В его голове возникла мысль: Они ее убили?
Поначалу он не хотел в нее верить, но тишина продолжалась, и с ней росла его уверенность. Они убили ее и теперь сидели вокруг тела, напиваясь и приходя в себя.
Адриан прижался к окошку, напрягая слух. Ветер шелестел в траве, тихо, словно легкий дождь. Сверчок пропел одинокую ноту. Где-то чирикнула ласточка. Почему так тихо? Шаги. Адриан услышал, как ноги зашаркали по грязи. Шаги затихли, потом стали громче, приблизившись к той стороне фургона, где сидел Ройс. Ощущая тошноту, ярость и опустошенность, Адриан повернулся к задней дверце, надеясь, что кому-то хватит глупости открыть ее. Со скованными запястьями он мало что мог сделать, но не сомневался, что убьет хотя бы одного.
Адриан умел убивать – в этом заключалось его мастерство, его единственный истинный талант. Когда-то, давным-давно, он даже гордился им. С тех пор Адриан перерос свою гордость и больше не пьянел от крови, а в двадцать два года с запозданием осознал простую истину: убийством нельзя гордиться. Но все же случались моменты вроде этого, когда он понимал, что даже от самых жутких талантов бывает польза.
Он с изумлением услышал, как поворачивается в замке ключ. Они ее открывают! Адриан посмотрел на Ройса. Тот припал к полу. Это проворное, по-кошачьи ловкое движение выражало согласие с невысказанным планом.
Если у человека, который открывает дверь, есть ключ от наших цепей…
Дверь распахнулась. Ройс и Адриан дернулись и замерли при виде рыжих волос.
– Подождите, сейчас я отыщу нужный, – сказала Скарлетт Додж, поднимая большое металлическое кольцо, на котором висел десяток ключей. Ее рубашка была запачкана грязью, на одном колене красовалось травяное пятно, но в остальном она выглядела целой и невредимой.
– Повернись, – велела она Адриану.
– Ты… с тобой все в порядке?
– Да, – ответила Скарлетт, усмехнувшись, словно хотела добавить: «А что со мной может случиться?» – Повернись.
Он подчинился, озадаченно покосившись на Ройса. Тот не выглядел удивленным, но его лицо выражало подозрение. Адриан почувствовал, как дернулся браслет на запястье.
– Что ты натворил? Твоя кожа вся исцарапана.
Скарлетт ослабила один наручник, потом раскрыла оба, и его руки освободились. Плечам мгновенно стало легче. Кончики пальцев начало покалывать от притока крови. Боль в боку осталась, но немного утихла.
– Не двигайся, – произнесла Скарлетт, принимаясь за его ошейник.
– С тобой точно все в порядке? – спросил Адриан.
– Со мной? Разумеется.
Тяжелый металлический ошейник с глухим лязгом упал на пол. Адриан потер ободранную шею и несколько раз сглотнул, наслаждаясь этим незамысловатым действием. Скарлетт встала перед Ройсом, держа в руке ключ:
– Если я освобожу тебя, ты будешь вести себя хорошо?
Ройс не ответил. Он смотрел на нее с непонятным выражением: гневом, подозрением и чем-то еще. Разочарованно вздохнув, Скарлетт занялась оковами Ройса. Тем временем Адриан выбрался наружу. Прохладный ветерок охладил пот на его коже. Он осторожно пробрался между фургоном и телегой и направился к ручью, который оказался жалкой струйкой, пересекавшей дорогу. Высокие берега свидетельствовали о весенних разливах, но сейчас ручей Меркатор не производил впечатления. Моста не было; дорога тянулась по усеянному камнями мелководью. Лошади, тащившие тюремный фургон, пили бегущую воду. Лошади Скарлетт не могли присоединиться к ним из-за удерживавшего телегу ручного тормоза. Животные были покрыты потом, шерсть под кожаной упряжью потемнела и слиплась. Скарлетт гнала их без пощады – и теперь им нельзя было позволять пить, пока они не остынут.
Перед телегой стоял на дороге бочонок с надписью «ПИВО». Он ничем не отличался от миниатюрной дождевой бочки, его крышка была разломана пополам. Грязь возле дна была темной и влажной. В нескольких дюймах от бочонка валялась оловянная кружка. Рядом с ней лежал работорговец. И не один. Адриан насчитал всех шестерых. Они лежали на дороге или в траве, а один оказался наполовину в воде, и течение колыхало пальцы его левой руки.
Ройс выбрался из фургона и протиснулся мимо Адриана. Подошел к ближайшему стражнику. Рваный плащ вора развевался, словно крылья стервятника.
– Тебе необязательно…
Не успела Скарлетт закончить фразу, как Ройс вытащил кинжал из-за пояса стражника и вонзил ему в горло. Затем шагнул к следующему.
– Ему необязательно это делать, – сказала Скарлетт, приближаясь к Адриану.
– Даже не пытайся остановить его. Он все равно их прикончит.
– Не в этом дело, – возразила она. – Они не спят.
Ройс помедлил, взглянув сначала на нее, затем на человека, над которым склонился. Приложил ладонь к горлу работорговца. С мрачным одобрением кивнул и выпрямился. Не выпуская из рук кинжала, направился к Скарлетт, и она сделала три быстрых шага назад.
– Ройс! – крикнул Адриан, но вор его проигнорировал.
