— Послушайте, Ричард, вы не знаете, как действуют эти мальчики, когда приезжают в какую-нибудь страну без таможенного досмотра? — Он с презрением пнул труп фон Ашхенхаузена. Френсис отчаянно напрягала память: именно сейчас необходимо было припомнить что-то исключительно важное. Ричард ответил, что вряд ли им удастся поступить таким же образом, но ван Кортлендт оглядел стол и принял какое-то решение. Он, обыскал карманы фон Ашхенхаузена. Нашел какие-то ключи.
— Чувствуете запах жареного, а? — спросил Ван Кортлендт, пытаясь открыть ящики стола. Один был заперт, чтобы его открыть, пришлось воспользоваться двумя ключами. Внутри ящика лежала папка с бумагами, изящно переплетенная записная книжка, печать, резиновый штамп.
Ричард бинтовал руку Френсис, а Форнлей поддерживал ее, вдруг он поднял голову и сказал:
— А свечи-то упали на ковер.
Ван Кортлендт сосредоточенно перебирал бумаги. Он свистнул и посмотрел на Форнлея.
— Как журналист, нахожу, что мысль интересная. — Он подбросил в воздух ворох бумаг. Посмотрел на ковер. Кажется, эта мысль полностью завладела его сознанием.
— Да, — ответил он Форнлею, — и лучше всего начать вот с этой корзины. Считайте, что мы поджигаем Рейхстаг… Не иначе, как эти милые мальчики подсказали вам такую идею…
Френсис уловила в его голосе удивление и раскрыла глаза. Да, именно так. Набитая бумагами корзина занялась, появились первые язычки пламени. Фантастика. А Генри просматривал найденные им в столе бумаги с такой невозмутимостью, словно высказал невинное замечание о погоде. Вот он, Френсис увидела измятый конверт, который так и лежал на столе с тех пор, как фон Ашхенхаузен с отвращением швырнул его. Деньги им больше не понадобятся, презрительно заявил он.
Ричард внимательно наблюдал за женой.
— Деньги, — сказала она, — на столе. Вон там. Они… обыскали меня, — последние слова дались ей с трудом. Ричард промолчал, стиснул губы. Френсис силилась припомнить то мгновение, когда были обнаружены деньги. Деньги им больше не понадобятся. О, только бы вспомнить, что было потом. Деньги им больше не понадобятся. А после что он сказал? Смял пакет и швырнул его на стол.
— Пойду на разведку, отыщу гараж, — предложил Форнлей. — Долго здесь не оставайтесь, огонь во всю разгорается.
Ван Кортлендт посмотрел ему вслед.
— Френсис, куда делись бумаги, которыми он размахивал у вас перед лицом?
— Он сидел на столе. Должны быть там. — И подумала, если только это настоящие бумаги, а не такая же ложь, как и все, что было им сказано. Умеют они хитро перемешивать правду с враньем. Она следила, как ван Кортлендт торопливо шарит по столу, успокоилась, когда он неожиданно улыбнулся.
— Вот, как раз то, что требуется, — проговорил он. Еще ни разу не слышала Френсис у него такого радостного голоса… И тут зазвенел телефон.
Все трое уставились на него, как на кобру.
— Этого следовало ждать, — сказал ван Кортлендт, радость исчезла.
Ричард оставил Френсис и быстро подошел к телефону.
Она поглядела на ван Кортлендта, трудившегося за дальним концом стола, на Ричарда, уверенно говорившего на превосходном немецком языке. По правде, сам он говорил мало, больше слушал какую-то историю.
И вдруг нетерпеливо оборвал пространные объяснения. Дал собственные указания: «Американец совершенно бесполезен. Девушка что-то говорила, он так и не понял. Американец был освобожден, как только дал описание своей машины. Теперь за ней надо следить по дороге на Сан-Антонио, куда другой американец, ван Кортлендт, отправился с англичанином Форнлеем. Там назначена встреча; завтра приедет Майлс. Они собираются пробраться в Швейцарию. Границу следует тщательно охранять».
Человек на другом конце провода что-то сказал. Ричард нетерпеливо выслушал. Горевшая плетеная корзина освещала его лицо, пока он сосредоточенно прислушивался к словам своего собеседника.
— Да, — сказал он, — я позволю им задержаться. Останусь здесь с Куртом, пока не завершится расследование. Завтра утром прибуду в Сан-Антонио. Захватите всех троих живыми, если получится. Полагаюсь на вас.
Ричард задумчиво положил трубку.
— Беспокоятся о вашем приятеле, Генри, — сказал он, — и дали нам возможность отдышаться. А мы ведь тоже не лыком шиты, но придется еще изрядно попотеть, вскоре они доберутся до места, где назначено наше свидание. Я сделал все, что мог, чтоб они там подольше задержались. К десяти часам они возвратятся сюда. Кажется, здесь становится довольно жарко?
Ван Кортлендт поднялся и протянул ему бумагу, которую он только что скрепил печатью фон Ашхенхаузена.
— Пока не очень, но к десяти часам значительно потеплеет… мы этому посодействуем.
Он подошел к столу и пнул полыхающую корзину на тлеющий ковер. Стол тоже заалел в том месте, где стояла корзина, вверх взметнулся язычок огня, когда из ящика вывалили груду бумаг.
Ричард сложил документ и надежно спрятал его в нагрудном кармане.
