Ричард побледнел, да и Алисия выглядела ненамного счастливее.
– Идеально! – иногда энтузиазм Слая звучал уместно, но сейчас был явно не тот случай. – Это значит, что мы можем взять бразды управления гостиницей в свои руки. Да, дорогая? Поздравляю, Дик!
Глава двадцать шестая
Три несушки стояли в одну шеренгу, глядя на Ричарда. Они не ждали от кормившего их человека какой-то бурной деятельности, но и к столь пассивному поведению не привыкли. Он просто сидел на скамье и бросал зерна безо всякой системы, иногда попадая прямо в кур, иногда закидывая слишком далеко. Поэтому несушки сбились в кучу и решили выступить единым фронтом. Вот только забастовка не помогла: мужчина так и продолжал слепо смотреть перед собой, время от времени качая головой и бормоча что-то себе под нос.
Ричард чувствовал себя марионеткой, всегда приветливым элементом шоу для радостной аудитории, однако целиком и полностью подвластным кукловоду, дергавшему за ниточки. Конечно, в основном это была его собственная вина. Как и всегда, если верить Клер. Но сейчас это на самом деле являлось правдой. Ричард охотно передал управление своей жизнью другим, чтобы не принимать никаких судьбоносных решений. И теперь оказалось, что эти другие – то есть Клер – либо не желали расставаться с властью, либо опасались, что он не сумеет распорядиться ею самостоятельно в отсутствие практики. Наверняка жена заявила бы, что поступает подобным образом исключительно в интересах Ричарда. Может, так и было. Хотя он сомневался. И не он один.
Алисия отыскала отца в гостиной с бокалом виски. Паспарту спал на соседнем стуле.
– Здравствуй, милая! – Ричард приложил все усилия, чтобы говорить весело и оптимистично, но вскоре утратил рвение и снова сгорбился в кресле.
– Можешь мне тоже налить, папуля?
Он с удивлением посмотрел на Алисию. Казалось странным угощать виски кого-то, кто звал его «папулей», но не хотелось портить редкий момент общения с дочерью по душам. В любом случае это лучше, чем слушать обращение «Дик».
– Ты в порядке? – спросила она таким тоном, который подразумевал, что ответ ей уже известен.
Ричард взглянул на Алисию, даже не пытаясь скрывать своих сомнений. Она сделала глоток из стакана, вздрогнула и задумчиво проговорила:
– Не уверена, что мне нравится виски.
Ричард тоже отхлебнул янтарную жидкость.
– Знаешь что, солнышко? Я тоже не уверен на этот счет.
– Но мужчины обычно пьют именно виски, когда жалеют себя, правильно? – заметив новый удивленный взгляд отца, Алисия фыркнула: – Мне уже двадцать шесть, пап. Я знаю принятые стереотипы.
– Кажется, ты впервые назвала меня просто папой.
– Пожалуй. Так как ты себя чувствуешь? Как Фрэнк Синатра в «Приятеле Джои» или опять как Хамфри Богарт в «Касабланке»? Да, да, я кое-что запомнила из твоих рассказов. – Дочь широко улыбнулась, обняла его за плечи и поцеловала в висок. Затем посмотрела отцу в глаза и помрачнела. – Мы не знали о маминых планах, к твоему сведению. Ни о должности в Кембридже, ни об управлении гостиницей.
Ричард сделал большой глоток виски, поморщился и закашлялся.
– «Этот бокал за тебя, малыш».
– Ты раньше каждую ночь укладывал меня спать и говорил эту цитату, – тепло улыбнулась Алисия. – Потом целовал в лоб и подтыкал одеяло. Я всегда чувствовала себя в безопасности, слыша ее.
– А сейчас?
– Сейчас я чувствую себя в большей безопасности, чем ты.
– Что ж, такова моя работа, полагаю.
Алисия пристально посмотрела в глаза отца.
– Несколько недель назад мы со Слаем и мамой обсуждали нашу ситуацию. Его уволили, я ненавижу свою работу, да и от Лондона уже устала. Мы решили, что радикальная смена обстановки пойдет нам на пользу.
– Вы планируете переехать в chambre d’hôte?
– Нет. Открыть свою гостиницу в Англии. Мы не хотим покидать страну. Там живут все наши друзья. Мамуля сказала, что знает кое-кого, кто мог бы помочь.
– Стивен Роачфорд?
– Сэр Стивен Роачфорд, – насмешливо фыркнула Алисия. – Не путай, папуля! Одна из идей заключалась в устройстве Слая риелтором в Кембридже. – Ричард посмотрел на нее, вопросительно приподняв брови. – Да. Он там живет. – Значит, все сходилось, и они оба это понимали.
– Но?
– Но Слай отказался. Он встретился со Стивеном и заявил, что не желает работать риелтором. Мол, слишком любит людей, чтобы втюхивать им недвижимость втридорога.
– В том смысле, что твой муж слишком хороший парень для такого подлого дела?
– В точку.
– Молодец Слай.
– Мы убедим мамочку, что это место, – Алисия обвела рукой гостиную, – замечательное, но нам не подходит.
– Она будет в ярости.
– Но тогда ваш брак распадется.
– Ничего не поделаешь.
– Думаю, вам обоим это только пойдет на пользу.
– Когда только ты стала такой мудрой? – от души спросил Ричард, посмотрев на дочь, и обнял ее.
