Далее. Сам пульт. Я вижу, что комп имеет обширную периферию и драйв-приводы под все известные мне стандарты носителей. А именно: вот это биоприставка под запоминающие органы Роя. Далее, драйв под кристаллические стержни азан-ни-цоофт. Под наши лазерные диски — кстати, уточнили, какую модель покупал перевертыш на Орионе? Похоже, эту. Так, дальше. Вот это — считыватель пластингов стандарта Свайге. И вот, с краешку, резонансный драйв а’йешей. Честное слово, капитан, я еще никогда не видел в рубке малого корабля драйвы всех мыслимых стандартов.
Павел все то, что рассказывал Шеманихин, естественно, понял и сам. Поэтому у него оставалось время незаметно оглядеться.
Когда он взглянул под ноги, первым побуждением было вскрикнуть, но что-то его удержало.
У самой стены, опираясь на еле выраженный плинтус, лежал диск. Земной диск, к одному из приводов с пульта. К тому самому, наверное, который был куплен перевертышем на Орионе. Диск лежал рабочей поверхностью вверх, и поверхность эта была похожа на небольшое зеркальце.
С некоторым трудом — тесно же! — Павел присел.
По идее, он должен был увидеть в «зеркальце» собственное отражение. Собственно, он сначала и решил, что видит отражение. Но когда отражение поднесло палец к губам в универсальном межрасовом жесте призыва к молчанию, Павел растерялся.
Потом понял, что видит в «зеркальце» перевертыша в одной из форм метаморфоза. Перевертыш внимательно глядел прямо на Павла и продолжал призывать к молчанию.
«Что делать-то?» — подумал Павел, смешавшись.
Он сидел левым боком к диску, поэтому грудная камера показывала сейчас ракурс вдоль вогнутой стены рубки, а камера на рукаве — вероятно, чью-то задницу. Диска же, кроме Павла, не видел никто.
Он нерешительно протянул к диску руку, и отражение перевертыша утвердительно кивнуло.
Чувствуя себя до невозможности странно, Павел взял диск, потихоньку переправил его в карман куртки и никем не замеченный встал.
Работа с изделиями чужих приучила Павла ничему не удивляться. Этот диск, видимо, только с виду кажется земным. Иначе как нормальный психически человек может увидеть в обычном оптическом кругляше вместо собственного отражения какого-то перевертыша?
«Может, это запись? — подумал Павел. — Просто совпало: перевертыш как раз кивнул, а я решил, что он одобряет мое молчание и желание припрятать диск до поры до времени».
Желание это возникло у него само собой, в момент, когда палец чужого застыл у тонких, едва различимых в крохотном «зеркальце» губ.
Но отчего оно возникло — Павел не понимал. Да и не стремился понять — он просто принял его как должное.
До момента, пока капитан не разогнал всех спать — после восемнадцати часов работы, — Павел иногда вспоминал об этом диске и украдкой нащупывал его сквозь плотную ткань куртки. Иррациональное желание никому о диске не говорить со временем только крепло.
Поспать им позволили шесть часов, не больше. Завтрак принесли прямо в каюту расторопные молчаливые стюарды. Вчерашняя пахота на борту трофейного скаута, конечно же, не могла пройти бесследно: в зеркале Павел увидел хмурого и взъерошенного мужчину лет тридцати с темными кругами под каждым глазом и вид имеющего заметно утомленный. По-хорошему следовало поспать еще часов шесть, не меньше, но Павел не сомневался, что военные не позволят.
Шеманихин выглядел примерно так же. Беспрерывно зевая, он кое-как умылся и набросился на завтрак. Вчерашние бутерброды хоть и не позволяли голоду напоминать о себе, все же на полноценное питание не тянули.
— Как думаешь, Паша, — осведомился Шеманихин, не переставая жевать, — раскусим?
— Вряд ли, — усомнился Павел. — Обычный черный ящик. Мы даже измерить ничего не сумели. А вскрывать его не порекомендует ни один ксенотехник.
Шеманихин уныло кивнул.
— М-да. Вот заразы! Как же они все это реализуют, а? Ну хоть бы манюсенькая зацепочка, чтобы знать, от чего вообще плясать и в каком, понимаешь, направлении…
Исправно проглотив свою порцию, Павел не утерпел и подсел к своему портативному переносному терминалу. Тем более что Шеманихин, насытившись, впал в задумчивость, плюхнулся на койку и вознамерился оставшиеся до начала второго рабочего дня (которого, по словам военных, не существует) минуты подремать.
Ha всякий случай Павел погасил куб-экран и надел проекционные очки.
Драйв проглотил находку без единой проблемы. Диск не просто выглядел как земной — данные были записаны именно по земному стандарту. Довольно быстро Павел понял, что на диске наличествует стандартный астрогационный набор программ, готовые расчеты каких-то трек-курсов и куча свежих поправок к гравитационным лоциям. Во всем этом Павел не особенно разбирался, поскольку пилотской практики у него почти не было.
Потом он обнаружил броузер мгновенной почты, и более всего его потряс флаг «оплачено без ограничений».
