– Просто разозлилась на Маринку. Она бессовестная эгоистка. На самом деле идеальным вариантом было бы сохранить игру для тех, кто уже умер, но не позволять вступать в нее живым.
– Думаешь, такое возможно?
– Не знаю, но надеюсь.
Агнет только усмехнулась. Молча отодвинула портрет, открыла потайную дверцу. Багровый туман окутал нас, увлекая неведомо куда. А спустя несколько мгновений мы уже стояли на пороге маленькой комнатушки восьмиугольной формы с высокими стрельчатыми окнами и украшенными мозаикой стенами. Мебели в ней не было, если, конечно, не считать таковой громадную золотую клетку, висевшую на спускавшейся с потолка цепи. Внутри нее на жердочке восседало странное, переливавшееся всеми цветами радуги создание, напоминавшее нахохлившегося попугая в нелепых очках. Только при ближайшем рассмотрении я сообразила, что вижу перед собой Абрамова.
– Яша!
– Таня! – он встрепенулся, заерзал на своей позолоченной жердочке и едва не свалился с нее.
Я выжидающе посмотрела на Агнет. Она пожала плечами и открыла клетку своим универсальным ключиком:
– Это ничего не изменит. В клетке или без, но он не сможет удрать из игры.
– Спасибо! – Яша неуклюже выбрался из клетки. – Я Яша Абрамов.
– Агнет.
– Очень приятно.
Она отошла в сторону, всем своим видом демонстрируя, что на самом деле новое знакомство ей не по душе.
– Что со мной? Я умер?
– Нет, Яша. Только впал в кому. Еще не все потеряно. И зачем ты попытался взломать игру?! Я же просила тебя не делать этого.
– Надо же было как-то решать проблему.
– Вот и дорешался. Как все произошло?
– Сначала ничего странного не наблюдалось, а потом начались необычные багровые вспышки вроде той, что мы видели в квартире Маринки. Я испугался и написал тебе письмо. Ты его получила?
– Подожди… Разве ты его не отсюда отправил?
– Откуда?
– Ну, из игры.
– А такое возможно?
– Наверное. Я утром письмо получила, а в больницу ты еще вечером угодил.
Яша рассмеялся:
– Все намного проще. Я галочку поставил там, где сказано, когда его отправлять. Можно это с задержкой делать. Я подумал, что ты обычно по утрам почту просматриваешь, вот и решил подгадать. Если бы все обошлось, можно было отменить отправку, а если нет… В общем, написав письмо, я продолжил разбираться с игрой. Нашел уязвимое место, и только собрался заразить ее вирусом, как вспышки заплясали по всей комнате, особенно там, где были электрические розетки, потом раздался очень низкий, почти инфразвуковой рев. Жуть! Ну а дальше началось такое, что и словами не описать. В результате меня затянуло сюда. Честно говоря, я думал, что мертв и мое тело растворил странный багровый туман, наполнивший комнату. Но все, оказывается, не так уж и плохо.
– Куда уж лучше! Стоцкий тебе вчера вечером звонил, а ему сказали, что ты в больнице. Мне он об этом только утром сообщил, перед школой. Для меня эта ночь тоже оказалась очень тяжелой. Я все же решилась поговорить с Катериной.
– И?
– Ты прав оказался. Она ничего не знала о том, что случилось в детстве. Похоже, это действительно я. Тьфу, все время говорю «она», вот так и начинается раздвоение личности! Бедная Катерина, мне теперь в зеркало стыдно смотреть…
– Бедная? Раньше ты ненавидела ее и боялась. Она же тебя шантажировала, запугивала и грозила поменяться местами. Злодейка на триста процентов!
– Она меня ненавидела, потому что не знала правды. Мы маленькими были и забыли о том, как едва не утонули. И я, и она. Оказавшись в Зазеркалье и видя меня каждый день в зеркале, Катерина от обиды выдумала историю о вероломной сестре-близняшке, что якобы столкнула ее в бассейн и обрекла на смерть. Надо же было как-то объяснить случившееся! Ведь она чувствовала – мы одно целое, и, как могла, пыталась объяснить такую связь. А я жила спокойненько и ни о чем таком не думала…
– Ты ее уже оправдываешь.
– Слышал бы ты, как она рыдала. Так жалко было. Она хотела слиться со мной, мы руки навстречу протянули, но в последний момент я струсила.
– И правильно сделала! Сейчас ты защищаешь Катерину, а еще вчера ее ненавидела, но кто она на самом деле, мы все равно точно не знаем.
– Это я, половинка моей души! Мы должны были воссоединиться, но я испугалась, что перестану быть собой, сделаюсь кем-то другим. Вдруг половинки не станут целым, а будут вдвоем существовать в одном теле? Две личности в одной голове – это называется шизофрения. Но мне так жалко Катерину.
Я замолчала. Безмолвствовали и Яша с Агнет. Почему она надела платье невесты, почему тень тоски легла на ее лицо? Сквозь веселенькие витражи пробивались разноцветные лучи солнца, и от этой жизнерадостной пестроты красок на душе делалось еще тоскливее и тревожней.
– Я поговорю с Безликим Программистом, – негромко произнесла Агнет. – Он неплохой парень. Может быть, мне удастся уговорить его отпустить твоего друга. Конечно, при условии, что Яша поклянется никогда больше не пытаться взломать игру. Если Безликий Программист согласится, вы с миром уйдете в мир живых. А мы продолжим жить, как умеем. Ничего нельзя изменить. Только уйти. Мы должны будем проститься навсегда, Татьяна.
