Вэнс отвлекся на салат:
– На мой взгляд, майонезной заправке а-ля рюс не повредила бы толика белужьей икры.
– Соизволите донести сие ценнейшее предложение до сведения совета управляющих, мосье Брийя-Саварен?[52] – съязвил Маркхэм.
– О, не утруждайтесь, – в тон ему отвечал Вэнс. – А то, чего доброго, совет управляющих добавит соленую икру и окончательно испортит заправку… Лучше расскажите, как вчера обстояли дела в доме Коу.
– Рассказывать особо нечего, – скривился Маркхэм. – После привычной рутины Хис поехал домой. Оставил, правда, двух наших парней: одного на улице, второго – у черного хода. Грасси целый день проторчал у себя в комнате. В последнем рапорте Хис сообщил, что Грасси лег спать. Кстати, замок ему починили. Мисс Лейк вернулась перед самым отъездом нашего сержанта. Очень близко к сердцу приняла весть о ранении Грасси.
– А вот это крайне интересно, – перебил Вэнс.
– Китаец из дома не выходил, – продолжал Маркхэм. – Хису он сказал, что предпочитает оставаться в доме до тех пор, пока не найдут убийцу.
– Очень надеюсь, что ждать мистеру Ляну придется недолго, – вздохнул Вэнс. – А нам его присутствие на руку. Что-то мне подсказывает, дорогой Маркхэм: нынче мистер Лян будет весьма полезен следствию. Кстати, а чем занимались вы? Отслеживали молочные акции? Курировали комитеты именитых граждан, склонных довести драму до трагедии? Интервьюировали олдерменов?[53]
– В общем, да, – сознался Маркхэм. – Боюсь, никаких соображений по нашему делу у меня не появилось. А у вас?
– Если честно, то сегодня соображений нет и у меня. – Вэнс откинулся на стуле. – Быть может, завтра…
– Вашу помощь расследованию трудно переоценить, – язвительно прошипел Маркхэм. – Morgen, morgen, nur nicht heute; sagen immer träge Leute[54].
– Ах, Маркхэм, Маркхэм! – воскликнул Вэнс. – Вам ли не знать, что я далеко не ленивец! Отвечу цитатой из Цицерона: «Aliquod crastinus dies ad cogitandum dabit»[55].
Глава 18. По следу малютки скотти
(Суббота, 13 октября 9.00)
На следующее утро в девять часов Вэнс позвонил в дверь Американского собачьего клуба, что находится по адресу Четвертая авеню, дом 221, и попросил о содействии секретаря, мистера Перри Б. Райса. Мистер Райс обещал всяческую помощь.
– Покажу вам официальный каталог выставки в Энглвуде. Надеюсь, там вы найдете всю интересующую вас информацию, – сказал мистер Райс.
Он повел нас коридором в просторную комнату и представил миссис Дель Кампо, главе выставочного отдела. Комната была длиной футов сорок, с несколькими окнами по западной стене. По боковым стенам тянулись сейфы. Имелся также массивный книжный шкаф со стеклянными дверцами, за которыми краснели сафьянными переплетами каталоги всех официальных собачьих выставок за последние полвека. У двери помещались стеллажи с судейскими досье и бланками заявок[56]. Рядом был особый стеллаж для картотеки, в которой, без сомнения, нашлась бы карточка на любую собаку, участвовавшую в выставке, с информацией о статях, возрасте, владельце, призах и прочем. В этой комнате буквально роились молчаливые серьезные барышни, занятые заполнением бланков и сверкой данных – такая рутинная работа сопутствует каждому собачьему шоу. Стены были украшены фотографиями собак-чемпионов всех мыслимых пород.
Миссис Дель Кампо оперативно нашла нужный нам каталог – над ним как раз корпела одна из серьезных барышень. Открыв раздел, отведенный шотландским терьерам, миссис Дель Кампо заскользила пальчиком по перечню щенков-сук и быстро обнаружила обладательницу второго приза. Владельцем был записан некто Джулиус Хиггинботтом, саму собаку звали Мисс Мактавиш. Далее следовали данные из племенной книги и дата рождения Мисс Мактавиш – двадцатое ноября прошлого года. Отец – чемпион по кличке Автократ из знаменитого шотландского питомника Орнсей, мать – Лористон Лавлейс. Заводчик – Генри Д. Биксби.
Вэнс принялся переписывать данные в блокнот, а миссис Дель Кампо тем временем говорила:
– Каталог еще не сверен с судейской книгой. Подождите минуту, я все сделаю.
Она принесла судейскую книгу по скотчтерьерам, открыла на странице с заголовком «Щенки-суки», воззрилась на номер один. Рядышком, карандашом, было написано число двести пятьдесят восемь. Миссис Дель Кампо сверила его с числом в каталоге. Номер совпадал.
– Это окончательная информация? – спросил Вэнс.
– Нет, не окончательная, – принялся объяснять мистер Райс. – Данные из каталога следует сверить с данными из родословной. – Он записал номер, значившийся в каталоге после клички Мисс Мактавиш, и повел нас в соседнюю комнату, практически не отличавшуюся от той, которую мы только что покинули. В этой комнате также тянулись по стенам ряды картотечных стеллажей, где каждая карточка содержала информацию о происхождении собак. Вдобавок имелся полный реестр, включавший почти пять тысяч собачьих кличек.
