— Понятное дело.
Кордовес откашлялся.
— Вы хотели задержать Грейсона и отправить в тюрьму? — спросил он.
— Грейсона? — Уэбб минуту помолчал, и слабая улыбка скользнула по его лицу. — Значит, вот под какой фамилией он известен здесь… Нет, — повернулся он к Кордовесу, — это не так просто. В казино работают с наличными. Ими занимаются служащие, которым вы можете доверять, ибо искушение велико. Хорошо, если вы схватите за руку крупье, он будет передан полиции, но если служащий все же утаит десяток тысяч, это не имеет смысла.
Он стряхнул пепел сигареты на пол.
— Возьмите, к примеру, Лейна — или Грейсона. Он похитил сто тысяч долларов. Предположим, полиция его ловит. Ладно… Он нанимает адвоката и отделывается несколькими годами тюрьмы. А если он уже истратил большую часть суммы? Как мы вернем наши деньги? Нет, нет! — он покачал головой. — Мы сами улаживаем дела такого рода. Если парень окажется прожженным мошенником, ему не будет пощады. Мы умеем это делать, и потому такое случается не слишком часто. Суровое наказание всегда служит хорошим средством устрашения. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Полагаю, да, — Кордовес кивнул. — Вы губите жизнь человека, который вас обманул.
— Правильно, — подтвердил Уэбб. — Мы прежде всего заботимся о том, чтобы предать дело огласке. Тем самым нам обеспечено содействие всего города, потому что каждый знает, что с ним может случиться то же самое. Все очень просто. Я не знаю деталей, но одно мне ясно. Грейсон хотел вернуться в Штаты. Понимая, что это небезопасно, он был готов вернуть свои долги с процентами, но, несмотря на это, все равно боялся. Не знал, примем ли мы его предложение, и не отваживался взять дело в свои руки. Поэтому он использовал Бейкера в качестве посредника и для маскировки послал его на Барбадос.
Он потушил сигарету.
— Ладно. Мы согласились пойти на сделку. Мы получаем деньги и говорим везде: мол, Грейсон осознал, что против нашей системы не устоять, и расплатился, чтобы спасти свою голову. В этой стране такое нетрудно — никто тут не интересуется, сколько денег уходит за границу, так что не нужно заниматься контрабандой, можно просто положить пакет с деньгами в портфель и улететь. А нам безразлично — мы можем взять даже чек и согласны на оплату в боливарах. Это твердая валюта.
Он помедлил, потом встал. Теперь Джеф видел все совершенно ясно. Видимо, его сводный брат вполне успешно и честно работал с тех пор, как прибыл в Каракас, и не думал возвращаться в Штаты. Потом приехал Бейкер и привез известие о наследстве. Чтобы получить его, нужно было вернуться в Бостон, и раз это было выгоднее, чем торчать в Южной Америке, он раздобыл наличные, вел переговоры через Бейкера, и совершенно ясно, что у того сегодня вечером были в номере эти деньги.
— Это хороший мотив для убийства, — сказал он больше самому себе.
— Что? — переспросил Уэбб.
— Деньги. Куча наличных.
Усмешка Уэбба была вымученной и горькой. Он подошел к столу, забрал свой револьвер и патроны. Но когда собрался зарядить, Кордовес его остановил.
— Пожалуйста, — вежливо сказал он, — не делайте этого, пока не покинете номер.
Уэбб кивнул и положил оружие в один карман пиджака, а патроны в другой.
— Большое спасибо, — с легким поклоном сказал Кордовес, — вы знаете, у меня большой опыт с заряженным и незаряженным оружием, я много лет был сотрудником «Сегурналь». А что вы собираетесь теперь предпринять?
— Первым делом я собираюсь выспаться, — ответил Уэбб. — Я прибыл черт знает откуда, чтобы получить кругленькую сумму, и, если на то пошло, не собираюсь возвращаться с пустыми руками. Бейкер приготовил для меня деньги, и кто-то должен был их украсть.
Он подошел к двери и повернул ручку.
— Я буду искать деньги. И наш друг Грейсон поступит правильно, если займется тем же самым. Он еще не избавился от неприятностей. Он это знает, и я знаю тоже. До скорого… — с этими словами он вышел.
Кордовес застегнул пиджак.
— Целеустремленный молодой человек, — заметил он. — И, по-видимому, опасный. Вам не кажется?
Джеф кивнул. Он оглядел номер, не испытывая больше ни малейшего желания его обыскивать. Он устал, был подавлен и обескуражен. Наутро, или, по крайней мере, при первой возможности, ему придется выступить против своего сводного брата; при этой мысли его недовольство только усиливалось.
— Ну что, Хулио, — сказал он, — на сегодня, пожалуй, хватит. Вы сможете прибыть сюда утром?
— Я буду ждать на террасе, когда вы спуститесь к завтраку. — Детектив слегка поклонился. — Доброй ночи! — И направился к лифту.
Джеф посмотрел ему вслед и достал из кармана ключ. Открыв дверь своего номера, он остановился, заметив что-то на полу. Записку явно подсунули под дверь. Пришлось шагнуть назад, к свету, чтобы ее прочитать.
Там была только одна фраза. Без обращения:
«Пожалуйста, зайдите в номер 320, как бы ни было поздно. K. X.».
