— Даже порочного дяди, да? — Гэвин сердито рассматривал носки своих ботинок.
Мистер Тидсон подавил смешок.
— Мне нравится человек, который проигрывает с достоинством, — заметил он.
— Поскольку пес будет постоянно фигурировать в расследовании, — продолжила миссис Брэдли, — было бы интересно узнать, как вы узнали, что это ваша собака. Когда Лора Мендес нашла ее, она была в плачевном состоянии.
— Собака? О, разумеется, я узнал ее по ошейнику, — с готовностью ответил мистер Тидсон. — Вот так я и связал бедняжку Конни со вторым убийством. Я никогда не думал, что насчет первого есть какие-то сомнения.
— У вас на все есть ответ, да? — Гэвин по-прежнему не отрывал взгляда от своих ботинок.
Мистер Тидсон радостно захихикал.
— А где сейчас этот ошейник? — осведомилась миссис Брэдли.
— Спросите инспектора. Не сомневаюсь, что он надежно его упрятал.
— Вас тоже, я надеюсь, — сказал Гэвин, нажимая на кнопку звонка на своем столе. — А, входите, сержант. Эдрис Тидсон, вы арестованы за умышленное убийство Роберта Грира и Джона Биггина, и я обязан предупредить вас, что все сказанное вами может быть записано и использовано против вас.
— Но почему, почему, почему? — закричал мистер Тидсон. — Говорю вам… Говорю вам!..
— Тихо, тихо, сэр. Лучше не волноваться, — пытался унять сержант.
— Я хочу знать, почему! — завопил мистер Тидсон.
— Коротко говоря, вы выдали себя благодаря собачьему ошейнику, — сказал Гэвин. — Точнее, вы целиком выдали себя благодаря этой собаке. Миссис Брэдли и я действовали сообща, и вы попали точно в ловушку. Записали его показания, сержант? Вы не могли увидеть тело во время поисков собаки. Его нашли еще до того, как вы купили пса. Это раз. Затем та сандалия, которую вы принесли в гостиницу. У вас она осталась по неосторожности. Избавились вы от нее мастерски, но забыли, что если бы вы действительно подобрали ее, совершенно ничего не подозревая, на ней должны были присутствовать ваши отпечатки, верно? Даже вы не надеваете перчатки, когда идете на рыбалку!
— Но на ней есть мои отпечатки! Конечно, есть! — заверещал мистер Тидсон, безуспешно пытаясь вырваться из рук сержанта.
— Разумеется, все улики сфабриковала Конни, — сказала миссис Брэдли, — и именно Конни написала Крит правду из Льюиса.
— Но ведь Тидсон попытался убить Крит, когда она обвинила мужа в его преступлениях! Вы же помните, мы нашли рогатину, которой он удерживал Крит под водой, — закивал Гэвин.
— Мы должны были это найти. Она пригласила сиделок, чтобы они охраняли ее день и ночь, пока она полностью не оправится. Я с этим согласна, — сказала миссис Брэдли.
Лора отметила и усвоила этот ответ.
— Но почему мы его не видели? — спросила она. — Мы же, знаете ли, смотрели. Правда, Дэвид?
— Думаю, камыши — достаточное прикрытие для рыбака. Я по себе знаю, и ему потребовалось не более минуты, чтобы ускользнуть там от нас.
— А он действительно убил маленького Грира, потому что ребенок увидел, как кто-то столкнул его в реку? — недоумевала Лора.
— Это кажется невероятным, правда? — сказала миссис Брэдли. — Но уязвленное самолюбие — непредсказуемый фактор, а самолюбие мистера Тидсона было очень сильно уязвлено.
— Думаете, он причинил бы вред Артуру Прис-Гарварду?
— Ну если бы и так, то, боюсь, подозрения сразу же пали на него, если только он не ухитрился бы представить дело так, словно это совершила Конни из ревности или мести.
— Что ж, в отношении него я ничему не удивлюсь. Хотя, по правде сказать, одна вещь озадачивает меня больше, чем убийства. Он действительно верил в свою нимфу? — настойчиво спросил Гэвин.
— Да, мне бы тоже хотелось знать, — поддержала Лора.
— Кто может сказать? Ваше мнение об этом не хуже моего. Оглянитесь вокруг. Что вы видите? — спросила миссис Брэдли.
Лора команде подчинилась, но на вопрос не ответила. А вместо этого обратилась к Гэвину:
— Когда ты понял, что это сделал он?
— Как только услышал о первой панаме. Я не представлял, как Поттер мог придумать эту шляпу, которую, по его заявлению, он видел под телом мальчика. В наши дни такой фасон необычен и, я бы сказал, совершенно неизвестен в районе, в котором живет Поттер. Я предположил, что у него нет ни малейшей причины упоминать о ней, если только он не видел ее на самом деле. И так как я, естественно, пришел к выводу, что эта часть его рассказа правдива, и так как мистер Тидсон в тот вечер вел себя немного странно, простор для того, что миссис Брэдли называет догадками, открылся.
— Не сандалия ли изобличила его окончательно?
— Не думаю. Вот увидите, что защита потребует от нас доказательств, что две эти сандалии составляют пару. Они обе настолько поношены, что, мне кажется, о подобном доказательстве и речи быть не может.
— Кроме того, — вмешалась миссис Брэдли, — мистер Тидсон обращался с принесенной в гостиницу сандалией не как виноватый человек, и если он не отступит от своего утверждения, что нашел ее где-то у реки, я сомневаюсь, что мы сможем что-то ему противопоставить. И еще, по-моему, вы забываете…
— Вы же не думаете, что у него есть шанс отвертеться? — Лора была внезапно поражена неприятной мыслью.
