Описывая эту ситуацию, противники «четверки», утверждали, что до членов политбюро давно уже было доведено указание Мао Цзэдуна: «Вот когда я умру, Цзян Цин начнет скандалить». Но никто не мог и подумать, что эта женщина не проявит никакого уважения к чувствам скорби и нетерпеливо попытается злоупотреблять властью, выступать в роли этакой «барыни» или «старой хозяйки».
В душе большинство членов политбюро испытывали неприязнь к Цзян Цин. И в то же время положение ее было особым, и к тому же она выступала в качестве «старой хозяйки» в той «четверке», которая обладала громадной властью. В какой форме можно было ставить перед ней вопросы, выражать свое мнение? Все безмолвствовали.
Цзян Цин вновь заговорила: «Критиковать Дэн Сяопина, выступать против правых — это вопрос громадного значения, ибо речь идет о том, изменят или не изменят свой цвет и наша партия, и наше государство. Уже более полугода прошло, а кампания критики Дэн Сяопина так и не привела еще к его свержению. Разве это не крайне опасная ситуация? У меня на сей счет собрано очень много материалов». Она хлопнула рукой по своей коричневой папке.
И тогда заговорил Е Цзяньин: «А разве не ты лично и руководишь и управляешь ходом этого самого движения? А если есть какие-то материалы, то пусть с ними ознакомятся все!»
Цзян Цин подняла голос: «Хм! По-моему нельзя проявлять слишком большую мягкость в отношении Дэн Сяопина. Следует исключить его из партии, исключить его из партии!»
«Товарищ Цзян Цин, давайте поспокойнее, похладнокровнее. Ведь надо принимать во внимание, что наша партия в настоящее время переживает самый трудный момент. И сейчас самое важное состоит в том, чтобы как можно более тесно сплотиться вокруг ЦК партии, преодолеть трудности, пройти эту трудную заставу!» — возразил Е Цзяньин.
«Я согласен с мнением заместителя председателя Е Цзяньина». — «Я тоже согласен». Люди наперебой стали высказываться. Даже Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань тоже присоединились к общему хору голосов.
Обмен репликами между Цзян Цин и Е Цзяньином показал, что на первый план среди членов высшего руководства КПК вышли две фигуры: вдова Мао Цзэдуна Цзян Цин, которая возглавляла выдвиженцев «культурной революции», и маршал Е Цзяньин, на практике оставшийся старшим среди прежних руководителей, еще входивших в состав политбюро ЦК КПК.
Цзян Цин попыталась сделать так, чтобы главным стало решение вопроса об исключении из партии Дэн Сяопина. Если бы такое решение было принято, был бы открыт путь к исключению из партии большинства старых членов руководства КПК и вообще многих старых членов партии. Цзян Цин предприняла попытку осуществить молниеносную расправу со своими политическими противниками.
Собственно говоря, Цзян Цин повела себя в данном случае, во-первых, как лидер выдвиженцев «культурной революции» и претендент на пост высшего руководителя партии и государства; во-вторых, как политик, лишенный эмоций или не допускавший того, чтобы эмоции мешали главному — ведению политической борьбы, немедленному принятию важных политических решений, отвечавших, с ее точки зрения, сложившейся ситуации.
Цзян Цин полагала, что теперь, когда Мао Цзэдун умер, не следовало сосредоточиваться на самом факте смерти председателя.
Цзян Цин исходила из того, что жизнь продолжалась и ситуация требовала сосредоточиться на реальных и самых важных, с ее точки зрения, вопросах.
По мнению Цзян Цин, требовалось немедленно исключить Дэн Сяопина из партии. Нужно отметить, что политическая интуиция в данном случае ее не подвела. Вероятно, это был единственный момент, когда можно было поставить вопрос об исключении Дэн Сяопина из КПК. В то же время Цзян Цин проявила смелость, оказавшись единственной из выдвиженцев «культурной революции», кто решился на прямое столкновение с теми силами внутри руководства партии, которые никак не были согласны уступать свои позиции, особенно после смерти Мао Цзэдуна.
Е Цзяньин, учитывая и то, что у него в руках были мощные рычаги по руководству вооруженными силами, а также ощущая поддержку старых руководителей партии, которые хотя и не входили в состав руководства, но имели за собой те или иные силы, взял на себя роль главного представителя прежних авторитетных руководителей.
Он выдвинул известную идею поиска компромисса, перенесения поставленного вопроса в плоскость его закулисных и длительных обсуждений, как это многократно случалось в истории КПК.
Формально Е Цзяньин призвал к тому, чтобы повременить и сосредоточиться на траурных мероприятиях. Фактически же он намекал на то, что в случае постановки вопроса о членстве Дэн Сяопина в партии возможно прямое столкновение с участием масс населения, теперь уже над гробом Мао Цзэдуна и в защиту имени усопшего лидера и в защиту Дэн Сяопина, которого сам Мао Цзэдун так никогда не исключал из партии. Вероятно, учитывая все это, такой опытный политик, как Чжан Чуньцяо, предпочел согласиться с Е Цзяньином и отложить обсуждение поставленного Цзян Цин вопроса.
Одним словом, сразу же, через три часа после кончины Мао Цзэдуна, когда его тело еще не остыло, тут же у этого тела в политбюро ЦК КПК произошло открытое столкновение двух фракций. В результате было решено до окончания похоронных мероприятий отложить решение поставленных вопросов. При этом каждая из сторон, очевидно, исходила из того, что теперь необходимо сосредоточиться на подготовке к реальному столкновению и к смертельной борьбе. Компромисс, очевидно, исключался.