– Но, Агнет…
– Мертвые к мертвым, живые к живым. Уходи Таня, мне надо поговорить с Андреем. Обещаю, с твоим другом все будет в порядке. Прощай!
– Прощай, Агнет, – прошептала я, едва сдерживая слезы. – Я никогда тебя не забуду. Ты стала моей лучшей подругой. Прости меня…
– Ну ты даешь, Андреева! Я-то думал, крутая героиня друга спешила спасти, а ты приклеилась к компьютеру и играла как заводная. И кто тут после этого игроман?!
– Что?
После трогательного прощания с Агнет было очень трудно вернуться в действительность, вновь оказавшись в своей комнате перед экраном компьютера. Дружба с Агнет значила для меня очень много, и вот мы простились навсегда, а тут еще Стоцкий лез с какими-то непонятными репликами.
– Это со стороны надо было видеть! А еще лучше заснять! Невероятно! Да о чем говорить, будто ты сама не знаешь! Как только игра открылась, бесстрашная спасительница заблудших душ Татьяна Андреева начала банальнейшим образом гасить монстров и рыскать по комнатам, разыскивая спрятанные предметы, позабыв о своей героической миссии. Ты играла, играла, играла, а когда я пытался отвлечь тебя от этого благородного занятия, ты только отмахивалась и бормотала под нос нечто нелицеприятное. Я-то думал, что ты впадешь в транс, закатишь глаза и унесешься в дальние дали, а ты за это время Джона Обезьяну раз тридцать завалить успела! Браво, Андреева! Неужели ты меня разыграла?! Нельзя так шутить, когда Яша находится в больнице и мы ничем не можем ему помочь.
Гневная речь Толика грозила затянуться до бесконечности. Я слушала его вполуха, потихоньку начиная понимать, что произошло. Судя по всему, сидя за компьютером, я вела себя как обычный игрок, не вызывая подозрений у тех, кто наблюдал за игрой со стороны, в то время как моя душа находилась в мире «Ухмылки мертвеца», активно общаясь с его обитателями. Или в игре действительно находилась Катерина?! Мысли о той, кого я привыкла считать своим отражением, окончательно лишали душевного равновесия. Мне даже головой тряхнуть захотелось, лишь бы избавиться от тягостных раздумий, и тут мой взгляд скользнул по монитору второго, старенького компа.
– Толик, ты что, играешь?!
– Думаешь, это только тебе позволено? Игромания заразна. Наблюдая за тем, как ты азартно бьешь ни в чем не виновных нарисованных чудовищ, я решил присоединиться к столь достойному времяпрепровождению. А вообще, Таня, знаешь, я тебе поверил. Поверил, несмотря ни на что, без всяких доказательств. Как последний дурак прогулял уроки, чтобы поддержать тебя в трудную минуту. Но теперь мне все ясно. С Яшей случилась беда не потому, что он вступил в «Ухмылку мертвеца». Дело в другом – он поверил твоему рассказу, что-то ужасное нафантазировал и в результате сам вогнал себя в кому. Это твоя вина, Татьяна! А сейчас я тебе больше не верю, извини.
Но я не слушала обличительный монолог Стоцкого, как завороженная смотрела на экран старенького компьютера, чувствуя, как все внутри холодеет от ужаса. Он был в бою! В бою с леди Б.
– Толик, зачем ты ее открыл?!
– Хватит глупых розыгрышей, Таня. Страх на твоем лице вполне натуральный, но меня ты больше не проведешь. Расслабься. Я случайно попал на бой. Открыл Джона, а вместо него появилась эта блондинка. Мне ее не завалить. Ладно, пусть будет первое поражение. Мне плевать. Это всего лишь игра.
– Толик, через два часа ты умрешь!
– Проверим.
– Я серьезно!
– На мои похороны можешь не приходить. Тебя нет в списке приглашенных.
– Толик!
– До свидания, Андреева. Мне из-за тебя с Зинаидой Матвеевной придется разбираться, да еще отец три шкуры за прогул сдерет.
Он резко поднялся с раскладного стульчика, вышел из комнаты, а спустя мгновение за ним громко хлопнула входная дверь. Я осталась одна. Комнату наполняло жужжание компьютеров. До конца боя оставался один час и пятьдесят две минуты. По правилам игры, если в течение двух часов игрок не мог победить противника, ему засчитывалось поражение. А поражение в «Ухмылке мертвеца» означало реальную смерть. Безликий Программист говорил, что победить леди Б. невозможно, и это означало, что ни я, ни Агнет, ни все остальные игроки, даже собравшись вместе, не могли спасти Стоцкого от гибели. Ощущение собственного бессилия придавило, словно асфальтовый каток. Выхода не было. Яша находился в плену игры, Толика ждала неминуемая смерть, и все это случилось по моей вине. Только я была виновата во всем, только я одна…
Глава VIIIПламя ненависти
Первой моей мыслью было ринуться в бой на помощь Стоцкому, однако здравый смысл все же возобладал – ведь благой порыв оказался бы равносилен самоубийству. Сжав голову руками, я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться и сгенерировать хотя бы одну конструктивную идею. Агнет… Снова Агнет. Казалось, мы простились навсегда, но и десяти минут не прошло, как я уже писала ей новое сообщение в чате: