Ван Хунвэнь посетил уезд Пингу под Пекином, где сделал заявление провокационного характера (это было буквальное воспроизведение высказываний Мао Цзэдуна перед началом «культурной революции» в 1966 г.): «Если в ЦК партии появится ревизионизм, что вы будете делать? Надо будет свернуть его! Если кто-то будет проводить в жизнь ревизионизм, я также свергну его, а если я буду осуществлять ревизионизм, то вы тоже поднимайтесь на бунт; необходимо смотреть на вещи широко раскрытыми глазами, разглядеть ревизионизм!»
В тот же день доверенное лицо «четверки» в Университете Цинхуа Чи Цюнь поторопила «Лян Сяо» с написанием компрометирующих материалов, направленных против ряда руководителей партии, правительства, армии, ибо предполагалось направить эти материалы «четверке» для использования в срочном порядке. При этом секретарь Чи Цюнь говорил: «Председатель (имелась в виду Цзян Цин, которую ее сторонники уже считали председателем ЦК КПК), председатель постоянного комитета (имелся в виду Ван Хунвэнь, которого полагали будущим главой ВСНП), премьер (Чжан Чуньцяо считали премьером Госсовета КНР) утвердят эти материалы, и они будут использованы, когда кого-то повысят; а кого-то снимут с постов».
4 октября «четверка», используя группу «Лян Сяо», под этим псевдонимом опубликовала в газете «Гуанмин жибао» статью под заголовком «Вечно следовать курсом, определенным председателем Мао Цзэдуном».
В тексте этой статьи, в частности, говорилось:
«Фальсификация курса, определенного председателем Мао Цзэдуном, как раз и представляет собой предательство по отношению к марксизму, предательство по отношению к социализму, предательство по отношению к великому учению о продолжении революции при диктатуре пролетариата».
«Никто из главарей ревизионизма, которые осмелятся на фальсификацию курса, определенного председателем Мао Цзэдуном, ни в коем случае добром не кончит».
Прочитав эту статью в «Гуанмин жибао», Е Цзяньин сделал вывод о том, что она является сигналом к действиям.
Об этом свидетельствовали и другие новости.
В Пекине был заменен начальник штаба одного из родов войск в составе пекинского гарнизона.
В магазинах Шанхая скупили все запасы бумаги красного цвета, очевидно готовясь к «празднованию победы».
В том же Шанхае сторонники «четверки» говорили своим противникам: «С вами мы счеты сведем после 9 октября!»
В некоторых провинциях велась подготовка к съемке на цветной пленке документальных фильмов о «великом празднике».
Е Цзяньин в создавшейся обстановке пришел к выводу о том, что медлить нельзя. Решающий момент наступил. Более того, вопрос стоял так, что либо одна, либо другая сторона должна была кардинально решить вопрос о своем противнике. Многие кадровые работники могли последовать за «четверкой». «Четверка» же могла начать свои действия 7 октября. Следовало ее опередить.
Е Цзяньин вызвал Ван Дунсина и спросил его: «В каком состоянии подготовка?»
«В основном все готово», — ответил Ван Дунсин.
«Хорошо. Тогда действуем так, как было решено! По-моему, в соответствии с ранее принятым планом, 6 октября вечером в 8 часов начинаем действовать! Доложи товарищу Хуа Гофэну; посмотрим, какие еще у него соображения». Е Цзяньин отдал боевой приказ.
6 октября 1976 г. была среда.
В первой половине дня Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцяо получили уведомления (от имени Хуа Гофэна — Ю.Г.) о том, что в 8 часов вечера в зале заседаний в павильоне Хуайжэньтан (находящемся на территории Чжуннаньхая) состоится заседание постоянного комитета политбюро ЦК КПК и что их просят прибыть точно в назначенное время.
Во второй половине дня Яо Вэньюаня уведомили по телефону, что на 8 часов вечера назначено обсуждение вопросов пропаганды в павильоне Хуайжэньтан.
Хуайжэньтан — дворцовая постройка, оставшаяся еще от династии Цин. В свое время императрица Цыси затратила на постройку этого дворцового павильона 5 миллионов серебряных юаней. Во времена КНР там проводились торжественные партийно-государственные мероприятия.
В 7 часов вечера участвовавшие в операции прибыли в Хуайжэньтан и заняли заранее определенные позиции.
Е Цзяньин, которому исполнилось уже 79 лет, сам приехал в Хуайжэньтан, чтобы лично руководить операцией на месте. Таким образом, и штаб по руководству операцией, и само место операции находились в одном помещении. Это — редкий случай в истории и для Китая, и вообще в мире. В КНР подчеркивали, что это было свидетельством смелости и мудрости замысла.
Собственно говоря, помещение было разгорожено ширмой на две части. В передней части было поставлено кресло для Е Цзяньина под углом к входным дверям.
Назначенное время пришло. Участники операции находились в готовности и в напряжении.
Е Цзяньин сидел в кресле. Он был строг. Руки лежали на подлокотниках. Он держался совершенно спокойно и хладнокровно. Сбоку рядом с ним стоял Хуа Гофэн с вытянутым лицом, руки его непроизвольно двигались. Свой взор он не отводил от входной двери. Он волновался. Ван Дунсину было неудобно появляться на заседании «постоянного комитета», поэтому он находился за ширмой.
В зале было тихо. Не слышно было даже стука сердец. Только из-за окон доносилось необычно звонкое стрекотание цикад.
