Он не спеша открыл ее, как фокусник, затягивающий момент. В ней оказался костюм цыпленка в рост человека, с гордо покоящейся сверху головой. Последовало неловкое молчание.
— Вы нарядились цыпленком? — медленно спросил Ричард, словно обращаясь к слабослышащему. — И так смогли от них оторваться?
Он вовсе не хотел показаться скептиком, но это все было на грани абсурда.
— Я актер, мсье. — Мелвил произнес это так, как могут только актеры, со смесью гордости и вызова, на что Ричард с пониманием кивнул: об этом-то он догадался.
— Играете цыпленка? — уточнил он, как можно тщательнее скрывая скепсис.
— Я в поиске, но без работы не сижу! — Мари крепче сжала его руку. — Работаю у Мсье Яйца в Туре, — добавил он мрачно. — Раздаю листовки на улице.
— Нам нужны деньги, мсье, — отчаянно выпалила Мари.
— Нужны деньги, — повторил Мелвил.
— Да-да. — Ричард знал, что Валери вскипает, как чайник, и точно не одобрит этих лирических отступлений. — Но как вы оторвались от Ри… той пары, которая вас преследовала?
К Мелвилу тут же вернулась уверенность в себе.
— Ну, я зашел в ресторан, убедившись, что они идут следом, затем ушел в подсобку и переоделся в свой костюм. Покинув подсобку, прошел прямо у них под носом и с тех пор их не видел.
Мари снова сжала его руку и улыбнулась ему; Валери все так же сжимала его вторую руку, а Ричард представлял себе Мелвила, убегающего от погони по старинным готическим улочкам Тура в костюме громадного цыпленка под звуки цитры из «Третьего человека»[47], раздающиеся на заднем плане. Он улыбнулся про себя, но тут же выбросил это из головы, опасаясь, что Валери заметит.
— Вам очень повезло, — сказала Валери, — и сработано отлично. — Она перевернула его руку, взявшись чересчур пристально изучать ее. — Извините, — произнесла она, — небольшое увлечение. Вы были болезненным ребенком? Линия жизни у вас слабая.
— Да, отлично сработано. — Ричард почувствовал, что ситуацию пора спасать, поскольку даже сдержанному Мелвилу Санспойлу требовалось восстановить душевное равновесие после обрушившегося на него града странных вопросов.
— Я знаю, что судья хочет, чтобы вы нашли его брата… — начала Мари.
— Да, кстати, так что он сказал про нас? — Ричарда до сих пор цепляла эта мысль, хотя он понятия не имел почему.
— Я же сказала, это не важно. Продолжайте, моя милая.
— В общем, можно Мелвилу остаться здесь ненадолго? Я очень беспокоюсь за него и думаю, что здесь, с вами, он будет в большей безопасности.
— Правда, почему? — не удержался Ричард, к тому же, если уж даже собственных куриц ему сберечь не удалось, он сомневался в своей способности защитить Мелвила.
— Конечно, — Валери решила ответить за них обоих.
— Денег у нас немного. — Говоря это, Мари закусила губу.
— Это вовсе не проблема, — заявила Валери, поднимаясь и оставляя Ричарда гадать, когда же он на самом деле сможет вернуть контроль над ситуацией. — Ступайте-ка вы двое наверх, и мадам Таблье покажет вам вашу комнату.
Они подхватили свой скудный багаж и сумку с цыплячьим костюмом и, преисполненные благодарности, настолько, что Мари даже чмокнула Ричарда в щеку, тихо поднялись наверх.
— Итак, позволь мне кое-что уточнить: я теперь не только разыскиваю пропавших, но и исполняю роль телохранителя, верно?
— А что ты предпочел бы: сказать «нет» и бросить его на произвол судьбы и Риззоли?
— Риззоли могут оказаться обычной милой парочкой, приехавшей осматривать красоты Луары!
— Риззоли повсюду, а я не верю в совпадения. — Валери была очень настойчива, и даже Ричард не стал бы спорить, что те слишком уж часто мелькают то тут, то там.
— И что это опять была за ерунда с чтением по ладони? Если уж я собираюсь кого-то охранять, то предпочту, чтобы ему не заявляли, что долго он не протянет, знаешь ли. Уверенности это не прибавляет.
— Я хотела увидеть его руку, Ричард. Он актер; он мог бы притвориться мсье Граншо, когда тот останавливался здесь.
— О, вот как, ты в самом деле в это веришь?
— Просто хотела убедиться.
— И что, убедилась?
— Да, Ричард. Мелвил Санспойл не связан с отпечатком на твоей стене.
— Значит, у нас есть пропавший мсье Граншо, а теперь еще и этот заблудший барашек. Точнее сказать, цыпленок.
— Да.
Валери подхватила Паспарту на руки, и сверху до них донеслось счастливое мурлыканье Мари Гавине.
Глава тринадцатая
— Я люблю тебя, — сказал Мелвил просто и искренне, когда они скованно примостились на краешке огромной двуспальной кровати.
Мари улыбнулась ему, не прерывая мелодии, которую напевала. Дело было вовсе не в том, что ей не хотелось отвечать, просто присутствие в углу комнаты мадам Таблье, с таким ожесточением протиравшей пыль, словно та нанесла ей личное оскорбление, даже влюбленную пташку заставило бы осмотрительно прикрыть клювик. Хотя мадам Таблье, казалось, и вовсе не замечала их присутствия, погруженная в мир Джонни Холлидея, а точнее, Johnny Dans la Chaleur de Bercy, 1979, чему немало способствовали ее оранжевые наушники.