6
Карен Холмс была в светло-сером фланелевом халате, застегнутом под горло.
— Большое спасибо, что вы пришли! — обрадовалась она. — Я не знала, как поздно вы освободитесь, поэтому прилегла. — Она указала на диван. — Мне нужно как следует выспаться.
Предложив ему садиться, она опустилась на диван. Щеки ее порозовели от сна, каштановые волосы рассыпались по плечам, и Джеф нашел, что она выглядит еще привлекательнее, чем вчера в самолете. Несмотря на это, он все еще не мог забыть происшествие в Майами и с растущим любопытством ждал, что будет дальше.
— Мне нужно с вами поговорить, — наконец решилась она. — Я… я надеюсь, что вы все поймете.
Карен откашлялась и покосилась на него. Когда он не ответил, сложила руки, опустив их на колени.
— Я не собираюсь извиняться за то, что прибыла сюда, — продолжала она. — Мне поручили добиться передачи акций, которые унаследовал ваш сводный брат. И я буду продолжать свои попытки.
— Что же тогда объяснять? — спросил Джеф. — Вы заговорили со мной, затащили меня в Майами в бар и подсыпали снотворное. Вы выполняли задание — и выполнили его. Безразлично, какими средствами. Я полагаю, что ваши сообщники на аэродроме избили бы меня, откажись я от вашего зелья.
— Именно этим они мне пригрозили, и потому я вынуждена была воспользоваться порошком.
— О! — иронически протянул Джеф. — Тогда, может быть, они сами его и подсыпали?
Карен Холмс покраснела, неприступно выпрямилась, глаза ее вспыхнули.
— Ну хорошо, — вспыльчиво бросила она, — если вы не хотите знать правду, тогда вам лучше уйти. Могу вас заверить, что я не нахожу в этом ничего смешного.
Он с минуту смотрел на нее очень внимательно и понял, что говорит она откровенно. Он чувствовал также, что важно услышать то, что она хотела сказать.
— Я знаю, у вас есть все основания для недовольства, — продолжала она. — Если вам будет приятно узнать, что мне стыдно, могу заверить вас, что, видит Бог, — это так. Но если…
Она не закончила фразу, только вздохнула. Впечатление красотки-секретарши, которое она производила в самолете, улетучилось. Она опустила голову, отвела взгляд и выглядела такой женственной, такой желанной, что гнев и горечь Джефа несколько улеглись.
— Ну хорошо, — сказал он, — рассказывайте. Начнем с того, что вы работаете в агентстве «Акме».
— Боюсь, начать придется еще раньше. Это займет некоторое время и будет для меня нелегко. — Она снова вздохнула и подняла глаза. — Я полагаю, вас удивляет, что я — частный детектив?
— Если быть откровенным — да. Насчет секретарши из страховой компании я попал впросак. Но на это было похоже.
— То, что я вам рассказывала о своей школе и коммерческом колледже, — правда, — сказала она. — Но это не отвечало моим девичьим мечтам. Мой отец — отставной инспектор полиции. У меня был брат, который тоже пошел бы в полицию, если бы не погиб в 1945 году на Тихом океане. Мальчики мечтают стать ковбоями, баскетболистами или инженерами, правда? А я хотела именно в полицию.
Закинув ногу на ногу, Карен продолжала рассказ:
— Вначале отец не возражал, считая это ребячеством. Потом, когда мы получили известие о смерти моего брата Эдварда — мне было тогда двенадцать, — я еще больше укрепилась в своем желании, и у меня не было ни малейшего сомнения в том, что я хотела и должна была унаследовать профессию отца. Я терпела его насмешки — он никогда этого не принимал всерьез — и поступила в колледж, как и было задумано раньше. Только после экзаменов мы поговорили об этом всерьез.
Отец мечтал, что я буду учиться в коммерческом колледже. Он приводил всевозможные аргументы, стараясь удержать меня от поступления в полицию. Но когда ему стало ясно, что я решила твердо, он предложил компромисс. Я должна была попробовать стать частным детективом. Это его идея. Некоторые из его друзей кормились этой профессией, и бывали случаи, когда женщина могла быть полезной. Хорошо. Но он поставил одно условие. Если я продержусь год в коммерческом колледже, он разрешит мне год стажироваться на частного детектива. Он думал, что этот год вполне излечит меня от моей мечты.
Легкая улыбка тронула уголки ее рта.
— Я думаю, теперь это звучит по-детски, — мягко улыбнулась она. — Пожалуй, это и есть ребячество, но когда растешь с мечтой, которая кажется единственно верной и важной, не так легко от нее отделаться. Ну ладно. Я поступила на стажировку к одному частному детективу, возможно, здесь сыграли свою роль связи моего отца. Во всяком случае, я получила лицензию и стала работать. Не могло быть более безотрадного занятия. Иногда я вела слежку за какими-то людьми, но мне никогда не говорили, для чего. Я моталась за ними или, по меньшей мере, пыталась это делать, пока у меня не начинали гореть ступни и гудеть ноги. Потом вечером я сочиняла отчет — и на этом все кончалось. Я работала за прилавками в магазинах, за стойками в барах, чтобы следить за персоналом. Я чувствовала себя шпионом и ненавидела это. За десять месяцев — ни одного волнующего