Тайнуэлл выпрямился.
– Гибель «Вечной империи» – ваша работа?
Сальдур кивнул.
– Но это не… Подождите, как вам удалось подстроить бурю?
– Никакой бури не было. Она существовала лишь в истории, которую мы распространили. А поскольку мы поведали всем об ужасном шторме за несколько дней до предполагаемого прибытия «Вечной империи», никто не счел гибель корабля странной.
– И как же он затонул?
– «Вечная империя» была великолепным судном. Новым, современным трехмачтовым четырехпалубным фрегатом. Имелась даже носовая фигура в виде крылатой женщины. Рейнолд не поскупился. Я не мог впустую пожертвовать тем, что еще может пригодиться будущей империи.
– Значит, он не затонул?
– Сейчас корабль стоит в гавани Аквесты, где с него снимают все приметные детали. Мы добавили симпатичные зеленые флажки и переименовали его в «Изумрудный шторм». Согласитесь, звучит поэтично.
– А что случилось с королевской семьей?
– Ее отпустили. – Сальдур с усмешкой наблюдал за реакцией собеседника. В своей роскошной обители Тайнуэлл вел себя самодовольно, однако его великолепная жизнь была столь же хрупкой, как и любая другая. До установления новой империи все они были тенями, которые прячутся от света.
– Но… но…
Подняв вторую запачканную руку, Сальдур прервал Тайнуэлла:
– Отпустили в море, в нескольких милях от берега… со связанными руками.
– Ясно.
Сальдур взял хлеб и отломил кусок.
– Кого же вы выберете?
– Что? – переспросил Тайнуэлл. Его глаза бегали, без сомнения, он представлял, как королевскую семью, их родственников и всех королевских распорядителей швыряют за борт.
– Если верить слухам, вы собираетесь устроить состязание. Это правда? Лично я считаю данную идею не слишком удачной.
Не слишком удачной. Это было преуменьшение века. Разумеется, все можно было подстроить таким образом, что нужный кандидат одержит победу, но вдруг случится нечто непредвиденное? Тогда на троне окажется «неправильный» король, и понадобится еще один несчастный случай. Слишком много несчастных случаев вызовут подозрение. Нет, состязания опасны своей непредсказуемостью.
Тайнуэлл криво улыбнулся. Сальдуру было не до смеха.
– Это не игра. Мы это делаем не для собственного удовольствия.
– Вы занимаетесь своим престолонаследием, а мне предоставьте заниматься моим.
Этот плохо скрытый намек на неудачу в Меленгаре Сальдур воспринял как незаслуженную пощечину. Он помог Тайнуэллу избавиться от альбурнского короля-монархиста – что всегда было самой сложной частью, – и коллеге-епископу следовало быть более благодарным.
– Лично я выбрал бы Армана Колдера.
– Колдера? Вы серьезно? Из всех семейств Альбурна у него самые слабые корни. Не может похвастать ни воспитанием, ни связями. Я также слышал, что он не потрудился привезти с собой семью, несмотря на мои особые инструкции. Мне безразлично, что у его сыновей лихорадка. Это не повод игнорировать мой эдикт и оставлять дома жену и дочь, не говоря уже о сыновьях.
Тайнуэлл покачал головой, а Сальдур продолжил:
– Арман – не слишком известный граф, но у него также не столь раздутое эго, и это качество может весьма пригодиться нам, когда…
Сальдур замолчал; Тайнуэлл его не слушал. Он отстраненно смотрел на фреску с Венлином.
– Вы собираетесь съесть хотя бы что-нибудь? – поинтересовался Сальдур, обведя рукой пиршество. – Я ощущаю себя обжорой.
– Что? А, нет, я не голоден.
– Правда? Если бы у меня в Медфорде была такая еда, я бы уже весил фунтов четыреста. – Хозяин по-прежнему не обращал на него внимания. – Что-то не так?
– М-м-м? – Тайнуэлл поднял голову, словно проснувшись. – Нет, ничего…
– Вы же не рассматриваете кандидатуру Леопольда Харгрейва? Конечно, он весьма сговорчив, но этот человек – ужасный администратор. Если он станет королем, нас ждет финансовая катастрофа.
Тайнуэлл наконец сосредоточился на беседе и кивнул.
– Лео старомоден. Его семья – потомки имперского совета. В Рошели живут три самых известных семейства, переживших падение: Харгрейвы, Колдеры и Киллианы. Флорет Киллиан даже утверждает, что является прямым потомком брата Персефоны. Эти семейства, вместе с лордом Дарием Серетом, создали провинцию, впоследствии ставшую королевством. Лео верит в древние обычаи, добродетели, когда-то ценившиеся у тешлорских рыцарей старой империи. Нам это ни к чему.
– Совершенно верно. Что ж, кого бы вы ни выбрали, не забывайте, что ему действительно придется править королевством.
Тайнуэлл посмотрел на Сальдура и улыбнулся.
– Да, да, разумеется. Именно так. Это… очень важное решение. Мне нужно тщательно оценить выбор.
– Да, однако медлить тоже нельзя. Когда пир, через три дня?
Тайнуэлл продолжал кивать.
– Вы совершенно правы. Просто…
– Что?
Епископ Рошельский закусил нижнюю губу и произнес:
– Я хочу, чтобы мое решение одобрил патриарх.
Сальдур вскинул руки.
– Он наделил вас властью, а потому вряд ли будет жаловаться на результат.
Тайнуэлл улыбнулся:
– Да, верно. Может, я все-таки что-нибудь съем. – Он взял кусочек хлеба и положил на него мясо, а потом спросил, снова глядя на картину: – Вам это не кажется странным?
