Кстати, глава группы по делам «культурной революции» при ЦК КПК Чэнь Бода, репрессированный Мао Цзэдуном в 1970 г., также начал выступать с предложениями переориентировать политику страны на восстановление и развитие производства.
После смерти Чжоу Эньлая ход событий привел обе стороны к тому, чтобы вслед за противостоянием по вопросу об отношении к усопшему премьеру Госсовета КНР Чжоу Эньлаю прямо называть главных живых лидеров двух противоборствовавших лагерей: Дэн Сяопина и Чжан Чуньцяо.
Представляется, что борьба, которая велась в те дни, была, с одной стороны, действительно проявлением накопившегося протеста людей, масс городского населения прежде всего против «культурной революции», что приобрело, в соответствии с историческими традициями, а также невозможностью прямо называть имена действовавших лидеров, форму конфронтации в вопросе об отношении к уже умершему Чжоу Эньлаю, который уже никак не мог пострадать в ходе этой борьбы; и, с другой стороны, организованных действий представителей и даже руководителей противоборствовавших группировок — молодых и старых политиков, или сторонников и противников «культурной революции». Если приверженцы «культурной революции» защищали ее, не допускали ее критики, то противники использовали возмущение масс, потворствовали его выплескиванию на улицы, вероятно, даже направляли его и подпитывали понятными людям лозунгами, обращенными, в частности, против Чжан Чуньцяо и других членов «четверки».
В Нанкине на улицах царило столпотворение. Люди прямо говорили, что речь идет о том, кто придет к власти, имея в виду ситуацию после приближавшейся смерти Мао Цзэдуна. Утверждали, например, что «четверка» принесет новый страшный голод. Это было косвенным напоминанием о том (люди это хорошо помнили), что политика Мао Цзэдуна уже повлекла за собой десятки миллионов голодных смертей на рубеже 1950—1960-х гг.
Лозунги становились все более опасными для «четверки». Призывали свергнуть Чжан Чуньцяо, разрядить эту «бомбу замедленного действия», «изгнать Чжан Чуньцяо из ЦК партии».
При этом отдавали дань памяти Чжоу Эньлая, вспоминали одну из жен Мао Цзэдуна Ян Кайхой, намекая на то, что это делается в противовес Цзян Цин. В листовках поименно критиковали «четверку».
Демонстрации в Нанкине не прекращались. Город кипел. Венки на местах, где поминали Чжоу Эньлая, становились все больших размеров. Некоторые достигали пяти метров в диаметре. Конца этим демонстрациям не было видно.
В Пекине «четверка» нервничала. Ван Хунвэнь заявлял: «По своему характеру события в Нанкине направлены против ЦК партии!» В то время ситуация складывалась таким образом, что с уходом Чжоу Эньлая действительно главную роль в ЦК КПК могли играть представители «четверки». В частности, Ван Хунвэнь, которого выдвинул сам Мао, был практически единственным активно действовавшим заместителем председателя ЦК КПК. Иными словами, массовые выступления, типа нанкинских, являлись проявлением противостояния тогдашнего ЦК КПК и населения на местах.
1 апреля 1976 г. ЦК КПК выпустил «Уведомление» по поводу нанкинских событий. Власти применили силу. 2 апреля в Нанкине были сорваны и убраны все лозунги и призывы. Демонстрантов объявили контрреволюционерами. При этом пострадали и те члены нанкинского руководства, которые поддерживали демонстрантов.
Тем не менее выступления продолжались. 3 апреля учащиеся Нанкинского института почт и телеграфа вышли на демонстрацию с лозунгами: «Готовы до конца вести кровавую войну против тех, кто под белым знаменем выступает против премьера Чжоу Эньлая!», «Требуем до конца расследовать все контрреволюционные деяния, направленные против премьера Чжоу Эньлая!», «Для нас нет и не существует ни какой-то звезды спасения человечества, ни неких мудрецов и императора, на которых мы, дескать, должны опираться!» (В этом лозунге содержался намек на Мао Цзэдуна. Самая известная песня о Мао Цзэдуне содержала слова: «Он — великая звезда спасения народа!»)
2 апреля власти начали жестоко подавлять выступления в Нанкине, однако листовки, разоблачавшие Цзян Цин и Чжан Чуньцяо, продолжали появляться. Авторы этих листовок проявляли большую смелость, отвечая таким образом на кровавое подавление демонстраций.
В Пекине после смерти Чжоу Эньлая «четверка» держала под строжайшим контролем все средства массовой информации, стремилась создавать атмосферу страха.
В то же время настроение горожан постепенно менялось. Конечно, кто-то мог содействовать этому, но все-таки представляется, что речь шла прежде всего о проявлении протеста.
Если в январе люди скорбели о смерти Чжоу Эньлая, то в феврале, словно пробудившись, трезво взглянули на то, что происходило в стране, в марте появились ростки возмущения; наконец, в апреле граждане поднялись на смертельную борьбу.
Ареной борьбы традиционно стала главная площадь Пекина — Тяньаньмэнь. Здесь началось движение 4 мая 1919 г.; происходили события 9 декабря 1935 г., когда началось движение под лозунгом любви к отечеству и спасение его от японской агрессии; здесь 1 октября 1949 г. проходила церемония образования КНР; события «культурной революции» 1966 г. (Забегая вперед, скажем, что события апреля 1976 г. и мая-июня 1989 г. также происходили на площади Тяньаньмэнь.)
В 1976 г. естественным поводом к началу событий послужил обычай отмечать день поминовения усопших. Надо еще раз сказать, что к этому времени накопилось недовольство «культурной революцией», и китайцы выражали его способом, к которому трудно было придраться, проявляя уважение к памяти Чжоу Эньлая. Тем более что в сознании людей действительно существовал миф о Чжоу Эньлае как о людском заступнике. Старые же руководители под флагом уважения к Чжоу Эньлаю стремились отобрать власть у выдвиженцев «культурной революции».
19 марта 1976 г. у подножия памятника народным героям на площади Тяньаньмэнь появился первый венок — венок от учащихся начальной школы Нюфан района Чаоян города Пекина. Затем венков стало бесчисленное множество.
«Четверка», точнее власти в Пекине, в ЦК КПК и городские власти были этим обеспокоены, но действовали привычными методами. 26 марта начальник управления общественной безопасности Пекина отдал приказ представить сведения о всех организациях, которые возложили венки, о количестве венков, о том, сколько людей участвовало в их возложении. 27 марта командование народных ополченцев Пекина отправило более трех десятков ополченцев на площадь для выяснения ситуации. 31 марта управление общественной безопасности отрядило туда же агентов в штатском, которые должны были фотографировать надписи и доложить о ситуации. 1 апреля было дано указание «решительно ликвидировать все, что носит реакционный характер» у памятника народным героям.
За одну ночь венки были убраны. Действия агентов в штатском вызвали возмущение. Было установлено дежурство, дабы не допустить такого рода действий. Венки стали изготавливать из прочных и тяжелых материалов, в том числе один венок — из стальных неподъемных балок весом в полтонны. Этот венок доставили на площадь 2 апреля. Появились венки и в память о маршале Чэнь И, которого Мао Цзэдун во время «культурной революции» как-то назвал «вождем правых», и в память об одной из жен Мао Цзэдуна — Ян Кайхой.
Власти распространяли уведомления, запрещавшие приходить на площадь Тяньаньмэнь, приносить траурные венки. Но все было напрасно — приказы игнорировались.
В 7 часов утра 3 апреля колонна рабочих и служащих пекинского завода радиооборудования направилась к памятнику народным героям. В колонне, насчитывавшей свыше тысячи человек, были и молодежь, и старики, и мужчины, и женщины, были дети в возрасте от 3 до 9 лет. Подойдя к памятнику, все они подняли правые руки и дали клятву на верность памяти премьера Чжоу Эньлая. Затем они возложили более 30 венков. Один из них, 6 метров в высоту и 8 метров в ширину, установили в центре площади; было много флагов, лозунгов и цветов.
До этой акции 2 апреля на завод прибыли сотрудники управления общественной безопасности с уведомлением, что возложение венков запрещено. Однако рабочие 3 апреля пришли на площадь.
Одновременно с рабочими пришла колонна сотрудников института полупроводников Академии общественных наук Китая, тех самых интеллигентов, которых во время «культурной революции» именовали не иначе как «девятыми поганцами».
Площадь заполнили тысячи людей из различных учреждений, предприятий, учебных заведений.
Так накануне дня поминовения усопших в КНР разгорелась борьба: с одной стороны, в ней участвовали средства массовой информации, находившиеся под контролем ЦК КПК, то есть «четверки» (это были главный журнал ЦК партии «Хунци» тиражом более 10 миллионов экземпляров, главная партийная газета «Жэньминь жибао» тиражом более 5 миллионов экземпляров); с другой стороны, были листовки. Это была война «официальной печати против листовок от народа». Официальная печать критиковала Дэн Сяопина, «правое поветрие пересмотра дел», называла призыв к модернизации «реставрацией капитализма». Массы населения были настроены совсем наоборот.
4 апреля 1976 г. на площади Тяньаньмэнь, в центре которой побывало не менее двух миллионов человек, был вывешен текст официальной речи Дэн Сяопина на церемонии прощания с Чжоу Эньлаем. События, подобные пекинским, происходили и во многих городах страны.
С 19 марта по 5 апреля 1976 г. демонстрации шли непрерывно и становились все более мощными.
«Четверка» не оставалась в стороне. 30 марта Ван Хунвэнь заявил сотрудникам редакции «Жэньминь жибао»: «Распространение такого рода дацзыбао — это создание контрреволюционного общественного мнения».
В ход был пущен тезис о том, что Дэн Сяопин — закулисный руководитель того, что происходило в Пекине.
«Четверка» готовила расправу с демонстрантами. 3 апреля Яо Вэньюань говорил: «Китай — это такая страна, где острая борьба идет непрерывно; но вот решение противоречий никогда не доводится последовательно до конца. Ну почему нельзя расстрелять этих контрреволюционеров? Ведь диктатура — это вам никак не вышивание цветочков». Он призывал к «непременному применению диктатуры пролетариата». Утверждал, что «если не подавить этих контрреволюционеров, то это будет означать, что мы никогда не сможем вздохнуть свободно и радостно». Эти высказывания легли в основу статьи, появившейся 5 апреля в «Жэньминь жибао», — началась подготовка общественного мнения к кровавому подавлению протестующих.