— Напомните ему обо мне, хорошо? Тогда мне станет легче.
— Я напомню ему, Чатита. Обязательно напомню.
Забыв о своих увечьях, я начал подниматься, как здоровый человек, и сразу же рухнул обратно на стул. Следующая моя попытка была более успешной. Подойдя ко мне, Чатита взяла меня за руку. Впервые ее лицо стало по-женски мягким и заботливым.
— Не представляла, что вас так избили. Наверное, вы ненавидите его сильнее, чем я.
— Наверняка детка. — Ее халат снова приоткрылся, обнажив грудь. Я положил ей руку на плечо и, тихонько погладив его, сказал: — Шрамы только кажутся ужасными, Чатита. Мужчина не обратит на них внимания. Поверь мне. Ты по-прежнему красивая и желанная женщина.
Я продолжал поглаживать ей плечо, и ее дыхание сделалось учащенным. Проведя языком по пересохшей нижней губе, она сказала:
— Спасибо за любезные слова, Шелл, но это неправда.
Сомневаюсь, что при других обстоятельствах я покинул бы ее не раньше утра. Сейчас же мне надо было спешить.
Я ухмыльнулся и сказал:
— Правда, дорогая, стопроцентная правда. И скоро я постараюсь это доказать.
Минут тридцать, не меньше, я вышагивал по номеру разрабатывая руки, осторожно сгибая и разгибая их пока не почувствовал себя лучше. Потом позавтракал и продолжил охоту. Я знал, конечно, что, если потерплю неудачу в других местах, всегда смогу отыскать подонков на ипподроме. Проблема заключалась в том, что следующие скачки должны были состояться только через неделю. Я еще раз проверил телефонные книги — фамилии Хэммонда не значилось ни в одной.
В пять вечера я вышел из бара на улице Букарели. Мне сообщили, что в этом заведении любит околачиваться Келли. Я пытался раздобыть в нем хоть какие-нибудь сведения, но опять вытащил пустышку. И все же я нашел Келли и Рата.
Вернее, они нашли меня. Когда я выходил из бара, ждали меня в черном «паккарде» — гигантской сделанной по спецзаказу машине с номерным знаком из двух цифр. Подобные номера указывали на особую значимость владельца для всего человечества, на то, что прочая мелюзга должна беспрекословно уступать ему дорогу.
Келли сидел за рулем, Рат стоял на тротуаре, облокотясь о дверцу. Увидев меня, он шагнул мне навстречу.
Улица была полна народу, но ярость и ненависть бушевали во мне с такой силой, что я, протянув руку, попытался схватить его за горло.
Он быстро сказал:
— Спокойно, Скотт! Или ты хочешь, чтобы на твоих девок больше не посмотрел ни один парень?
Моя рука замерла в воздухе.
— Что ты имеешь в виду, подонок? Я…
— Попридержи язык, — сказал он.
Мне не понравился его небрежный, самоуверенный тон. Я знал, что могу сломать его, как спичку, но, судя по его поведению, в руках у него был какой-то козырь.
— Кончай это дело, Скотт, — продолжал он. — Или ты совсем спятил? Теперь слушай. Самолет улетает в семь. Тебе нужно успеть на него. Тогда с твоими девками ничего не случится. Понял?
— С кем ничего не случится?
— С Верой. И Элен Эйнджел. Тебе вроде бы она понравилась, разве не так, Скотт? Она горячая лошадка. Ты уже успел на ней прокатиться? Как будет ужасно, если с ней произойдет неприятность! А она обязательно произойдет, если ты не исчезнешь.
Я горел желанием придушить прыщавого выродка на месте. Мне казалось, что я не в состоянии рассуждать здраво, но тормоза все же сработали. Я начал остывать, удары сердца замедлились. Теперь я понял, что бандиты загнали меня в лузу, как бильярдный шар. У меня не оставалось пространства для маневра. Продолжай я поиски, Веру и Элен изуродуют, возможно даже убьют. Я снова ощутил приступ неистовой ярости, когда представил садиста Рата, истязающего Элен.
Рат сказал:
— Когда ты уберешься, мы отпустим обеих. — Он похотливо причмокнул и покачал головой. — Даже не побалуемся ни с одной.
Схватив Рата рукой за лацканы пиджака, я притянул его к себе:
— Ты, мразь!
Набрав в легкие воздуха, он прохрипел:
— Тогда они получат свое. Пусти меня, Скотт. Говорю — пусти! Они точно свое получат.
— Хорошо, я уеду. Но если ты коснешься пальцем хоть одной из них, я раздавлю тебя, как слизняка.
На его лице появилась кривая ухмылка:
— Семь часов, не забудь. В аэропорту будет наш человек. Не вздумай обмануть нас.
Он забрался на сиденье рядом с водителем, и, рванув с места, черный «паккард», скрылся из виду, я вернулся в бар. Предложив бармену оставить меня одного, я подошел к телефону. Мне пришла в голову мысль, что Рат не держался бы так нагло, не будь у него в руках хотя бы одной из куколок.
У Элен телефона не было. Я набрал номер Вериной матери и, переговорив с самой Верой, убедился, что все в порядке. Я велел ей не выходить из дома, а потом выбежал на улицу. Сидя в такси, я чувствовал, как во мне нарастала тревога, перед глазами стояло испуганное лицо Элен. Я почти физически ощущал нежное касание ее пальцев, холодное прикосновение ее губ.