– Что именно?
– Венлин стоит.
Сальдур повернулся и посмотрел на фреску.
– Взгляните на него. Патриарх в присутствии самого Новрона – и он не опустился на колени, не простерся ниц. Нет, он стоит, распрямив плечи. Словно чувствует себя равным нашему Господу. Откуда такая уверенность?
– Полагаю, это как-то связано с управлением остатками империи.
– Думаю, вы правы.
Глава одиннадцатаяНовый Гур Эм
Колокола Гром-галимуса отзвонили полдень, когда Ройс провел Адриана мимо гавани, где высился зимний лес из десятков голых матч. Утро они посвятили прогулке по городу. Ройс двигался целеустремленно, и это не позволяло Адриану расспросить его. Вор не любил вопросов, и Адриан надеялся, что рано или поздно все прояснится. Проходили часы, аккуратно отмечаемые колоколами собора, а они сначала пробрались по заполненным людьми мостам на западный берег города, после чего вернулись обратно. Снова оказались на площади, где к тому времени собралась привычная толпа, и Ройс с Адрианом направились на юг, вдоль реки, выбрав на первый взгляд непримечательный маршрут, зигзагом ведший по улицам к гавани.
– Куда мы идем? – наконец спросил Адриан, когда они миновали пару огромных слоновьих бивней, служивших воротами в район с узкими улочками.
– М-м-м? – пробормотал Ройс, оглянувшись, словно не расслышал слов Адриана. Это было верным признаком: что-то намечалось.
Кварталы за слоновьими бивнями были пронизаны натянутыми между зданиями бельевыми веревками, образовывавшими сложную перекрещивающуюся паутину. На тех, где не было белья, висели яркие флаги и цветочные гирлянды. Здесь толпились люди, обходившие лотки, которые торговцы целенаправленно расставляли поперек дороги, зазывая покупателей на разных языках. Невидимые барабаны отбивали навязчивый ритм.
– Ты куда-то идешь или просто блуждаешь? – крикнул Адриан, уворачиваясь от темнокожей женщины, которая несла клетку с мечущимися, пищащими цыплятами. – Ищешь кучера в толпе?
– Вовсе нет, – возразил Ройс. – Я знаю, где кучер, но нет смысла идти за ним до вечера.
Взмахнув плащом, он изящно повернулся, уклоняясь от телеги с дровами. Пытаясь не отстать, Адриан едва не сшиб женщину, державшую за руку двух детей, но в последний момент остановился. Все трое посмотрели на него и улыбнулись. Адриан улыбнулся в ответ, вступив с ними в безмолвную, но очевидную беседу, в которой было понимание, прощение и немного юмора. Обойдя женщину и телегу, он погнался за Ройсом. Тот стремительно перемещался от одного свободного пространства к другому – свободного пространства, куда обычно мог поместиться только Ройс.
Он пытается от меня избавиться?
Они выбрались из узких переулков и оказались на площади, где Адриану удалось сократить дистанцию.
– И… что? Мы осматриваем достопримечательности?
Ройс раздраженно оглянулся.
– Тогда что?
– Я ищу другое жилье. Меблированные комнаты. Здесь должно быть что-то еще. Мы не везде проверили. Может, отыщем что-нибудь в менее популярных кварталах. Я скорее соглашусь делить комнату с крысами, чем еще раз позавтракать с этой женщиной.
– Ты серьезно? Город забит под завязку, а у нас нормальная комната.
– Мы снимаем ее у безумной старухи.
– Она милая.
– Она слабоумная и вполне может зарезать нас во сне.
– Эвелин Хемсворт? Ты шутишь?
– Нет, я выражаюсь метафорически. Скорее всего она отравит нас за следующим завтраком. Это излюбленный метод у таких, как она.
– Таких, как она? Что ты имеешь в виду?
Ройс не ответил. Он снова двигался – и опять ускользнул от Адриана. На сей раз он прошел сквозь группу людей, смотревших на закутанную в покрывало молодую танцовщицу с сагатами на пальцах. У ее обутых в шлепанцы ног лежала тряпичная шляпа, а в ней – несколько медяков. Если бы Адриан не боялся потерять Ройса в толпе, то тоже бы задержался.
Они находились в сердце района, где царили разноцветная керамика, лаваш, яркие одежды, корзины, резьба по дереву и экзотические специи. Несколько вывесок гласили, что это Новый Гур Эм, по аналогии с джунглями Калиса, непроходимыми и опасными. Адриан, побывавший в настоящем Гур Эме, считал это преувеличением, однако местным жителям, судя по всему, название нравилось, и они использовали его на своих прилавках. «Масла и сыворотки Нового Гур Эма», – извещала одна табличка. «Чай из джунглей Гур Эма», – сообщала другая.
Вокруг темнокожие калианцы разговаривали с акцентом или на тенкине, хриплом языке джунглей. Сморщенные старики в свободных одеяниях толпились у столов на улице, играя в хекер, потягивая кофе и куря высокие латунные кальяны. Адриан вспомнил солонку и перечницу Эвелин и понял, что поток иммигрантов принес в Альбурн ароматы родины. Музыка, запахи, голоса и лица грозили сбить замок с мысленных дверей, которые Адриан предпочитал не открывать. Идя по той улице, он пробирался не через толпу, а сквозь колючие заросли воспоминаний. Это была эпоха его жизни, какую он покинул. К которой поклялся никогда не возвращаться. Адриан постарался не обращать внимания на обстановку и сосредоточился на Ройсе.