– Я вот о чем думаю, – сказала Джилл. – Не странно ли, что Урсула, узнав от доктора Клегга, что сердце у нее здоровое, не заинтересовалась, отчего у нее прежде бывали эти приступы?
– Может, и заинтересовалась. Насколько мне известно, она ни к чему не пришла. Ничего не сказала Дункану. Они оба знали, что приступы бывали только в Уэйкли. Но Урсула, похоже, не подозревала…
Дэвид осекся, глядя на Джилл.
– Ну? – спросила та. – Что ты сейчас вспомнил?
– «РН».
– Ах это! Я думала, это уже полностью забыто.
– Так это была не Филлис Хилтон. И не банда Теда и Элси. Пока даже следа их не проявилось. Но это что-то значило. Это была последняя отчаянная попытка сказать нам, кого подозревала Урсула. И ключ к разгадке был у нас под носом.
– Что за ключ?
– Тот, что Урсула Фринтон была левшой.
– А! – Лицо Джилл порозовело от волнения. – Тогда она писала не «РН». Она написала – что там получится левой рукой?
– Я думаю, – медленно проговорил Дэвид, – в такой отчаянной крайности человек будет писать так, как писал в детстве, когда его, левшу, только этому учили. Буквы будут следовать в обратном порядке и вверх ногами. Она хотела оставить на коже что-то такое, что сразу бы было понятно, пока не выцвело. Но выводила буквы на своей груди. Я видел картинку, которую срисовала Рейчел, и они с адмиралом ее подписали. Думаю, она именно так и начала. С буквы Н. Она и так, и так выглядит одинаково. Букву F написала справа от нее, для себя вверх ногами, чтобы читающие прочли правильно. Но перевернула ее влево.
Он вытащил конверт и нарисовал на нем:
– Она глядела себе на грудь, скосив глаза, и видела вот такое. Буква F поплыла, потому что она уже плохо владела рукой. А Рейчел и председатель комиссии увидели вот что:
Естественно, они прочли это как «РН». А надо было прочесть как «HF». Хьюберт. Фринтон.
– Выходит, Урсула знала что-то конкретное?
– Что-то жизненно важное. И это заставило ее пойти к солиситору и составить завещание, отобрав Уэйкли у Фринтонов и оставив его Национальному фонду. Чтобы ни Хьюберту, ни Реджинальду не досталось.
– Но почему она не сказала об этом Дункану?
– Не была уверена. Или доказательства ее не удовлетворяли.
– Если бы меня хотели убить, я бы не стала ждать, пока доказательства меня удовлетворят, а вцепилась бы в тебя с воплем.
– Ты никогда не опустилась бы до такой вульгарности, как вопль. Хотя порой мне этого хочется, если тебе не удается совладать со своими чувствами.
– Она должна была ему сказать. Если любила, то не могла умолчать.
– Мало кто из женщин умеет любить, как ты. – Дэвид выдержал паузу и через несколько минут добавил: – Поеду повидаюсь с ее адвокатом. Вдруг он сможет помочь.
Глава 16
Офис старой и обладающей давней репутацией фирмы «Тимблтон, Смит и Тимблтон, солиситоры» располагался над несколькими магазинами на Хай-стрит в городе Шорнфорде. Фундаменты этих магазинов, выступавшие на тротуар, создавали помеху пешеходам и были очень древними. Когда заменяли старинные окна в дубовых переплетах и с мелкими стеклами, в местном совете требовали отодвинуть назад и сами лавки. Аргументы были такие, что фундаменты никто не видит и ими не интересуется, и если уж все равно новый фасад кричаще современный, то нет смысла делать вид, будто оказывается уважение прошлому. Строители, а также близкие друзья строителей и подрядчиков все же оказались в совете в меньшинстве, а председатель – любителем старины. С тех пор страсти улеглись, и господа Тимблтон, Смит и Тимблтон не были принуждены как-либо менять свои офисы, хотя сквозь новые большие окна проникало много света, обнаруживая на стопках папок гораздо больше пыли, чем подозревала уборщица.
Когда Дэвида провели в небольшой зал ожидания, где все кресла были завалены светло-синими папками, перевязанными официальной красной тесьмой, оказалось, что единственным действующим сотрудником фирмы на данный момент является секретарь-управляющий мистер Грегори. Последний, однако, не заставил Дэвида долго ждать и извинился, что его нанимателей сейчас нет.
– Мистер Тимблтон-старший в прошлом году ушел на покой, – пояснил он. – И хотя мистер Тимблтон-младший уже не в призывном возрасте, у него очень много работы, особенно в суде.
– А мистер Смит? – вежливо осведомился Дэвид.
– Мистера Смита в фирме нет с тысяча восемьсот тридцать шестого года, – улыбался мистер Грегори.
Дэвид объяснил свое дело. Мистер Грегори достал папку, где сверху лежало недавнее письмо Дэвида, и уверил доктора Уинтрингема, что тщательно изучил вопрос вместе с мистером Тимблтоном перед тем, как тот отбыл в суд.
– Так что, думаю, я вполне могу дать вам все сведения, которые вы запрашиваете. Я хорошо знал миссис Дункан. Юридические дела Уэйкли-Мэнор всегда находились в наших руках, и, когда она достигла совершеннолетия, ей требовалось время от времени консультироваться с нами по поводу дел усадьбы. Часто в этих случаях ее принимал я вместо мистера Тимблтона.
