орее.
— Разумеется, это понятно, — улыбнулся Шульц. — Можете поехать как американцы или англичане. Вы очень на них смахиваете. Вы в совершенстве знаете язык?
Ричард кивнул головой.
— Тогда можете поехать как немец. В качестве инженера? Или учителя? Я подберу вам подходящую одежду. Разумеется, за дополнительную плату, но не возьму ни одного лишнего пфеннига. Ни одного пфеннига.
— Во что это обойдется?
— Сколько у вас есть?
Ричард сдержал усмешку. Шульц был, несомненно, прав, когда оценил свою помощь с точностью до единого пфеннига.
— Всего триста марок, — проговорил Ричард. — Завтра достанем еще на железнодорожные билеты.
Откровенность ответа пришлась по вкусу Шульцу.
— Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Триста марок хватит.
Он поднялся со стула и склонился над Френсис. Шульц заметно прихрамывал, но старался не горбиться. Ричард подумал, что, наверное, ему подвалило под сорок. Он почти полностью облысел. Лицо и тело с годами отяжелели. Френсис, бледная и молчаливая, посмотрела вверх и увидела проницательные глаза за толстыми стеклами очков, добрую улыбку на широких губах.
Голос был ласковым.
— Кажется, вы боитесь меня. Изгоните сей страх с очей ваших. Временами люди живут здесь чуть ли не неделю, пока не освободятся от страха. Когда будете пересекать границу, должны выглядеть счастливыми и гордыми. Вы жена инженера, который везет вас отдыхать во Флоренцию. Но следует изменить волосы, это пустяк. Лиза!
Из кухни возвратилась женщина. Она принесла две чашки окутанного паром бульона.
— Лиза, какой цвет можно придать этим волосам? Черный?
— Нет, у нее голубые глаза. Коричневый будет менее заметен.
— Хорошо. Сделай коричневый. Приступим сейчас же. И еще фотографии. Завтра достанем одежду и документы. Завтра вечером можете уезжать. Чересчур поспешно? А теперь кушайте. Ешьте.
Теплая чашка с бульоном отогрела безжизненные руки Френсис. Она обхватила ее пальцами и ощущала, как они поглощают живительную теплоту. Это приносило такое же удовольствие, как и сама еда. Она чувствовала тепло, тепло и безопасность. Посмотрела на часы, стоящие на столе. Была почти полночь. Она отогрелась, почувствовала себя в безопасности, впервые почувствовала себя в безопасности. Хозяин с любопытством разглядывал ее.
— Кушайте, — ласково произнес он. — Вкусно, не правда ли?
Это был самый великолепный бульон, который ей довелось когда-либо отведать.
Хозяин начал разговаривать с Ричардом.
— Сильно вас измотало, издалека приехали сегодня?
— Да, издалека.
— Завтра сможете отправиться далее? — с сомнением во взгляде спросил Шульц.
Ричард улыбнулся, вспомнив присущую Френсис выносливость.
— О да, завтра мы оклемаемся. Мы быстро приходим в себя. Сможем добраться до Италии… А потом… потом это не будет иметь никакого значения.
— Когда вы впервые упомянули Италию, я хотел посоветовать вам перевалить через горы. Это было бы безопаснее. Но… — он с сомнением поглядел на Френсис, — … думаю, вам следует ориентироваться на поезд. Приложим все усилия, чтобы обеспечить вашу безопасность. Готово, Лиза? Хорошо, хорошо.
Ричард закончил есть, хозяин начал обрезать ему волосы. На столе женщина установила тазик, какие-то бутылочки и блюдце. Френсис почувствовала, как у нее начали смыкаться глаза. Шульц помахал у нее под носом ножницами.
— Нам бы усадить ее на этот стул возле стола, пока она не заснула, тогда Лиза управится, — сказал он. — А потом мы отнесем ее наверх в постель.
Френсис помогли перебраться на другой стул. Я такая глупая, подумалось ей, но беда в том, что у меня веки отяжелели. Она откинула голову на прикрепленный к стулу подголовник. Это было страшно неудобно, но сомкнувшиеся веки торжествовали победу. Она смутно ощущала, как пальцы женщины управлялись с ее волосами, а по лицу струйками стекала вода.
Очнувшись, она увидела, что Лиза с улыбкой смотрит на нее. Она поднесла ей зеркало, и Френсис едва не зарыдала от отчаяния. Этот взгляд могла оценить только другая женщина, в нем жалость соединилась с изумлением; даже ушат холодной воды не оказал бы на нее такого воздействия. Она схватила зеркало. Сбылись самые худшие ее опасения; уныло коричневые, безжизненные волосы были стянуты шпильками в маленький узелок на затылке. Френсис взирала на себя с каким-то жутким изумлением. Неужели это ее волосы, подумала она, которыми она всегда втайне гордилась.
Ричард с ухмылкой поглядел на нее. Потом она увидела, что он разглядывает себя точно с такой же ухмылкой. Его так обкорнали, что волосы стояли торчком. Как они забавно топорщатся на затылке. Она засмеялась. С удовольствием увидела, как улыбка на лице Лизы сменилась гримасой недоумения.
Хозяин прилаживал на возвышающейся над столом горке из книг огромный фотоаппарат. Он радостно улыбнулся.
— Так-то лучше, — проговорил он. — Хорошеньким убежать тяжелее. Теперь, если вы сядете сюда, мы быстренько закончим, и вы сможете улечься в постель.
