евероятным, что он находится возле того пути, смотрит на него и видит историю, которой не случилось. Его траектория сместилась, совсем немного, едва заметно, но этого было достаточно, чтобы превратить кровавую резню в доставку почты.
А ты чего ждал? Пальца?
Ройс ожидал множества пальцев и еще больше голов. Вместо этого он сидел в роскошном салоне и ждал, пока правитель города… Он понятия не имел, чего ждет. В этом заключалась проблема нового пути. Ройс не знал, куда тот ведет. Никогда не ходил по нему. И только он решил, что ждать герцога было не умнее, чем слушать Адриана, как появился Леопольд.
Он был одет, но не в пышные наряды, каких Ройс ожидал от правящей аристократии. В накрахмаленной рубашке, жилете и простых брюках герцог больше напоминал скромного торговца. За ним вошли несколько человек, одетых лучше, но выглядевших более потрепанными, будто их только что разбудили, в то время как Лео Харгрейв сиял, словно заново родился. Радостный и улыбающийся, он приблизился к Ройсу и кивнул.
– Значит, тебя нанял старик Уинтер, – сказал Леопольд, внимательно следя за реакцией Ройса.
Тот не дрогнул.
– Он ненавидит меня. А ты из «Черного алмаза», верно?
Ройс продолжал молчать, лишь покосился на дверь, когда вошел Роланд. К добру или к худу, Вайберг был его защитником, спасательным тросом, и было приятно видеть, что он никуда не делся. Если мерзавец предал Ройса, ему не придется долго искать капитана, чтобы перерезать горло.
– Не имеет значения, – произнес герцог и усмехнулся. – Ты можешь расслабиться. Сейчас ты мой лучший друг, и я у тебя в долгу. – Лео поежился. – Почему здесь так холодно? Они что, совсем не позаботились о тебе? Идиоты. – Он нахмурился, затем поднял пергамент, держа его нежно, словно новорожденного. – Моя Дженни жива.
– Долго она не проживет, если ты не…
– Я знаю! Это есть в письме. Дать гномам право на работу. Дать калианцам право на торговлю. Дать мир право на существование. За ночь такое не провернуть. Гильдии – могущественная сила, но Дженни… – Он взмахнул письмом. – С ней нет ни минуты скуки и ни минуты покоя. Она уже этим занималась. Решала проблему, имя которой Рошель. Понимаешь, она деловая женщина. А Рошель – кошмарный спутанный клубок. Этот город душат правила и процедуры, бесчисленные протоколы, и за столетия в нем укрепилась узколобая нетерпимость. Она ничего об этом не знает. Не представляет, что задача нерешаема. В этом вся Дженни. Никогда не говори ей, что она чего-то не может. Для нее это вызов. В данном случае Дженни придумала план, согласно которому действующие члены купеческой и торговой гильдий будут получать процент от доходов калианцев и гномов. А также отметила, что если они откажутся, то мне следует поднять налоги на внешнюю торговлю. Дельцы лучше всего понимают деньги – или угрозу им. Выяснилось, что дочь колнорского торговца отлично разбирается в подобных материях. Она почти добилась соглашения, а потом исчезла.
– Мне нужно вернуться, – сказал Ройс. – С доказательствами твоих намерений.
– Да. Дженни упомянула мятеж. У нее милый почерк. – Он улыбнулся. – Такие пухленькие ручки, а почерк красивый. Дженни говорила, это потому, что она много лет вела бухгалтерию.
– Какие доказательства мы можем предоставить? – поинтересовался Ройс.
Герцог махнул рукой своим спутникам.
– Эти господа – главы купеческой и торговой гильдий, с которыми встречалась Дженни. Они с радостью согласились помочь, после того как я объяснил, что если моя жена умрет, я объявлю их соучастниками убийства и казню всех до единого. – Лео смерил сонных людей суровым взглядом.
– Король осудит убийство известных купцов, – заявил один из мужчин.
– Какой король?
Мужчина поежился.
– Не волнуйтесь, – улыбнулся Лео. – Я обязательно устрою суд сразу после вашей казни, чтобы докопаться до истоков заговора. А вы тем временем сможете высказать претензии лично покойному королю Рейнолду, когда встретитесь с ним.
Мне нравится этот мужчина, подумал Ройс.
– Полагаю, нам пора.
– Капитан Вайберг отправится с вами. Удачи… Ройс, верно?
Тот кивнул.
– Ройс, – задумчиво повторил герцог. – Я уже слышал это имя.
– Идем, – обратился Ройс к Роланду и быстро зашагал к двери. Ему не хотелось знать, какие откровения ждали герцога.
Глава двадцать втораяУтром
Заняться было нечем, и Адриан уснул. Он проснулся с первыми лучами рассвета, проникавшими по деревянной лестнице из руин. В каменном подвале ничего не изменилось. Грисвольд сидел на прежнем месте, ссутулившись и подняв колени, на которые спускалась длинная борода. Гном демонстрировал терпение и невозмутимое хладнокровие камня. Он держал кинжал наготове. Сетон свернулась рядом с Адрианом, использовав его в качестве подушки, ее светлые волосы укрывали ему колени. Он решил, что она хотела согреться или защитить его от предательства во сне.
Никому не удастся похитить меня, не разбудив моего защитника.