Левой рукой он схватил Скарлетт за горло. Поскольку средний палец на ней был сломан, Ройс воспользовался большим, чтобы подцепить подбородок девушки и прижать ее голову к стенке тюремного фургона. Другой рукой, на которой по-прежнему виднелся отпечаток чьего-то сапога, он неуклюже, болезненно стискивал кинжал.
– Зачем ты это сделала?
– Ройс! Отпусти ее!
– Я хочу знать!
– Потому что, в отличие от тебя, ей не наплевать на других. Мы с ней подружились. Она сделала это из-за меня.
– Нет, – возразила Скарлетт, – я сделала это из-за него. – Она кивнула в сторону Ройса.
Тот уставился на нее.
– Объясни, с чего тебе рисковать жизнью ради меня? Объясни быстро!
– Я сделала это, потому что вас опоили моими травами. Кто-то стащил их из моего дома, пока я была с Адрианом, но я знала, что ты в это не поверишь. Знала, что обвинишь во всем меня и что Манзанту тебя не удержать. Я слышала, что случилось в прошлый раз, когда ты выбрался… что случилось с теми, кто помог упрятать тебя туда.
– Ройс! – рявкнул Адриан, направляясь к нему с обнаженным мечом.
Тот отпустил Скарлетт и, поморщившись, осторожно переложил нож в другую руку. Потом отошел от девушки.
Адриан добрался до неприглядного зрелища и сбавил шаг, не обращая внимания на мух.
– Это было глупо. А если бы они не стали пить сразу? А если бы решили отметить свою удачу позднее?
– После целого дня езды по жаре? – произнесла Скарлетт. – Маловероятно.
– Так значит, они не… – Адриан покосился на нее, не глядя ей в лицо. Этот вопрос был личным. – Значит, они не… сама знаешь?
– Нет. – Скарлетт тряхнула головой. Она улыбалась, прищурившись, словно он одновременно изумил и позабавил ее. Потом пожала плечами. – Под конец они немного распустили руки. – Она задрала подол рубашки и хмуро заглянула под нее. – Останется большущий синяк.
– А если бы они выбрали другой бочонок?
– Они все отравлены, – сказал Ройс. – Но если бы кто-то не стал пить? Если бы первый упал замертво прежде, чем остальные добрались до бочонка?
Скарлетт продемонстрировала нож, спрятанный под рубашкой.
– Может, тебе и удалось бы прикончить одного… Это были манзантские работорговцы. С ними пришлось бы повозиться. – Ройс покачал головой. – Слишком рискованно.
– Рада, что ты заметил! – откликнулась Скарлетт. – Кроме того, обрати внимание, что это весь запас пива и эля, что нашелся у Вагнера. Загублен ради вас. И теперь вы можете вернуться туда, откуда приехали. Мечи Адриана – в ящике, на который возница ставит ноги. Вэг говорит, он видел, как их туда клали. Тот симпатичный белый кинжал и ваши денежки вы найдете на трупах. Просто берите лошадей, уезжайте и забудьте про Далгат. Договорились? Просто уезжайте.
Адриан видел, как Ройс вцепился в свою сломанную руку.
– Прости, – сказал Адриан, – но мы остаемся.
Глава семнадцатаяШервин Джереми
Прибрежная деревня Ржаная, просоленная и пропитанная птичьими экскрементами, была омерзительной. Кристофер не мог даже подобрать слова, чтобы описать ее. Хибары, ютившиеся на берегу в часе езды к юго-западу от замка Далгат, напоминали обломки кораблекрушения. Передние дворы представляли собой крошечные полоски засыпанного водорослями песка, на которых лежали перевернутые утлые лодчонки. Рядом громоздились кучи буйков, ветхих сетей и обломанных веток. Местные жители с продубленной кожей, в лохмотьях горбились над коптящими кострами. Кристофер велел Ноксу найти в качестве исполнителя человека, не имевшего связей с замком Далгат, но не ожидал, что для этого придется оказаться в совершенно ином мире.
Кристофер Фокс не мог назвать себя заядлым путешественником. Он посещал крупнейшие города Маранона, однако для барона это было несерьезно. Правда, Кристофер Фокс не являлся бароном. Бароном был его отец. Кристофер же уродился никчемным четвертым сыном, но, как и всякий презренный отпрыск аристократа средней руки, использовал отцовский титул в качестве ключа к различным дверям. У большинства людей это не вызывало никаких вопросов. И не вызывало восторга у отца Кристофера – однако у него ничто не вызывало восторга, по крайней мере, ничто из того, что делал его сын. Мать во всем соглашалась с супругом, как и положено жене деспота. Братья и сестры Кристофера – их у него было шесть – придерживались сходного мнения. Это его не удивляло: в аристократических семействах братья и сестры по природе своей всегда заклятые враги.
Единственным источником неожиданной враждебности в жизни Кристофера была его предыдущая лошадь. Кобыла при каждом удобном случае норовила укусить его. Он назвал ее Мелани де Бурк, в честь одной придворной дамы; лошадь была чистокровной, великолепной и дорогой. Когда-то Кристофер любил Мелани де Бурк – женщину, – но не сомневался, что та и не подозревает о его существовании. Мелани де Бурк – кусачая лошадь – погибла три года назад. Он убил ее – лошадь, не даму, – и этим поступком разрушил себе жизнь. Иногда ему казалось, что лучше бы он прикончил женщину. Таково было безумство жизни в Мараноне. Именно поэтому Кристофер так ценил Безупречную.