— Славно потрудились, Генри, — сказал он.
Американец едва улыбнулся, подпалил другим рожковым подсвечником длинные занавески, растворил окна. Спалить комнату не представляло сложностей, стоило лишь по-иному распорядиться имеющимися вещами. Хорошо иметь дело с чересчур педантичным противником. Он все тебе подготовит, а ты этим воспользуйся. Особого труда не потребуется. Ван Кортлендт бросил последнюю горящую свечу на кушетку с ворохом диванных подушечек.
— Поехали, ребята, — сказал он и прихватил с собой две фуражки и висящие на стульях мундиры.
Двери они оставили открытыми. Ричард обхватил рукой Френсис, оглянулся, посмотрел на прощание. Поток воздуха, устремившегося из окон в распахнутую дверь, сделал нужное дело.
— Так хоронили викингов, — сказал ван Кортлендт. — Эти подонки недостойны таких почестей.
Молча они спустились по лестнице. Позади бесновался огонь.
Глава 23Таможня в Бреннере
Форнлей дожидался их в темноте возле большого представительного автомобиля.
— Там, в гараже, есть еще и мопеды. Я о них позаботился, — сообщил он.
Ричард усадил Френсис в машину.
— Дорогая, мы поедем на другой машине, в ней вещи. Скоро увидимся. — Обернулся к Форнлею. — Встретимся на этой дороге через пять минут к югу. Ждите нас там.
Форнлей кивнул и подал ему какой-то предмет. То был электрический фонарь.
— Пригодится. Ждем вас примерно двадцать минут.
Машина тронулась, приятели направились в сад. Проходя мимо двери на кухню, они неожиданно вспомнили про повара. Ричард выругался и попытался отворить дверь. Но она была заперта изнутри и слишком тяжела, чтобы ее взломать. Ричард опять помянул недоброе слово.
— Если вам так хочется; какие же мы богом проклятые идиоты, — сказал ван Кортлендт и побежал назад, к главному входу. — Богом проклятые идиоты, — повторил он и отворил дверь на кухню. Вместе они вытащили не очнувшегося повара в сад и положили его под кустами.
— Пусть полежит возле своего приятеля, — сказал американец. — Будь я проклят, по меньшей мере пять минут потеряли.
Они побежали садом и полями. В лесу было темно и тихо; луна еще не взошла. Ричард, прикрывая рукой фонарь, отыскивал тропинку, они пробирались вдоль опушки.
Ван Кортлендт сказал:
— Кажется, здесь. Тут был холм. Скала.
Ричард кивнул. Он прикинул расстояние до густой темной массы, видимо, там находились кусты красной смородины… Фонарь осветил обнаженный камень. Возле находилась тропинка.
Они посмотрели друг на друга с нескрываемым облегчением. В луче фонаря, который направляла вверх рука Ричарда, мелькали светлые зарубки на сучьях. Ноги спотыкались и скользили впотьмах, они настойчиво продвигались вперед. Миновали вершину пригорка, сбежав вниз до проселка, который пометил Форнлей. Миновали заросли, вышли на дорогу. Машина стояла на месте.
—. Запаздываем уже на десять минут, — проговорил ван Кортлендт, но голос прозвучал весело. Он засмеялся. — Я представил, что Форнлей, видимо, был хорошим бойскаутом, и это меня развеселило.
Ричард успокоился, когда машина, пробуксовав по разбитому проселку, выскочила на гладь бреннерской дороги и набрала скорость. То, что два дня назад показалось бы им самоубийством, сейчас превратилось в реальную повседневность. Ван Кортлендт был умелым водителем; не прошло нескольких минут, и они увидели прижавшийся к обочине большой темный автомобиль.
Глава 24Окончание путешествия
Стремительная езда по бреннерской дороге показалась Френсис настоящим кошмаром. Рука онемела, холодный воздух немилосердно терзал покрытые ожогами запястья. Она так устала, что мышцы утратили свою эластичность.
Так продолжалось до самого Больцано, с каждой скрывавшейся позади деревушкой на душе все более и более легчало. Боб начал отпускать милые шуточки, все эти местечки он бы величал «Бессмысленной борьбой с искушением», подобно тому, как на английских вокзалах делаются надписи «Леди» и «Джентльмены». Она закусила сухими бисквитами, он предложил ей немного коньяку. Вкусно до умопомрачения. Остальные тоже перекусили. Ее продолжало знобить; наконец она согрелась, тело обмякло. «Леди и джентльмены, леди и джентльмены, послушайте меня, я приехала в Дрейкирхен, на моих пальцах перезвякивают колечки, а колокольчики выстукивают, где кто, где кто, где кто…»
Сперва ей почудилось, что это фон Ашхенхаузен склонился над ней и стискивает плечо, но прикосновение не было жестким и боли не причиняло. То был Ричард, он попробовал улыбнуться, у него это не получилось.
— Френ, — сказал он и поцеловал ее.
Руки Ричарда успокаивали. Внезапно она вспомнила про Боба и Генри.
— Где они?
— Освежаются. Там, наверху, поток. Когда они закончат, мы туда сходим. Надо переодеться; у Генри в чемодане наши вещи.
Френсис оглядела деревья, они казались темными островками в море лунного света.
— Мы далеко проехали на юг?
— Почти до Вероны, дорогая. Еще час, и все будет хорошо.