Такси остановилось перед подъездом большого многоквартирного дома, и я, не задерживаясь ни секунды, помчался вверх, перепрыгивая через ступени. Дверь в квартиру была не заперта и, когда я с силой толкнул ее, широко распахнулась. В помещении было пусто. Одна домашняя туфля была брошена на пол, другой не было видно вообще. Следов борьбы я не заметил, в спальне лежали аккуратно сложенные на тумбочке блузка с юбкой и бюстгальтер с трусиками.
Рядом на ковре стояли туфли. Я заглянул в открытую ванную. Пол был влажный, на вешалке висело сырое полотенце.
Судя по всему, Элен была здесь совсем недавно. Странно, что ее одежда по-прежнему находилась в квартире. Должно быть, они ворвались в квартиру и схватили ее в чем мать родила, заставив набросить халат или пальто, чтобы прикрыть наготу. Я не имел ни малейшего представления, куда ее могли увезти. Доверять Рату или его дружкам я не имел права. Если бы я даже улетел сегодня, никто не мог поручиться, что ожидает Элен в руках бандитов. В случае же, если я не улечу…
Я присел на краешек кровати. Я обошел уже, наверное, не меньше половины города, расспрашивая, угрожая, пытаясь купить или выпросить информацию. Пока результаты моей активности равнялись нулю. Следовало искать какой-то другой путь. Я мучительно размышлял над своими дальнейшими шагами, пока в голову не пришла наконец мысль, показавшаяся мне интересной. «А что, если выследить владельца номерного знака из двух цифр, который был на гигантском „паккарде“?»
Ответ на этот вопрос отнял у меня час и три с половиной тысячи песо, что в Мексике огромная сумма. Это равнялось четыремстам долларам, но истрачены они были с пользой. Деньги я заплатил полицейскому офицеру, сообщившему, что номерной знак был выдан Артуру Л. Хэммонду, проживающему в Гуэрнаваки, примерно в пятидесяти милях от Мехико. К ответу был приложен его адрес.
Я взял напрокат самую скоростную из всех имевшихся машин и всю дорогу держал педаль акселератора вдавленной в пол, за исключением тех немногих случаев, когда подобная сумасшедшая езда равнялась бы самоубийству. Я не был уверен, конечно, что Элен находится там, но шансы были велики. Чатита еще раньше сообщила мне, что Рат жил в доме Хэммонда. Вспомнил я и о других вещах, которые она мне рассказывала.
И снова, в который раз, меня охватывал ужас при мысли, что грязные руки Рата безжалостно мнут нежное тело Элен, что он приставляет нож к ее горлу, что его липкие пальцы — на ее губах, на ее теле. Я до упора выжимал педаль газа.
При обычной езде дорога до Гуэрнаваки из Мехико занимает не менее часа, я преодолел расстояние за сорок минут. На моих часах было семь пятнадцать, когда я с выключенными фарами остановился возле дома Хэммонда. Я потерял три минуты на заправке, пока узнавал как отыскать нужный мне адрес. Эти драгоценные минуты могли оказаться решающими для Элен. Они уже знали, что я не улетел семичасовым самолетом. Вынув револьвер, я проверил, все ли в порядке. Управление автомобилем на опасной извилистой дороге расслабило мои мышцы, но боль, преследовавшая меня целый день была даже сильнее, чем прежде. Боль мешала, а надо было действовать быстро.
Я достал из кармана шприц с морфием и, закатав рукава, вонзил иглу под кожу. Несколько кубиков наркотика ушло в мою кровь. Я знал, как он подействует, знал, что он возбудит, сделает беспечным, но снимет боль. Тогда я смогу вести себя почти как нормальный человек. А главное, исчезнет замедленная реакция, очистится от тумана мозг.
Я вышел из машины и начал крадучись пробираться к дому. На подъездной аллее стоял «паккард». На нижнем этаже здания горел свет, стены покрывал густой ковер ползучих растений. Я обошел дом, чувствуя, как начинает действовать морфий, постепенно ослабляя боль. Кожу слегка пощипывало.
Внезапно раздался крик, резко оборвавшийся через секунду. Он донесся сверху, из помещения непосредственно надо мной. Я глянул на освещенное окно второго этажа и услышал повторный вскрик. Кричала женщина. Перед моим мысленным взором снова встали кошмарные сцены.
Я подошел к стене вплотную, попробовав на ощупь прочность вьющихся растений. Я не был уверен, что они выдержат мой вес. Как и у большинства других зданий Гуэрнаваки, в доме Хэммонда под каждым окном имелся небольшой балкончик или маленькая терраса. Был балкон и под окном, которое интересовало меня. Пригнув одну из лоз, я повис на ней. Вместе со всей массой растений она подалась вниз, но выдержала.
Я чувствовал себя легко и беззаботно, сам себе казался невероятно сильным и смелым, и меня совершенно не волновало, что мне угрожает опасность. Сняв ботинки, я подтянулся на толстой, как канат, лозе, уперся в стену ногой и что было сил подбросил тело вверх. Мне показалось, что прошла вечность, а не минута, прежде чем я сумел коснуться вытянутой рукой балкона. Зацепившись за него пальцами, я вновь подтянулся и перепрыгнул через перила.
С балкона мне были видны часть кровати и чья-то голая нога. Я сдвинулся чуть правее и достал из кобуры кольт тридцать восьмого калибра. Элен лежала на кровати, прижавшись к изголовью. Одежды на ней не было. В ее глазах я прочел страх и отвращение. Ее грудь поднималась в такт учащенному дыханию.