— Ездила к ним?
— Да, ездила к ним. Я знала, что ты не поедешь, поэтому отправилась одна.
— И?
— И они не носят одежду; это я выяснила очень быстро.
— Риззоли?
— Томпсоны!
— Это ты и от меня могла узнать! Они же чертовы секс-паразиты, эта парочка.
Мадам Мейер попыталась прикрыть уши обеим дочерям, одновременно кинув обвиняющий взгляд на мужа, выпалившего «яйца», словно это могло помочь.
— Теперь-то я это знаю. Это меня не волнует, они взрослые — могут делать все, что пожелают.
— Они и делают, уж поверь.
— И бедный мсье Граншо останавливался там.
— Так я и знала, — мадам Таблье успела поставить ведро и теперь скручивала папироску, — что-то тут не так.
— Да всё так!
— Нам действительно нужен кофе, будьте так любезны.
— Да, я вас слышал, — Ричард обнаружил, что кричит совсем не на тех людей.
— И исчез он точно так же. Кровь, очки, пуф-ф-ф! — Валери взмахнула руками, словно фокусник в дешевом балагане. — Растворился.
Ричард покачал головой.
— И что? Не желаю иметь с этим ничего общего. Зная Мартина и Дженни, не удивлюсь, если они держали его в одной из своих темниц, нацепив ему маску с молнией на голову.
Валери тут же изменилась в лице.
— Ты правда так считаешь?
— Нет! Нет, черт возьми, не считаю. Я считаю, что он просто глупый старикашка, играющий в свои дурацкие игры. Дурацкие мафиозные игры к тому же, и — хочу обозначить это со всей возможной ясностью — ко мне это не имеет ни малейшего отношения!
— Яйца! — рубанул мсье Мейер наконец. — Мы хотим получить свои яйца.
— Знаете что, — окончательно вышедший из себя Ричард махнул в сторону курятника, — пойдите и возьмите их сами, черт побери!
Все семейство Мейеров перевело взгляд на курятник, притаившийся невдалеке, в уголке сада, под липой. Обе девочки закричали и уткнулись лицами в платье матери. Мать гневно зыркнула на отца, отец замер в ступоре, а Ричард, Валери и мадам Таблье дружно посмотрели в том же направлении. Там, на стене курятника, с проволочной петлей вокруг шеи и с затянутыми белесой пленкой смерти глазами висела курица.
— Ублюдки, — еле слышно выдохнул Ричард. — Они убили Аву Гарднер.
Глава одиннадцатая
Утерев пот со лба, Ричард тяжело оперся на лопату. Земля поздней весной высохла и теперь плохо поддавалась, но он был решительно настроен оказать Аве Гарднер те же почести, что и прочим, обеспечить могилу и достойное прощание. Здесь, у стены дровяного сарая, уже упокоились не меньше восьми куриц, и могила каждой была отмечена камнем, чтобы избежать невольной эксгумации в случае очередной потери. Он работал со всей возможной скоростью, чтобы мадам Таблье не успела прибрать к рукам вкусную тушку Авы Гарднер. Он уже заметил, как она поглядывает на мертвую птичку, и, пусть больше не чувствовал себя хозяином в собственном доме — надеясь, что это временно, — не собирался позволить мадам Таблье съесть его дорогую Аву Гарднер.
— Ты хоронишь всех своих куриц? — с легким удивлением тут же спросила Валери, держащая на руках неизбежного Паспарту.
— Да, — резко ответил Ричард.
И на этом все закончилось, поскольку даже Валери сумела проявить чуточку такта и вернулась в дом. Ричард продолжил копать яму, а затем, сочтя ее достаточно глубокой, уложил на дно пучок соломы, бережно пристроил на него окоченевшую птичью тушку и снова закопал яму.
— Это личное, — сказал он себе, сидя на ближайшей садовой скамье. — Личное, — повторил он. — Все дело в том, — принялся рассуждать он, — что я даже не знаю, что «это». — Он уставился на холмик свежевскопанной земли, ставший могилой Авы Гарднер. — Не понимаю, старушка. Какой-то тип исчезает, возможно, не по своей воле и, возможно, не один раз, но под удар попала твоя шея. Это неправильно, так ведь? — Он замолчал. — Не стоит трогать чужих куриц, даже если вы из мафии. «Мафия, — подумал он, — очевидно, именно поэтому Валери убеждена, что тут замешана чета Риззоли; доказательств нет, но многие легко опираются вместо них на распространенные стереотипы. Однако странно, что она решила отправиться к Томпсонам в одиночку». Он гневно стиснул кулак; она тут бегает повсюду и наводит суету, а расплачиваться приходится его курицам.
— Думаю, Ава, пришло время мне вернуть контроль, — заявил он, скованно поднимаясь. — Не нужно больше позволять вертеть собой. Не могу позволить, чтобы то, что с тобой случилось, осталось безнаказанным. Нет. — Он поднял лопату как ружье. — Мужчина должен делать то, что следует.
— С кем ты разговариваешь, Ричард?
Это снова оказалась Валери, на этот раз без Паспарту, которая, к счастью, бодро двинулась в обход куриного кладбища.
Он с вызовом посмотрел на нее.
— Я разговариваю сам с собой, мадам. Это единственный способ поговорить с кем-то разумным. Смотри под ноги, пожалуйста, ты только что чуть не наступила на Кэтрин Хепбёрн.