— Я люблю тебя, — повторил Мелвил громче, почти с вызовом. Мадам Таблье не вздрогнула, не обернулась и даже не хмыкнула, и Мари прекратила петь.
— Я тоже тебя люблю, — сказала она и снова замурлыкала себе под нос.
— Что ты напеваешь сегодня?
Мари не могла точно ответить. Обычно она напевала ту мелодию, которую слышала последней; с одинаковым успехом ею могла оказаться как незамысловатая рекламная песенка, так и сложная концертная композиция.
— Понятия не имею. — Она поднялась и открыла их маленький чемодан. — Это важно?
— Нет, просто пытаюсь запомнить этот момент, вот и все. Прочувствовать целиком. Прийти сюда было гениальной идеей.
Мари беспокойно оглянулась на мадам Таблье, которая заметила крошечную соринку на плинтусе, доживающую последние секунды, но по-прежнему не замечала их.
— Думаю, они могут нам помочь.
Она присела рядом с ним и тяжело вздохнула. Она не привыкла просить о помощи; мать, растившая ее в одиночку, с раннего детства учила ее быть независимой, но она также научилась понимать, когда помощь необходима, и сейчас такой момент настал. Мелвил, будучи Мелвилом, ничуть не испугался того, что его преследуют. Он достаточно адекватно оценивал себя, чтобы понимать, что лидер из него вряд ли получится, а значит, и шпионом мирового класса ему никогда не стать. Но стоило Мари предположить, что ему угрожает опасность, как Мелвил немедленно вжился в роль. Преследователей ему удалось стряхнуть с хвоста довольно дерзким способом.
Но те не сдадутся — это она знала точно. Они следили за ней и Мелвилом. Возможно, они представляли собой нешуточную опасность, и она понимала, что виновата в этом сама. В конце концов, это была ее идея: продолжить регулярную отправку писем старого мсье Граншо. Каждую среду, в четыре сорок пополудни, отдавать конверт почтальону. Сам почтальон наверняка был вне подозрений. Молодой, долговязый субъект, от наушников которого шел такой гул, словно он обзавелся осиным гнездом на голове. Он даже не обратил внимания на Мари, когда та передавала ему конверт, а может, и обратил, просто приветственный кивок затерялся среди тех, что шли в такт летящей из наушников какофонии. Прямо как у мадам Таблье, которая атаковала пылинки, качая головой в такт какому-то неслышному ритму: ее наушники лучше справлялись с тем, чтобы удерживать музыку внутри.
Мелвил и Мари снова устроились рядом, на краешке кровати. Здесь она чувствовала себя в безопасности, но понимала, что позже придется вернуться на работу. А еще понимала, что нет никакой необходимости возвращаться на работу. За последний месяц ей удалось отложить больше денег, чем за предыдущие годы, но трогать их было страшно. Они могли бы просто взять эти деньги и уехать отсюда подальше, но что-то ее останавливало. Может быть, то, что деньги ей не принадлежали? На самом деле — нет. Если мсье Граншо умер, то ему они теперь были без надобности. Если не умер и собирается вернуться, у нее все на месте: потрепанные банкноты по пятьдесят евро, всего тысяча штук, как их доставили, — и ждет его.
Если он вернется. У нее складывалось ощущение, что это большой вопрос.
Недавно ей удалось подслушать разговор Боннивала и судьи, и судья был убежден, что его мерзкий братец, как он выразился, все еще жив.
— По-прежнему где-то бродит, — сказал он тогда, — и что-то замышляет.
А вот она не была в этом так уверена. Он оставил конверты, которые нужно было отправлять, на комоде, датированные, похожие как две капли воды, с одним и тем же адресом: Трапани, Сицилия. Обычные белые конверты, разложенные по датам, отчего она решила, что он исчезать не планировал — кто-то запланировал это за него.
С тяжелым вздохом она обняла Мелвила одной рукой. Раз уж она их во все это втянула, то сама их из этого и вытащит, но используя тех, других, мсье и мадам снизу, в качестве прикрытия. Можно было дать знак людям, которые их преследовали. Мсье и мадам при этом тоже могли оказаться в опасности, но она быстро отбросила эту мысль. Они оба ей нравились. Валери была из тех стойких женщин, которых Франция производит конвейерным способом: не испытывающих ни малейшей тени сомнений в чем-либо и решительно настроенных держать под контролем весь мир. Ричард казался слегка потерянным, отчасти даже подавленным, как водитель, который свернул не на ту улицу, с односторонним движением, и теперь не может развернуться. Что ж, вместе они, наверное, представляли собой далеко не лучшую защиту в мире, но других вариантов не было.
— Как умно ты придумал со счетом за электричество, любимый. — Теперь она обняла Мелвила обеими руками, следя за тем, чтобы мадам Таблье стояла к ним спиной и продолжала покачивать головой в такт неслышному ритму.
— Да, пожалуй. — Он выпятил грудь. — Ну не мог же я взять и сказать, что в конверте лежали лишь виноградные косточки, правда? — Мари быстро поднес