Послышались шаги. Военные, стоявшие за створками дверей, напряглись.
Появился Ван Хунвэнь. Он вышагивал нагло, как он обычно ходил еще в качестве главаря «бунтарей», или «цзаофаней». Сделав всего один шаг внутрь помещения, он почувствовал, что что-то тут не так. Он заорал, как раненый зверь: «Вы что тут задумали?» Потом он пустил в ход и кулаки и ноги, сопротивлялся и стоял насмерть. Военным с трудом удалось скрутить ему руки.
После устранения «четверки» в официальной печати КНР утверждалось, что Ван Хунвэнь — убийца. Когда он в Шанхае бьш главарем «бунтарей», он сам принимал участие в вооруженных схватках. На его руках кровь честных людей. Он — вор. Он присвоил себе народное достояние. Много денег, легковые автомашины, киноаппарат с цветной пленкой, дорогие магнитофоны, фотоаппараты, пистолет, часы, дорогие сигареты, напитки, продукты. Жировал и пировал. Он — хулиган от политики. Захватывал власть в партии и государстве. Интриган. Имел честолюбивые замыслы. Он — контрреволюционер. Хотел на костях людей построить свой рай. Бросить людей в тюрьму.
Наконец-то его руки связаны.
Ван Хунвэню приказали идти и подвели его к Е Цзяньину и Хуа Гофэну.
Е Цзяньин только посмотрел на него и ничего не сказал. Хуа Гофэн объявил: «Ван Хунвэнь! Ты совместно с Цзян Цин, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюанем выступил против партии, против социализма, пытался узурпировать власть над партией. Это — серьезный вопрос. ЦК принял решение изолировать тебя и провести соответствующее расследование!»
Ван Хунвэнь смотрел в пол. Когда его уводили, он тяжело вздохнул и сказал: «Не ожидал, что вы будете действовать так быстро».
Это признание свидетельствовало о том, что они подготовились действовать, но действовали медленно. Недооценили противника. Признание Ван Хунвэня свидетельствовало и о том, что Е Цзяньин действовал совершенно правильно. Была доказана мудрость воинского искусства: «Скорость побеждает, промедление ведет к поражению».
Ли Гуанъинь и другие увели Ван Хунвэня. Вышли через боковой вход, посадили его в машину «Хунци». Ван Хунвэня отвезли в бункер и изолировали, поместили под наблюдение.
В зале Хуайжэньтан снова воцарилось спокойствие; но напряжение не спадало.
Вскоре появился Чжан Чуньцяо с папкой; он скорым шагом вошел в помещение, не обращая внимания на то, что у дверей стояли четверо во главе с Цзи Хэфу. Они же быстро скрутили его, заломили руки за спину. Папка упала на пол. Он только повторял: «Да что это такое? Что такое?»
Чжан Чуньцяо подвели к Е Цзяньину и Хуа Гофэну. Хуа Гофэн объявил ему решение о его изоляции и о проведении расследования.
Чжан Чуньцяо не держали ноги. Очевидно, он понимал, что для него все кончено.
Иногда утверждали, что он еще в 1930-х гг. был агентом Гоминьдана.
Чжан Чуньцяо увели.
Спустя несколько минут после того, как пробило 8 часов, явился Яо Вэньюань.
Группа Тэн Хэсуна из четырех человек быстро скрутила и его. Он обмяк. Его подвели к Е Цзяньину и Хуа Гофэну и объявили о решении ЦК КПК, затем увезли.
Цзян Цин находилась у себя в резиденции в Чжуннаньхае.
Все последние дни она была очень занята. В этот вечер она отдыхала, сидя на диване и положив вытянутые ноги на подставку.
В комнату вошел ее телохранитель и сказал, что к ней пришел заместитель начальника канцелярии ЦК КПК Ван Дунсин. Цзян Цин спросила, зачем тот пришел. Телохранитель не знал.
Цзян Цин вышла в гостиную и увидела группу людей в форме и при оружии.
Руководитель группы объявил Цзян Цин решение ЦК.
Цзян Цин закричала: «Это заговор! Тело председателя еще не остыло, а вы уже так жестоко поступаете со мной!»
Две женщины в военной форме приблизились к ней. Она бросилась из комнаты.
Люди из обслуживавшего персонала, которых она измучила своим отношением к ним, преградили ей дорогу. Они даже плевали в нее.
Цзян Цин увезли.
Еще одна группа во главе с Ли Ляньцином прибыла в дом Мао Юаньсиня. В это время он смотрел телевизор. Он был хорошо знаком с Ли Ляньцином и видел, что тот всегда ходил в штатском. На сей раз он был в форме. С ним были еще какие-то военные.
Ли Ляньцин сказал Мао Юаньсиню: «Ты больше не будешь жить здесь. Для тебя приготовлено другое помещение. Мы отправляемся немедленно, с собой ничего брать не нужно!»
Мао Юаньсинь встал, указал пальцем на Ли Ляньцина и со значением произнес: «И это ты арестовываешь меня?»
Ли Ляньцин ответил: «Ты выражаешься неточно! Это не я арестовываю тебя, а я выполняю приказ арестовать тебя!»
Мао Юаньсиня увели.
Ровно в 8 часов вечера были арестованы активные сторонники «четверки»: Чи Цюнь в Университете Цинхуа, Се Цзинъи — секретарь пекинского горкома КПК, Цзинь Цзумэй из ВФП.