— Ты же разговаривал с курицей, правда? — Ее, казалось, слегка встревожила подобная перспектива.
— Да. И?
— О.
— У тебя с этим проблемы?
— Нет, думаю, это довольно мило.
— О, что ж. — Он явно не знал, что сказать. — Спасибо.
— И?
— И что?
— Что сказала твоя курица?
Ричард повернулся к Валери, чтобы посмотреть, не подшучивает ли она над ним. С виду было непохоже, а он подозревал, что она не смогла бы спрятать эмоции, даже если это сарказм.
— Забавно, но она была не особо разговорчива. Трудно говорить, когда тебе ломают шею. И это я про курицу, само собой.
— Так что ты решил? — Она опустилась на скамью, и он присел рядом.
— Я решил, что мне не нравится, когда мной вертят.
— А кто тобой вертит?
— Ты.
— Неправда.
— Правда. — Она выглядела уязвленной. — Послушай, это не твоя вина, честно. Мною очень легко вертеть, вот только заплатить за это пришлось Аве Гарднер.
— Сомневаюсь, что я вообще тобой вертела.
— О, еще как, так делают все мои знакомые. — Он утомленно вздохнул. — Я всего лишь хочу жить спокойно, но так получается, что все время плетусь в хвосте чьих-то желаний. Я не виню тебя по большому счету, но за весьма короткое время я лишился постояльца, вероятно убитого, по твоему мнению — не один раз, если сказанное Томпсонами — правда. И парочка убийц-итальянцев, по твоему мнению, теперь отправляет мне типично мафиозные угрозы в виде мертвых куриц!
— Но…
— Пожалуйста, не перебивай. Дело в том, что я не припомню, чтобы когда-то подписывался на все это, и все же внезапно оказываюсь в самом, черт возьми, эпицентре. Я даже не знаю тебя; ты вполне могла бы сама убить Граншо! И бедную Аву. Или вступить в сговор с этими Риззоли.
— И зачем же мне тогда здесь оставаться, если все это — я?
— Не знаю, — едко ответил он. — У меня остались еще две курицы, может, твоя работа не окончена.
Она поднялась.
— Ты просто смешон.
— Да, знаю. Я знаю, что смешон. Все вокруг — чертов театр абсурда. У нас есть старикашка, настолько не выносящий своего брата, что хочет найти его просто для того, чтобы продолжать бесить: полицейского, который, похоже, не считает пропавших людей своей работой; загадочную итальянскую пару, попавшую в лапы двух британских извращенцев; тебя, понукающую мной, будто мы женаты; и мертвую курицу! У меня есть все основания быть смешным. Я зол, как черт, и не собираюсь больше это терпеть[44].
Он посмотрел на нее, чтобы понять, заметила ли она отсылку к фильму, но было непохоже. «Господи Боже, — подумал он, — неужели эта женщина за всю жизнь не посмотрела ни одного фильма?»
— В общем, я больше не собираюсь позволять вертеть собой. Теперь я буду делать все так, как мне нужно, ясно?
Он повернулся к ней; если он готовился к возражениям, то его ждало разочарование. Вместо этого ее лицо выражало полнейшую невинность, словно до нее не дошло ни слова из той нелепой речи, что он произнес.
— Конечно, — согласилась она, похлопав его по руке. — И что, как ты полагаешь, нам теперь делать?
«Проклятие», — подумал Ричард. Здорово объявить, что ты теперь у руля, но затем следует предложить какой-нибудь план.
— Что ж, я тут подумал, — начал он без особой убежденности.
— Ты и курица?
— Курица и я. Думаю, может, нам пора подключать того парня из полиции? — Он услышал, как Валери фыркнула себе под нос, что вполне отчетливо выражало ее несогласие. — Мы рассказали ему только о том, что Граншо пропал; и не говорили о крови и разбитых очках. Он определенно проявил бы больше энтузиазма, если бы ему были известны все обстоятельства, и не стал бы скидывать все на нас.
— Но у нас нет доказательств, что они вообще существовали. Так что мы не расскажем ему ничего нового; а еще он может спросить, почему мы не рассказали ему все это сразу.
— Но я собирался!
— Однако доказательства, Ричард, доказательства исчезли вместе с Риззоли.
— А как насчет судьи? Он наверняка по-настоящему переживает за брата, и мы могли бы рассказать ему о пропавших уликах.
— Или, — тут она чуть замешкалась, — мы ищем улики самостоятельно, а затем идем в полицию.
Мгновение он молчал, обдумывая ее слова.
— Но ты уверена, что улики у этих Риззоли?
— Да, уверена.
— Значит, нам придется обыскать комнату Риззоли у Мартина и Дженни?
— Ричард! — воскликнула Валери, вскакивая со скамьи. — Это гениальная идея! Мы устроим обыск у Риззоли!
— Нет, постой, я и на секунду не…
— Ты и правда очень хорош в этом. Ты абсолютно прав; теперь мы все будем делать по-твоему.
— А? Послушай, подожди минутку. — Он замолчал; возникло ощущение, что губы шевелятся, а слова не выходят. Он чувствовал себя новичком, севшим сыграть партию в шахматы с гроссмейстером. Вот тебе и контроль.
— Эй, босс! — Появилась мадам Таблье, с самокруткой в зубах, и обвела окрестности цепким взглядом, проверяя, успевает ли ухватить куриную тушку. — Босс!