что?
— Ее рекламные успехи.
— Если можно, мы бы с собой взяли кассету.
— Минутку.
Он щелкнул кнопкой селектора и отдал распоряжение.
— Еще вопросы?
— Сколько она у вас получала?
— В банке Кожина получала двенадцать тысяч долларов по курсу ММВБ.
— Друзья, приятели были у нее?
— Мы все — одна семья. Кстати, это ее рекламный слоган.
Клавдия подумала, что под напором гендиректора перешла на какой-то задорно-деловой тон. Одни голые, как голландские куры, факты. И от этого неживые и безвкусные.
Но Ирина поняла это первой, потому что вдруг спросила:
— А кто-нибудь здесь за ней приударял?
И попала в точку. Директор вдруг суетливо забегал руками по столу, зачем-то открыл и тут же закрыл ящик.
— Вы имеете в виду — флирт?
— Да. Только не говорите, что работа и была ее флирт.
— Ну, разве чуть-чуть…
— А кроме вас? — спросила Ирина, словно о само собой разумеющемся.
— Кроме меня? — задумался директор. Он попался на эту простенькую уловку. Правда, тут же спохватился: — Нет, если вы имеете в виду флирт, то я решительно отвергаю…
— Мы не полиция нравов, — успокоила Ирина.
— Но это была просто симпатия.
— Ну кто же без симпатии флиртует? — сочувственно согласилась Ирина.
«Молодец, — подумала Клавдия, — на бреющем полете».
— Вы когда-нибудь провожали ее домой, сидели в ресторане, ходили, я не знаю, на Аллу Пугачеву?
— Я терпеть не могу попсу.
— На Шнитке, — поправилась Ирина.
— Дома у нее я не был, — отрезал директор. — Рестораны она не любила. Мы один раз ходили в кино. Это был «Английский пациент» в Киноцентре.
— Ну и расскажите.
— Фильм?
— Нет, о Кожиной.
— Какие-нибудь мелочи, да? Детали? Вам все сейчас интересно? — снова сел на своего иронично-делового конька директор.
— Нет, не все. А только об Инне Петровне.
— Хорошо. Я вам скажу, но это лично мое мнение, и может быть, ошибочное.
— Учтем.
— Она никак не могла расслабиться. Ну, на работе — понятно. Но и после работы. Это чувствуется. Человек отвечает невпопад, смотрит куда-то в сторону. Одно слово — напряжен. Когда мы после кино шли домой, я ее провожал, мы всю дорогу промолчали.
— Она не говорила, из-за чего?
— Не говорила. И знаете, почему?
— Почему?
— Я не спрашивал.
— А что у нее с ребенком?
— Точно не скажу. Знаю, что она все время искала няньку.
Вошла длинноногая секретарша, положила на стол видеокассету.
— Намек? — спросила Клавдия.
— Увы! — широко улыбнулся директор. — Чем мог, помог. Заходите, если будут вопросы.