У него мгновенно взмокли ладони. Во-первых, в данный момент он стал нарушителем, потому что экспертная группа эскадры Тахче работала в условиях полной изоляции. Даже личные карты отобрали, чтоб не было соблазна пробиться на любой узел связи через ближайший ретранслятор. А тут — мгно-венка, которой нипочем расстояния! Еще одно порождение разума чужих. Естественно, Павел знал, как такой связью пользоваться. И естественно, ровным счетом ничего не понимал в принципах ее работы. И естественно, пользовался ею всего раз-другой, во время обучения, за счет колониального управления. Личные сеансы стоили совершенно непредставимых денег и простому ксенотехнику были, конечно же, не по карману.
Флаг на этом диске гласил, что переговоры будут оплачены в любом объеме в течение неограниченного срока.
Клондайк. Эльдорадо. Обладая таким диском, Павел мог смело бросать работу и жить припеваючи остаток дней.
«Что-то не так», — усомнился он. Не верилось почему-то в такую грандиозную халяву.
Он присмотрелся и понял, что не так.
Броузер был раз и навсегда настроен на один-единствен-ный адрес.
Разочарование было не очень сильным. Павел Неклюдов привык думать, что манны небесной не существует вовсе, а бесплатный сыр можно отыскать только в мышеловке. Жизненный опыт лишь укрепил его уверенность в этом.
Воспользоваться броузером Павел не решился. Запрет все-таки… Иди-знай, умеет ли Рой пеленговать передачи мгновенно? Несчастный «Вагрант» мечется по Галактике, скачет, как блоха по кобыле, только бы не засекли. А добрый ксенотехник Неклюдов полезет по адресу мгновенки и засветит крейсер с бесценным трофеем. Нате, муравьишки. Возвращайте свое. А потом берите к ногтю колонию Тау Хромой Черепахи — за наглость и прочее.
В общем, Павел спрятал диск в сумку и направился в трюм, поскольку за ним и Шеманихиным уже явился очередной вояка-посыльный.
Второй день не продвинул исследовательскую группу ни на шаг. Сначала Шеманихина и Павла попросили осмотреть найденный в грузовом отсеке чешуйчатый брикет, похожий на лежачий шкаф. Они осмотрели. Очевидно было одно — шкаф этот не имел отношения к икс-приводу, двигательным системам вообще и к скауту отношение имел очень и очень косвенное. Скорее всего это груз, сказал Шеманихин, и Павел вполне согласился с таким заключением.
Открыть шкаф не сумели, да не очень-то и пытались. Так и бросили в грузовом, оставив на страже десантника с бластом.
Выходя из отсека, Павел обернулся, и снова ему почудился призрачный силуэт в желтых одеждах, витающий над чешуйчатой диковиной.
Павел, как и в прошлый раз, потряс головой, и морок исчез.
«Спать надо больше», — подумал он озабоченно.
А потом все двадцать шесть экспертов в течение более чем пятнадцати часов тщетно пытались отыскать хоть какую-нибудь зацепку в постижении принципа работы икс-привода.
Бесполезно. Ни возня с приборами, ни манипуляции с корабельным компьютером не привели к желаемому результату — матовый монолит, сработанный Роем, коренным образом отличался от привычных людям механизмов. Он не грелся, не излучал, не производил шума. И не реагировал ни на что, кроме команд с капитанского терминала. Он просто готов был в любую минуту зашвырнуть скаут за барьер и вынырнуть вместе с ним в сотнях световых лет от точки старта. Нечего было мерить, не с чем сравнивать. И нельзя было привод разобрать.
Замкнутый круг. Пасулько честно сказал полковнику Кук-севичу, что эта штуковина непостижима традиционными методами земных наук. Куксевич вздохнул, нахмурился, предложил не пороть горячку и дал экспертам двенадцать часов отдыха, призвав отдыхать телесно, но не прекращать работу мысли. Его заверили.
И отправились отсыпаться.
Шеманихин как пришел, так сразу и рухнул на койку, даже раздеваться не стал. Павел грустно поглядел в зеркало, потрогал отросшую щетину и подумал, что, если затеет сейчас бритье, будет полным идиотом. Поэтому он наскоро слазил в душ и тоже заполз под одеяло.
Павел проспал часов пять, потом неожиданно проснулся. Ему ничего не снилось, и никакой шум не потревожил его. Просто сон вдруг улетучился. Некоторое время Павел ворочался, даже попытался внять призыву Куксевича и немного подумать о методе победы над коварным икс-приводом. Сон не возвращался.
И тогда Павел, толком не отдавая отчета, зачем он это делает, тихонько добыл из сумки диск, вогнал его драйв, переносной свой терминальчик вместе с очками взял в руки и вновь заполз под одеяло.
Бесшумно раскрылся куб-экран. Павел с глухой, непонятно откуда взявшейся тоской открыл меню почтового броузера и некоторое время набирался решимости. Потом все-таки надел очки — Шеманихин тоже мог неожиданно проснуться. Иллюзорный куб погас тут же, едва Павел воткнул штекер от очков в нужное гнездо.
Курсор прыгнул к меню адресов сам. Высветился единственный адрес, на который можно было выйти при помощи найденного диска. По префиксам и расширениям Павел не сумел определить местонахождение адресата. Единственное, что он мог сказать, — этот адрес явно за пределами доминанты Земли. Хотя возможны исключения — посольства, например, пользуются собственными адресами, причем через метрополию — почта-то мгновенная.