Женщина убрала со стола различные тазики, полотенце, ручную сушилку для волос. Творящееся вокруг безумие воспринималось ею как обычное событие, помогающее скоротать длинную ночь.
Ричарда сфотографировали. Он выпучил глаза, воинственно выставил вперед подбородок, казалось, он вот-вот выкрикнет: «Хайль!»
— Хорошо, — заметил Шульц, — хорошо.
Наступила очередь Френсис. Она тупо уставилась в пространство, приоткрыла рот. Мы все малость того, подумалось ей, а может, я сплю и мне все это просто снится. Сплю… сплю… какое божественное слово.
Шульц одобрительно закивал.
— То, что требуется, — сказал он. — То, что требуется.
По темной лестнице женщина проводила их в холодную, освещенную тусклой свечой комнату. Сквозь дрему Френсис ощущала, как Ричард стаскивает с нее одежду; она на мгновение очнулась, когда он выругался, запутавшись в многочисленных застежках ее туалета. Потом холодные грубые простыни со всех сторон окутали ее тело.
Она не проснулась бы, даже если б по лестнице загромыхала рота штурмовщиков.
Глава 18Френсис это Френсис
Ощущение неисполненного долга заставило Френсис продрать глаза. Что-то нужно было сделать. Она лежала на чужой кровати и в первый раз внимательно оглядела окружавшую ее обстановку. Нехотя припоминались события ушедшей ночи. Рука потянулась к волосам, ощутила их жесткую сухость. Значит, то был не сон… А рядом лежал Ричард, подстриженный, словно ребенок, переболевший оспой. Он еще спал, откинув за голову руку; лицо дышало покоем. Френсис оглядела растрескавшийся потолок, прикрывавшие окно полинявшие шторы. Отчего она проснулась, какие у нее были дела?
Френсис почувствовала, как снова погружается в сон, вовремя встрепенулась. Что-то необходимо было исполнить. На глаза попалась сумочка, которую, верно, Ричард прошлой ночью прихватил с собой и швырнул на колченогий столик под зацелованным мухами зеркалом. Да, разумеется. Неожиданный страх, что она уже опоздала на свидание с Бобом, словно пружина, вышвырнул ее из теплых объятий постели. Улеглись первые волнения… уж слишком она засуетилась… все, как и следовало, шло своим чередом. Тело, как ни странно, оправилось после вчерашней экзекуции, даже плечо начало подживать.
Часы Ричарда показывали, что у нее в запасе уйма времени. Она порылась в сумочке, попудрила лицо, подмазала губы. Смахнула платком излишки пудры. Унылые коричневые волосы как нельзя лучше подходили к ее утомленному лицу. А вот о глазах можно было не беспокоиться. Они стали больше и голубее, чем раньше. Впрочем, если по пути ей не повстречаются знакомые, вряд ли кто-нибудь опознает белокурую юную англичанку, описания которой, вне всяких сомнений, уже разосланы по стране. Она зачесала волосы, поправила пробор, стянула шпильками концы в тугой узел на затылке, как это прошлой ночью сделала потрудившаяся над ее головой женщина. Перед уходом извлекла у Ричарда из кармана пиджака Бедекер и изучила по карте Инсбрука, как лучше добраться до Францисканской церкви. У дверей задержалась. Немного мелочи не помешает. С загадочной улыбкой она обшарила карманы Ричарда и забрала себе половину того, что там отыскала. Хватит на трамвай и, если потребуется, за вход в церковь. Чмокнула Ричарда. Он даже не пошевелился. Френсис аккуратно прикрыла дверь и спустилась по лестнице.
Лиза находилась в гостиной. Увидев ее, удивилась.
— Я думала, вы проспите все утро.
— Мне нужно выйти.
Женщина укоризненно покачала головой.
— Надо раздобыть денег на дорогу.
Против этого Лиза не возражала.
— Сперва выпейте кофе, — сказала она. — Я уже выпила чашечку. Сейчас вам принесу.
И она вышла на кухню.
Френсис ничего не оставалось, как дождаться ее возвращения. Она оглядела убогую комнатку и открывавшийся взору уголок неухоженного сада за домом. Лиза не была недоброй женщиной, но ее чрезмерная деловитость не позволяла поддерживать с ней нормальный человеческий разговор. Френсис это было на руку; она довольно критически воспринимала свое баварское произношение. Френсис допила кофе, окинула взглядом садовый участок. В душе заклокотала отвага. Захотелось издать воинственный клич, но присутствие Лизы сдерживало ее. Подчеркнутая деловитость этой женщины гасила любые душевные порывы, Френсис обуздала себя, оглядела сад и вышла еще одну чашку кофе. Поднялась.
— Не сюда, — сказала женщина. — Пройдите в ту дверь, через двор. Держитесь ближе к стене, где забор, он вас надежно укроет. В конце дорожки увидите дверку. Пройдете через дом и там будет лавка сапожника. Скажите ему, что вы от Лизы. Все будет нормально.
— Передайте моему мужу, что я вернусь к двенадцати.
Женщина кивнула и набросила на плечи Френсис легкий плащ с капюшоном.
— Оставьте его в лавке, — велела она. Френсис не успела ее поблагодарить. Та, не мешкая, понесла на кухню кофейные чашки. Обернулась, приоткрывая дверь боком, и улыбнулась — приветливо, ободряюще. Скрылась за кухонной дверью. Френсис направилась к двери, более похожей на шифоньерную створку. За ней оказалась узкая тропинка, проложенная возле высокой стены, которую до самого верха буйно обвивала колючая зелень. Впереди виднелись задворки соседней улицы.