– Понимаю, – ответил Дэвид. – Первое, что я хотел бы знать, – точную дату, когда она составила завещание.
– За неделю до смерти.
– За неделю до смерти она вышла замуж, – медленно произнес Дэвид. – А завещание составила до или после этого события?
Мистер Грегори бросил на него острый взгляд.
– Понимаю, что вас интересует, – сказал он. – Пункт насчет прямых наследников. На самом деле она сперва не упоминала свой грядущий брак в тот день, когда составила завещание. Оно подписано девичьей фамилией. Однако она хотела вставить этот пункт о прямых наследниках, и мы ей указали, что таковыми являются мистер Фринтон, а потом его сын Реджинальд, но Урсула явно собиралась оставить свои владения не им. Потом она сообщила, что завтра выходит замуж. Мы предложили оставить завещание до следующего ее приезда в Шорнфорд, но она настояла на том, чтобы закончить в тот же день. Поэтому завещание было составлено и подписано ее девичьей фамилией, а затем она приехала еще раз, в день гибели, и подписала другое завещание уже новой фамилией.
– Но своего мужа Урсула в завещании обошла, оставив ему лишь пожизненное владение. Так было можно?
– Она оставила ему достаточно иного имущества, чтобы в этом отношении закон не имел к ней претензий. Если бы у нее были дети и она умерла раньше мужа, то к нему бы перешло пожизненное право владения Уэйкли, хотя ребенок в конце концов унаследовал бы имение. Однако я думаю, что шансы мужа пережить ее Урсула оценивала ниже, чем свои – пережить его. Это же, по правде говоря, рациональная точка зрения. Нынешние молодые люди не боятся смотреть правде в глаза. Но она определенно не хотела, чтобы Уэйкли отошло его родственникам, если с ней что-нибудь случится. И не хотела оставлять имение своим родственникам. Поэтому оставила его лишь прямым наследникам, а в случае их отсутствия – Национальному фонду.
– Насколько быстро вы сообщили условия завещания Алану Дункану после смерти Урсулы?
– Сразу же после дознания. Но вопрос о его утверждении должен был затянуться надолго из-за ведущегося полицейского расследования.
– Вы имеете в виду, что не готовы были ввести Дункана в права владения Уэйкли, пока не убедитесь, что это не он убил жену?
– Не нам принимать решение по этим вопросам, – ответил мистер Грегори официальным тоном, чопорно глядя из-под очков.
– А теперь то же самое относится к Фринтонам, я полагаю? – продолжил Дэвид.
– Завещание еще должно быть утверждено, – отозвался мистер Грегори.
– Информировали ли вы мистера Фринтона о завещании после смерти миссис Дункан? – поинтересовался Дэвид.
– Не сразу. Думаю, по этому поводу была некоторая переписка. – Мистер Грегори полистал папку и перегнул ее на написанном от руки письме на бумаге Уэйкли. Молча прочитал его и снова закрыл папку. – Мистер Фринтон в письме спрашивал, в порядке ли дела его племянницы, и предлагал свои услуги в любых вопросах, относящихся к имению. Конкретно о завещании он не осведомился, но явно пытался что-нибудь выведать. Мы ответили… – Мистер Грегори снова обратился к папке и проглядел отпечатанное под копирку письмо, лежавшее под письмом мистера Фринтона. – Ответили, что дела миссис Дункан, по-видимому, в полном порядке, и мы будем рады воспользоваться его предложением, если представится случай.
Дэвид посмотрел на мистера Грегори. Секретарь-управляющий поправил очки и поднял глаза на Дэвида.
– Алан Дункан был в Уэйкли в день своей смерти, – сказал Дэвид. – Вы, наверное, читали об этом в газетах.
Мистер Грегори кивнул.
– Он, вероятно, приехал рассказать мистеру Фринтону о своем положении по завещанию Урсулы и обсудить с ним организационные меры, которые следует принять по этому поводу. Мистер Фринтон дал показания на дознании по поводу смерти Дункана, но не думаю, что сообщил что-нибудь об этом визите.
– Тема не поднималась. Мистер Фринтон лишь свидетельствовал, что Дункан казался нормальным и в здравом рассудке. Как вы понимаете, свидетельство не в пользу самоубийства.
– Совершенно верно. Можно даже высказаться более определенно: свидетельство в пользу… убийства.
Мистер Грегори быстро взглянул на Дэвида.
– Несколько поколений Фринтонов были нашими клиентами.
– Ну понятно! – ободряюще улыбнулся Дэвид. – Но это же внутреннее дело Фринтонов, верно? Фринтон против Фринтона, или кто унаследует имение? Разумеется, в Средние века один Фринтон сунул бы другого Фринтона в подземную темницу, а мистеру Тимблтону пришлось бы разбираться и гасить шум?
– Осложнения иногда бывали, – признал мистер Грегори.
– Естественно, бывали. И обе стороны, несомненно, в вас верили. Я не собираюсь вмешиваться в дела мистера Фринтона. Я пытаюсь выяснить, кто убил Урсулу. Поэтому скажу вам одну вещь, которую не следует повторять: Урсула знала, кто ее убийца. Но оставила только свое подозрение. Улик, его подкрепляющих, она представить не могла. А я должен их найти.