– Все благодаря мужу. Плюс стараюсь учиться на чужих ошибках, – многозначительно сказала она, затем перелила свой виски в стакан отца и поднялась на ноги. – Не пей слишком долго, хорошо? Нас ждет немало дел. – Он мог поклясться, что дочь подмигнула. – Кстати, а что такое культурология в области кинематографии, – уточнила она уже с порога.
Ричард усмехнулся, поболтал виски в стакане и язвительно ответил, стараясь в совершенстве сыграть роль:
– Культура – это барьеры, которые возводят философы с целью положить конец любви к искусству. А культурология – наука, которая объясняет то, что не требует объяснения.
– Папуля, звучит так, словно ты не желаешь получить должность профессора! Спокойной ночи. И не напивайся – лучше иди и посмотри фильм, – добавила Алисия.
Они не общались так близко уже много лет, вероятно, не по ее вине, а скорее из-за Ричарда. Но в данную секунду он снова чувствовал себя любимым и любящим отцом, и только это имело значение. Ему по-прежнему казалось, что под ногами все рушится и на шее затягивается петля, но, по крайней мере, его поддерживал хоть один союзник. В обреченного на казнь данное обстоятельство вселяло надежду. Он допил виски и принял решение отложить разгадку тайны журнала Гроссмалларда до завтра. В любом случае сейчас вряд ли получится сосредоточиться на дешифровке кода. Лучше переночевать в домашнем кинотеатре и познакомить Паспарту с самыми известными фильмами Голливуда, культурно приемлемыми или нет. Например, с «На север через северо-запад» с классической путаницей и дальнейшим преследованием. Или с «Бульваром Сансет», показанным через призму восприятия циничного трупа.
Просмотр любимых фильмов поможет также обдумать имеющиеся проблемы. Действительно ли Ричард хочет работать профессором культурологии в области кинематографии? И попытаться оживить брак с Клер? Кстати, а она сама-то этого хочет? Сумеет ли он выкупить долю бизнеса жены при разводе? Правда ли Алисия со Слаем откажутся от управления гостиницей? И наконец, в самом ли деле уже поздно сбежать, сменить имя и поселиться на крошечном острове подальше отсюда?
Наутро вышеперечисленные проблемы не решились сами собой, но Ричард хотя бы настроился быть оптимистичным или проактивным, одно из двух. Для начала он поручил Слаю заняться подачей завтрака. Зять с энтузиазмом приступил к делу, пока не появилась мадам Таблье, по-прежнему горя революционным негодованием, и не высказала свои претензии, бормоча что-то про разграничительные линии и попранные свободы.
– Это место стало напоминать один из культов, которых развелось в округе пруд пруди. Все эти приезды и отъезды.
– Ничего похожего на культ, мадам, клянусь.
– Могу только сказать, что у меня создалось именно такое впечатление. Сейчас везде пишут про коммуны, где все живут одной большой счастливой семьей, если понимаете, на что я намекаю. Никто не знает кто и где. Это неправильно!
Ворчание уборщицы задело струнку в сознании Ричарда. Хьюго Менар говорил что-то подобное. «Наши семьи жили практически вместе с нашего рождения. В коммуне хиппи или вроде того». Интересно, раньше где-то поблизости была похожая община?
– Не беспокойтесь, мадам. Уверен, такие вещи никогда не случались в долине Фолле… – Лучший способ вытянуть информацию у уборщицы, как по опыту знал Ричард, заключался в отрицании возможности чего-то.
– Ха! Мечтать не вредно. Неподалеку как-то поселилась закрытая коммуна хиппи. Секс и наркотики. – Хмурая пожилая женщина сделала выразительную пауза, после чего повторила, словно пластинку заело: – Секс и наркотики! Сейчас утверждают, что там только молодежь танцевала, но все мы знаем, к чему приводят танцы молодежи, верно?
– Верно, – поспешил согласиться Ричард, озабоченностью маскируя зависть к беззаботной юности. – Но здесь, в долине… Вы точно можете утверждать? Когда это было?
– Да не так уж и давно. Лет тридцать назад. Или двадцать. На одном из островов озера Петитес-Иль.
«Вот теперь стало совсем интересно», – подумал Ричард.
Чуть погодя он снова написал сообщение Валери, в этот раз упомянув ключевую улику – журнал Гроссмалларда – в надежде, что этот факт заставит напарницу нарушить молчание. Они расшифруют код, разгадают загадку коммуны хиппи и раскроют дело. А уже потом Ричард вальяжно откинется на спинку кресла, как Рональд Колман в завершении «Узника крепости Зенда», и скажет: «Моя работа здесь выполнена». После чего неохотно позволит утянуть себя в мир культурологии.
Во всяком случае, таков был план. И все шло согласно намеченной программе, пока Ричард не попытался достать заметки из курятника. Их там не оказалось. Жестянка из-под печенья лежала там же, где он ее спрятал, но журнал пропал. Вернее, его кто-то взял, потому что несушки точно не могли открыть коробку и склевать блокнот. Даже Джоан Кроуфорд, известная своей склонностью производить варварские разрушения в плохом настроении.
Ричард перерыл курятник вдоль и поперек и накричал на бедных птиц, чем напугал постояльцев, высыпавших из гостиницы на шум, и вызвал недовольное цоканье языком мадам Таблье, которое звучало больше похоже на щелканье кнута. Но факт оставался фактом: журнал исчез. Теперь пропала не только ключевая улика в расследовании, но и надежда завоевать внимание Валери. Конечно, если она еще жива.