После заседания политбюро для его членов стало вполне очевидным, что предстояла острейшая борьба не на жизнь, а на смерть за верховную власть над партией и государством. Цзян Цин определенно показала, что она намерена взять в свои руки главную власть в партии.
Каким мог быть ход мыслей Е Цзяньина в этот момент?
Как уже упоминалось, на протяжении всего периода «культурной революции» маршал Е Цзяньин демонстрировал свою преданность Мао Цзэдуну, поддерживал все его решения. Именно Е Цзяньин первым из маршалов превознес Линь Бяо, когда Мао Цзэдун решил сделать того своим единственным заместителем и сместить Лю Шаоци, который находился в положении «второго лица» в партии и в государстве.
Со временем Е Цзяньин сумел занять положение первого заместителя Мао Цзэдуна по делам вооруженных сил. После гибели Линь Бяо он стал главным помощником Мао Цзэдуна в тех случаях, когда нужно было решать конкретные вопросы, касавшиеся армии.
Мао Цзэдуну, очевидно, представлялось выгодным известное разделение властей, сложившееся к концу «культурной революции». Тогда сам Мао Цзэдун находился над всем и вся, будучи высшей и непререкаемой властью. Далее, главным доверенным лицом Мао Цзэдуна в партии им был назначен Ван Хунвэнь. В правительстве после смерти Чжоу Эньлая и отстранения Дэн Сяопина в апреле 1976 г. власть формально была в руках Хуа Гофэна, хотя, по сути, всеми делами ведал Чжан Чуньцяо. В армии главным доверенным лицом Мао Цзэдуна был Е Цзяньин.
Когда Мао Цзэдун умер, военная власть, самая главная власть, оказалась сосредоточена в руках Е Цзяньина.
В то же время власть над партией была в руках Ван Хунвэня. А власть над правительством — в руках Чжан Чуньцяо.
Хуа Гофэн, который формально оказался на месте преемника Мао Цзэдуна и занимал посты и председателя ЦК КПК, и председателя военного совета ЦК КПК, и председателя КНР, и премьера Госсовета КНР, по сути, был в значительной степени декоративной фигурой. Его никак нельзя было воспринимать как реального преемника Мао Цзэдуна на посту высшего и единственного руководителя партии и государства.
Главные реальные противоборствовавшие силы, представителями которых выступали Е Цзяньин и Цзян Цин, находились в относительном равновесии. Важным было то, что ни у одной из сторон не было в руках власти одновременно и над партийным аппаратом, и над вооруженными силами. Разделение властей, которое устраивало Мао Цзэдуна, после его смерти с неизбежностью вело к смертельной схватке за объединение в одних руках власти и над армией, и над партией.
У каждой были свои «козыри»; и в то же время у каждой были и свои слабости. Ни одна из них не имела возможности немедленно взять верховную власть в свои руки. Именно по этой причине на какое-то время и понадобилась устраивавшая всех временная и проходная фигура Хуа Гофэна.
Е Цзяньин разделял главные идеи Мао Цзэдуна. Пока Мао Цзэдун был жив, он, очевидно, считал необходимым всегда оставаться в такой позиции, чтобы Мао Цзэдун нуждался в нем и в известной степени доверял ему. Е Цзяньин усвоил «урок Хрущева»: откладывал любые свои самостоятельные действия до тех времен, которые наступили после смерти Мао Цзэдуна. Пережить Мао Цзэдуна, чтобы затем устроить все так, как он считал нужным, — вот в чем, вероятно, был замысел Е Цзяньина.
Ему также удалось при жизни Мао Цзэдуна остаться тем единственным из маршалов КНР, которого Мао Цзэдун считал относительно надежным помощником по устройству дел внутри армии. Более того, именно благодаря этому, Е Цзяньин в последние годы жизни Мао Цзэдуна выдвинулся в партии и армии в число тех, кто оставался ближайшими помощниками Мао Цзэдуна, составляли его ближний круг, главную руководящую группу в партии и в государстве.
Реально Е Цзяньину благодаря его поведению во время «культурной революции» удалось войти в высшее руководство КПК и КНР, стать фигурой, сопоставимой в историческом плане по масштабам и значению с Лю Шаоци, Чжоу Эньлаем и Чжу Дэ, не говоря уже о Линь Бяо, Чэнь Юне и Дэн Сяопине.
В то же время Е Цзяньин принадлежал к тем силам в партии, которые видели в выдвиженцах «культурной революции» угрозу своему положению, а может быть, и самой жизни.
Они полагали, что при Мао Цзэдуне нужно было считаться с его волей, идти на то, чтобы отвечать за политику Мао Цзэдуна, в том числе и в годы «культурной революции», необходимо было приспосабливаться к нему, терпеть выдвиженцев, ограничивая, насколько это удавалось, их власть.
Вместе с тем эти старые руководители принимали во внимание и стремились использовать в своих политических целях недовольство населения, в том числе и членов партии, целым рядом последствий политики времен «культурной революции». Широкие слои населения были недовольны массовыми репрессиями, тем, что именовалось «внутренней» или гражданской войной в стране, разрушением хозяйства, падением жизненного уровня. К этому можно добавить и стремление выдвиженцев «культурной революции» не только захватывать власть в партийных и административных органах, но и осуществить передел сфер влияния группировок военачальников.