Мисс Дора Мейкин, глава регистрационного отдела, взяла листок с номером, который выписал мистер Райс, шагнула к внушительному картотечному сейфу слева от двери и выдвинула ящик с двойным рядом карточек. Они были разложены по порядку номеров, отдельно для двух разновидностей породы. Белые карточки – для кобелей, розовато-оранжевые – для сук.
Наметанный глаз начальницы регистрационного отдела быстро обнаружил карточку Мисс Мактавиш. Кличка, порода и первичные данные значились вверху карточки. Затем шли клички отца и матери, дата рождения, фамилия заводчика, фамилия и адрес владельца. Вся эта информация полностью совпадала с указанной в каталоге. Правда, в каталоге не было адреса владельца, Джулиуса Хиггинботтома. Теперь выяснилось, что сей джентльмен обитает в городе Маунт-Вернон, штат Нью-Йорк.
– За правильность информации мы можем поручиться, мистер Вэнс, – удовлетворенно заметил мистер Райс. – Дальнейших сверок не требуется. Вот так мы поступаем со всеми данными. Владельцы собак даже не представляют, с каким объемом деталей нам приходится иметь дело, какой кропотливой работой достигается точность. Теперь вы видите, как обеспечивается практически полная безопасность для всякого, кто задействован в собачьем бизнесе.
Вэнс заглянул в кабинет к мистеру Луису де Казанове, редактору «Американ кеннел газетт», засвидетельствовал свое почтение и откланялся. Шоферу были даны указания ехать на угол улиц Франклина и Центральной, к зданию Уголовных судов.
Всю дорогу Вэнс превозносил систему АКС.
– Только подумайте, друг мой, этот институт базируется на идеалах точности. Никакой коммерции – только организованность, организованность и еще раз организованность. Клуб, образно выражаясь, продает точность и защиту тысячам спортсменов и собаководов по всей стране. Поистине сама квинтэссенция администрирования!
Маркхэма мы застали на месте, за диалогом с сержантом Хисом. Суокер, его секретарь, провел нас в личный кабинет окружного прокурора.
– Дело продвигается, – сказал Вэнс, усевшись и вынув сигарету из портсигара. – Я только что был в главном отечественном собачьем клубе, где получил много преинтересной информации. Так вот, дражайший Маркхэм, наша скотти принадлежит некоему Джулиусу Хиггинботтому.
– Допустим. А нам-то что за польза от этого?
Вэнс неторопливо закурил.
– Я знаком с Хиггинботтомом. Он является членом клуба «Крествью Кантри» и обитает в обширном поместье в Маунт-Верноне, искренне полагая, что ведет жизнь истинного деревенского джентльмена.
Хис подался вперед.
– Тот самый клуб, – перебил он, – куда Хильда Лейк ездила в среду вечером танцевать с Грасси?
– Да. Но это еще не все, сержант. – Вэнс развалился на стуле, затянулся, выпустил струйку сигаретного дыма. – Хиггинботтом хорошо знал Арчера Коу. Несколько лет назад Хиггинботтом получил в наследство от тетки великолепную коллекцию старинной китайской живописи. А Коу купил у него львиную долю этой коллекции, причем по абсурдно низкой цене. Хиггинботтом – чудак и дилетант; он понятия не имел об истинной стоимости теткиного наследства. Уже потом, когда продажа состоялась, он узнал от дилера, насколько продешевил. В соответствующих нью-йоркских кругах тогда только и разговоров было, что о неэтичном поступке Арчера Коу. Насколько мне известно, Хиггинботтом пытался судиться с Коу, но безуспешно. Разумеется, он затаил злобу на своего обидчика. Учтите, с Первой мировой Хиггинботтом вернулся в чине майора, человек он решительный и горячий.
Маркхэм, по обыкновению, принялся выбивать на столе нетерпеливую барабанную дробь.
– Ну и что из этого следует? К чему вы клоните, Вэнс? К тому, что Хиггинботтом выбрался из своего поместья, прихватив ценную собаку, и прикончил Арчера Коу?
– Святые небеса, конечно, нет! – Вэнс отмахнулся от предположения, как от мухи. – Я ни к чему такому не клоню. Я просто излагаю установленные мною факты. Однако должен признаться: связь между скотти, майором Хиггинботтомом и Арчером Коу представляется мне важной для следствия.
– А мне представляется, – проворчал Маркхэм, – что эта связь только еще больше все запутала.
– Ах, Маркхэм, какой же вы пессимист, – вздохнул Вэнс. – По крайней мере, новая информация дала нам пищу для размышлений.
– Мой мозг подобной пищей уже закормлен. – Маркхэм поднялся, шагнул к окну, глядевшему на городскую тюрьму. – Что делать будем?
Вэнс тоже встал.
– Лично я намерен предпринять загородную автопрогулку. Я немедленно отправляюсь в Маунт-Вернон, ибо очень рассчитываю продуктивно пообщаться с майором Хиггинботтомом на предмет Мисс Мактавиш. Вам, Маркхэм, хотелось бы узнать о результатах?
Маркхэм отвернулся от окна, сел в кресло, обмяк и мрачно ответил:
– Я буду здесь до вечера.