Гэвин пожал плечами.
— Случаются и более странные вещи, — отозвался он. — Почти невозможно сказать, какого рода доказательство убедит общественность, а в случае с убийством ребенка большое значение имеет, есть ли среди присяжных женщины. Что ж, я должен возвращаться. Кто-то же должен работать.
Он усмехнулся. Лора кивнула, немного холодно, и, глядя на миссис Брэдли, сказала:
— Видимо, показания Конни обличат не только мистера Тидсона, но и ее, если ее вызовут в качестве свидетеля? В смысле, она помогала перемещать тело, вы, кажется, так сказали?
— Нет, я так не говорила и не думаю, что она это делала. Я вообще думаю, что Биггина убили не на холме Сент-Кэтрин. Думаю, убийство произошло очень близко от того места, где его нашли. Только ненормальному человеку придет в голову таскать тело на такое расстояние и по такой непростой местности.
— Каким образом Конни завладела перчатками мистера Тидсона, чтобы подложить их в яму на холме? И вторая сандалия — откуда она взялась?
— Это уж ты разбирайся, — улыбнулась миссис Брэдли. — Я лишь могу сказать, что они появились в ямке после того, как полиция и я осматривали ее содержимое. На какие мысли это тебя наводит?
— Только на такие, что Конни очень постаралась, чтобы грехи ее дяди Эдриса наверняка разоблачили его самого.
— Верно. Отсюда и продолжай.
— Я не могу.
— Ты это сделаешь. Но мистер Тидсон не пытался убить Крит. У него безупречное алиби, если только миссис Прис-Гарвард не лжет.
— А она лжет?
— Нет, я так не думаю, дитя. Рогатина — это снова Конни.
Глава 22
Я поймал свою последнюю форель на червяка, теперь я наживлю какую-нибудь мелкую рыбешку и с четверть часа поохочусь вон у тех деревьев на другую рыбу и так дойду до нашего жилья… Но сверни немного с дороги, добрый ученик, к той высокой изгороди из жимолости: там мы сядем и споем…
Судьи оставили мистера Тидсона под стражей.
— Нам нужны еще доказательства, — сказал Гэвин. — Где, скажите на милость, мы их добудем?
— Мы сосредоточились на своеобразных и отличительных чертах дела, — ответила миссис Брэдли. — Главными среди них я полагаю неясные передвижения и необычные действия Конни Кармоди. Имеется также одна необъяснимая оплошность мистера Тидсона.
— Конечно, — подхватил Гэвин, следуя своим мыслям, — Тидсон устроил великолепный спектакль. Он заявил, что перчатки подложили — этот пункт мы вряд ли оспорим, — и подчеркнул полное отсутствие мотива. Отсутствие мотива, а значит…
— Дальше все решат присяжные, — безмятежно проговорила миссис Брэдли. — Присяжные даже не взглянут на мистера Тидсона. Мастерство приходит с практикой — такая старомодная мысль.
— Дело не только в отсутствии мотива, — сказала Лора. — Они поймут, что если перчатки подложили, нет причин, почему не могли подложить и шляпу… то есть если они поверят Поттеру. А далее есть еще кое-что…
— Ох, давай выкладывай! — простонал Гэвин.
— Ну разве ты не видишь, что именно миссис Крок называет любопытной оплошностью мистера Тидсона? Должна была быть третья жертва.
— А? — уставился на нее Гэвин.
— Я, — сказала Лора. — Если мы действительно считаем, что он убил малыша Грира, потому что этот ребенок увидел, как его макнули в воду, меня следовало убить несколько недель назад. Я-то вообще сбросила его в реку.
— Господи боже, ведь ты и правда это сделала.
— Ну почему же тогда он не подобрался ко мне сзади с обломком кирпича? С парнем, который первым столкнул его, дело было в другом. Не думаю, что их дорожки еще хоть раз пересекались.
— Согласен. — Гэвин потер подбородок.
— Как, по-вашему, Конни завладела его перчатками и — скажем ради основы для рассуждений — его шляпой? — поинтересовалась миссис Брэдли.
— Совершила кражу из его номера, наверное.
— Думаю, она не осмелилась бы. В то время она очень его боялась. Отпечатки его пальцев она могла стереть позднее.
— В какой-то момент он мог оставить шляпу и перчатки в соборе, — предположила Лора. — Но почему же он об этом не сказал?
— Он скажет — на суде, если до этого дойдет. И дело в том, что это похоже на правду. Мы должны смириться с тем фактом, что мистер Тидсон настолько же умен, насколько Конни глупа, и присяжные вполне могут ему поверить.
— И старого злодея не предадут суду, — возмутился Гэвин. — Он хотел бы сделать ее виновной и доказать, что был прав насчет ее мотива, — она сделала все, что могла, чтобы довести его до виселицы.
— И перестаралась, — заметила Лора. — Но наверняка мистер Тидсон быстро понял, что она задумала? Почему же он ее не выдал?
— Я же сказала, что он умный человек, — ответила миссис Брэдли. — Не сомневаюсь, ему выгодно, чтобы Конни до конца подделала улики. В своем спасении он положился на меня. Он действительно так умен, как сказал мне. Чем глубже Конни в это ввяжется, тем труднее нам будет выяснить правду. Он прекрасно это знал. Он, должно быть, смеялся про себя, когда принес эту ничего не значащую сандалию в «Домус».