Глава двадцать первая
– Теперь ты должен отдыхать, Ричард. Не знаю, к чему была вся та романтическая эскапада, но в твоем возрасте неразумно столько времени проводить на самом солнцепеке.
В своем лежачем положении распекаемый лишь краем глаза видел, как Клер меряет шагами помещение, наполовину раздраженная, наполовину взволнованная, хотя ее тон намекал, что процентное соотношение, пожалуй, склонялось в пользу раздражения. С кушетки, где расположился Ричард, жена казалась размытой тенью, за что он испытывал внутреннюю благодарность, так как не выдержал бы сейчас прямого зрительного контакта. Она позаботилась о пострадавшем муже настолько, насколько смогла, отчасти с практичностью руководителя, отчасти с раздражающей хлопотливостью матери. Ей никогда не нравилось возиться с немощными и больными. Клер предпочитала здоровых мужчин, а потому принялась упрекать Ричарда за неуместный юношеский максимализм, в то же время обкладывая его холодными полотенцами, засовывая упаковки со льдом под мышки, обтирая лицо влажной тряпкой и укладывая по ломтику огурца на каждый глаз. Теперь Ричард напоминал шведский стол с салатами.
А Клер все не унималась:
– Полагаю, у тебя есть планы на вечер с той женщиной?
«Опасная территория», – подумал Ричард, вслух же промямлил жалкое:
– Нет.
Проигнорировав его ответ, она продолжила:
– Пожалуй, я сообщу ей, что ваши планы придется отменить. Тебе нужно отдыхать. Хватит изображать из себя Кегни и Лейси. Вам обоим за пятьдесят, хотя я бы сказала, что Валери немного старше нас.
«Мяу!» – подумал Ричард.
– Получать удовольствие от жизни – это одно, а строить из себя Мстителей[34] – совсем другое!
– Chapeau Melon, – инстинктивно сказал он, хотя и сам не понимал зачем.
– Что?
– Chapeau Melon. Котелки. Так называют во Франции «Мстителей» из-за шляп агентов.
Повисло напряженное молчание. Ричард малодушно укрылся за своим огуречным заслоном.
– Честное слово, даже не знаю, тебе солнце напекло голову и вызвало бредовое состояние или же ты полностью вернулся к своему привычному поведению. Очень сложно определить! – с очевидным раздражением процедила Клер.
В дверь вежливо постучали.
– Прошу прощения за беспокойство, – послышался голос Валери, и Ричард ощутил, как она оценивает представшую перед глазами сцену, а после паузы добавила: – Ты в порядке?
– В полном, – отозвался пострадавший с натянутой жизнерадостностью.
– Он получил солнечный удар, – объявила Клер так, словно озвучила смертный приговор, после чего совсем другим тоном проворковала: – Перестарался с попытками создать романтичную обстановку, верно, милый? – Получив в ответ только очередной стон, она продолжила: – Боюсь, сегодня вечером ему будет не до ваших игр.
– Очень жаль, – отозвалась Валери. – Комиссар полиции особенно настаивал на помощи Ричарда. – Обе собеседницы знали друг друга совсем недолго, но острый глаз охотницы за головами уже оценил любовь Клер к громким званиям и сиянию славы, пусть даже и отраженному.
Чуть позднее одержавшая сокрушительную победу Валери вручила Ричарду салфетки для снятия макияжа, пока сама пыталась завести капризный двигатель.
– У тебя на воротнике до сих пор огурец, – прокомментировала она, явно находя ситуацию чрезвычайно забавной. – Серьезно, чем вы там вдвоем занимались? В вашем-то возрасте! – поддразнила она.
Как бы Ричарду хотелось, чтобы все окружающие перестали это повторять!
– К твоему сведению, я пытался преследовать наших подозреваемых. – Он испытывал легкое недовольство, но знал, что это привлечет внимание Валери. – Сначала по реке на катамаране проплыла Элизабет Менар. За ней гнался Себастьен Гроссмаллард.
– И ты последовал за ними?
– Да.
– Отличная работа, Ричард.
– И не только за ними, но и за братьями Лейбовиц, которые тоже явно участвовали в погоне.
Он внимательно наблюдал за реакцией собеседницы: узнает ли она имена американцев. Непонятно, каким образом они вписывались в общую картину, но самым логичным объяснением было бы, если бы те оказались коллегами Валери – охотниками за головами, или наемными убийцами, или охранниками.
– А это кто такие? – без малейшего намека, что узнала фамилию, поинтересовалась напарница, переводя взгляд с дороги на Ричарда. Он сообщил всю известную информацию о специалистах по переселению из Нью-Джерси. – Странно, никогда о них не слышала, – задумчиво протянула Валери. – Но поспрашиваю.
Она нетерпеливо прибавила скорость, и Паспарту спрятал морду под подстилку.
– Так зачем комиссару потребовалась моя помощь? – Ричард не сумел скрыть самодовольные нотки в голосе.
– Вообще-то, он просил приехать нас обоих. Так или иначе, они наконец обнаружили тело Антонина Гроссмалларда!
– Значит, в этот раз обыскали кухню как следует?
– Его нашли не в ресторане.
– Да? И где же тогда?
– На сыроварне.
Они оба помолчали несколько секунд.
– Ситуация не слишком хорошо выглядит для Гроссмалларда, верно? Его сына убили в ресторане, затем выясняется, что сын-то вовсе и не его, после чего труп оказывается на территории настоящих родителей.