Адриану, который замерз и не чувствовал рук, прекрасная мир представлялась чудесным утешением. В свете нового дня, придававшего всему безупречную чистоту, она была не просто красивой, не просто женщиной. Точно так же первый зимний снегопад кажется чем-то большим, чем снег; оба были исключительными.
Она такая легкая, словно на мне спит кошка. Адриан считал кошек привередливыми, недоверчивыми созданиями. Им приходилось быть такими из-за собственной хрупкости. Если на Адриана садилась кошка, то он ощущал себя особенным, как будто заслужил одобрение животного, которое было в своем роде даром. Когда кошка настолько тебе доверяет, чувствуешь себя достойным чего-то.
Адриан не чувствовал себя достойным. Я совершил один хороший поступок. Как быстро чистая капля дождя растворяется в грязном озере? Скольких я убил той ночью? Даже не помню. В ее рассказе он был чудовищем, явившимся калечить и убивать. Адриан питал мало иллюзий насчет тех дней, и воспоминания становились тем хуже, чем дальше он забирался на восток, где цивилизацию полагали неудобной философией. И все же он никогда не считал себя действительно злым.
Но я был злым. Может, таким и остался.
Адриан посмотрел вниз. Глаза Сетон были закрыты, грудь легко, тихонько поднималась и опускалась. Возможно, она прожила сто лет, видела злодеяния и даже принимала в них участие. Наверное, в ее душе было полно чуланов с ужасными сожалениями. А у кого их нет? Но в этом всепрощающем свете Сетон казалась невинной, как только что распустившийся цветок, и она была его спасительницей.
Кошки ведь не спят на чудовищах?
Шум заставил Грисвольда повернуть голову и разбудил Сетон. Они прислушались: снаружи доносились голоса. Звук проникал через стены развалин наверху и сочился вниз сквозь щели в половицах. Разобрать слова, как и опознать говоривших, не удавалось. Мужчины и женщины – вот и все, что мог сказать Адриан. Немного, двое или трое, но они приближались.
Гном поднялся.
– Либо вернулся твой друг, либо время вышло. Если он нас предал… – Грисвольд нацелил на Адриана кинжал, старый, тусклый клинок.
Он им режет фигурки? Увидев гнома в кругу семьи, красоту, какую тот творил из дерева, Адриан не мог поверить, что Грисвольд способен на убийство. Но ему уже доводилось ошибаться.
Вероятно, в сообществе каменщиков резьба по дереву – признак безумия. Грисвольд мог оказаться сумасшедшим убийцей, которого никто ни в чем не подозревал. Адриан встречал таких. Молодые солдаты, обычно тихони, вызывавшие у Адриана озабоченность, на поле боя открывались с совершенно неожиданной стороны. Сдерживаемые социальными рамками в обычной жизни, в битве они чуяли свободу, какой прежде не знали. Убийство, вечный запрет, становилось необходимой разрядкой копившегося напряжения. После боя солдаты возвращались к своей теневой жизни, но вкус крови был сродни инфекции. Именно они вызывались добровольцами на различные задания, а после войны попадали в неприятности. Убийцы, прятавшиеся у всех на виду; кипящие котлы с закрытыми крышками. Грисвольд мог быть таким.
Адриан почувствовал, как напряглась Сетон, словно ей в голову пришла та же мысль. Затем мир встала, не отрывая взгляда от клинка.
– Он заключил сделку, – напомнил ей Грисвольд.
Шум стал громче. Шаги загремели по полу развалин, сотрясая потолок подвала.
– Адриан! – крикнул Ройс.
Грисвольд переместился от лестницы к Адриану.
– Нет! – С внезапной стремительностью Сетон бросилась между ними, вскинув руки, защищая Адриана, который не мог защитить себя.
Лицо Грисвольда было мрачным, не злорадным. Адриана это порадовало. По крайней мере, он не хочет меня убивать… или ему жаль убивать ее.
– Стойте! – По лестнице спустилась Селия Ним. – Грисвольд Динг, убери кинжал! Немедленно, слышишь?
– Почему? Что случилось? Где Меркатор и Виллар?
– Меркатор Сикара мертва, – ответила калианка.
– Это сделал коротышка? – гневно воскликнул гном.
Ройс тоже спустился по лестнице, и Грисвольд крепче стиснул рукоять кинжала. Адриан поднялся.
– Что случилось с Меркатор? – прорычал гном. – Я не вижу…
– Именно так, Грисвольд, ты ничего не видишь! – Вдова была в ярости. – Меркатор Сикара убили. По твоей вине!
– По моей вине? Я всю ночь провел здесь.
– Меркатор разорвал голем!
На гнома словно выплеснули ведро воды. Он не просто замер – казалось, даже перестал дышать. К счастью для него, поскольку Ройс уже отошел от вдовы, и обнаженный Альверстоун в его руке был готов поприветствовать врага.
– Брось кинжал, или лишишься руки, – произнес Ройс тоном, который не предполагал споров и промедлений.
Грисвольд выпустил клинок и попятился, по-прежнему не отрывая ошеломленных глаз от вдовы Эразма.
– Проклятие! – воскликнул Ройс, ногой отталкивая кинжал и хмуро глядя на гнома. – Вечно они выбирают не то, что я хочу.
Гном отступил к стене, и причина была не только в Ройсе.