– Полиция не в курсе, что Антонина убили на кухне Себастьена. Только мы об этом знаем. Думаю, убийца, кем бы ни был, выяснил содержание завещания Фабриса Менара.
– Обстоятельства намекают на Хьюго. Он бы потерял контроль над бизнесом.
– Или Себастьен Гроссмаллард не выдержал унижения.
– Или это сделала Карин. Убрав Антонина, она бы унаследовала ресторан и имя отца.
– Или Элизабет. Вот только зачем ей убивать собственного сына?
– Потому что у них был роман и это свело ее с ума?
– Как она могла не знать, что Антонин – ее сын?
Некоторое время они размышляли, а потом Ричард сказал:
– Если любая из наших версий правильная, то как сюда вписываются Гарсон и Татильон?
– Может, никак? – предположила Валери, паркуя машину. – Неудачное стечение обстоятельств. Вдруг оба никак не связаны с происходящим?
Все это действительно казалось вполне правдоподобным. Вот только вряд ли действительно невиновные стали бы участвовать в чем-то, что их непосредственно не затрагивало.
«Гарсон и Татильон точно как-то вовлечены в эту историю», – подумал Ричард.
Слишком уж подозрительно для простого совпадения.
Старейший на сыроварне козел Жискар лениво проследил за новыми посетителями, молча пережевывая корм и выглядя совершенно не впечатленным нежданно свалившимся на него вниманием. Позади животного высилась большая куча сена, откуда торчали ноги молодого Антонина Гроссмалларда, образуя букву V. Зрелище до тошноты походило на блюдо Гая Гарсона с лягушачьими лапками.
– Вы уверены, что это он? – спросил Ричард комиссара.
Тот устало посмотрел в ответ и вздохнул:
– Я имел возможность взглянуть на труп ближе. Это Антонин Гроссмаллард. Кто-то перерезал ему горло.
– Но почему здесь? – в один голос удивились Ричард и Валери.
Лапьер по очереди смерил их подозрительным взглядом.
– Его убили не здесь: отсутствует кровь. Преступление совершили в другом месте, а труп перенесли сюда специально для нас.
– Но зачем? – поинтересовалась Валери, сама невинность.
– Я надеялся, вы двое мне это скажете. – Стоя прямо перед ними, комиссар начал раскачиваться с пятки на носок и обратно. Когда оба начали настаивать на полной неосведомленности и непричастности к делу, он вскинул ладонь, требуя тишины. – Как я и говорил ранее, мне хотелось бы работать вместе, чтобы поскорее заняться рыбалкой. Я очень люблю рыбачить. Очень успокаивает нервы. – Лапьер наклонился ближе. – Но вы должны мне сообщить все, что знаете! Совершено уже два убийства, и на меня оказывают давление сверху, потому что имена покойных известны в определенных кругах…
Его прервал громкий вопль, донесшийся с порога, когда Элизабет Менар увидела раскинутые ноги несчастного Антонина. Комиссар махнул рукой коллеге, жестом приказывая увести женщину, чтобы криминалисты продолжили работу. Следом за женой Фабриса появился Себастьен Гроссмаллард с обычным маниакально-бешеным блеском в глазах и всклокоченными волосами, торчавшими как у Медузы горгоны. Казалось, гигант тоже сейчас завоет, выражая отцовскую скорбь, но он повел себя иначе: склонил голову набок и тихо произнес:
– Сын мой.
Затем обнял одной рукой Элизабет за плечи и увел ее наружу.
– Они что, впервые видят тело? – недоуменно спросил Ричард.
– Да, я хотел сначала получить сведения от криминалистов и от вас. – Комиссар нахмурился и снова с подозрением смерил взглядом детективов-любителей.
– Кто его обнаружил? – уточнила Валери.
– Этого мы не знаем, мадам. Этим вечером поступил анонимный звонок с сообщением, где найти труп Антонина Гроссмалларда.
– Кто говорил: мужчина или женщина?
– Мужчина, месье. С сильным акцентом. – Лапьер повернулся и посмотрел Ричарду прямо в глаза. – Именно поэтому я просил вас приехать.
– Звонил не я! – заикаясь, проговорил тот, побледнев настолько, насколько позволяла обгоревшая на солнце кожа.
– Да, пожалуй, не вы. Реакция слишком уж бурная, – согласился комиссар, и Ричард зашатался от облегчения так, что Валери пришлось поддержать его под локоть. – Но вы оба чего-то недоговариваете.
В этот момент телефон Лапьера зазвонил, и он, выругавшись, отошел в сторону.
– За мной, – прошептала Валери, увлекая напарника по направлению к Элизабет и Себастьену, которые курили сразу за порогом, не говоря ни слова. – Должно быть, для вас обоих известие стало ужасным потрясением, – соболезнующим тоном тихо произнесла Валери.
– Да, если мы что-то можем… – Ричард умолк.
– Позвонить вашей дочери? Кажется, она сейчас в Париже, – запустила пробный шар Валери.
– Она должна была вернуться еще вчера, мадам. После исчезновения Антонина я попросил ее приехать. – Все четверо постояли в молчании, но потом Гроссмаллард внезапно объявил, хотя оказалось сложно определить, расстроен он или уязвлен: – Фабрис играет с нами даже из могилы.