Приезд запланировали на следующую неделю – если не случится чего-то непредвиденного.
«Так, значит, специалисты говорят, что феномен роковой женщины существует реально. Поищу-ка в Интернете».
Дома, жуя бутерброд, внимательно прочел историческое эссе об Авроре Штернваль, петербургской красавице пушкинской поры. Автор пространно размышлял о пагубности женской красоты.
«Дурак ты! Дело не в красоте как таковой. У вредной, но плохонькой девчонки поклонников нет, поэтому они и не вымирают пачками».
Первый жених Авроры погиб за несколько дней до свадьбы. Пошли слухи, что его и всех других претендентов на руку Авроры прокляла ее собственная мать, противоестественно завидовавшая красоте дочери.
«О, в этом что-то нащупывается…»
Потом у Авроры появился второй жених, приятель великого русского поэта, но и этот не дожил до венца.
«Как же наш смуглый повеса уберегся?!» – удивился Андрей.
После второго несостоявшегося замужества Аврора стала сторониться мужчин.
«Это нам знакомо!»
Только через два года снова приняла ухаживания молодого академика, свадьба все-таки состоялась. Счастье длилось недолго – Аврора скоро овдовела и шесть лет не появлялась в свете. А появившись, с ходу влюбила в себя сына историка Карамзина и во второй раз вышла замуж. Бедняга, будучи военным, вскоре погиб на войне с турками. Несчастная красавица пережила всех своих обожателей, так и не отдав никому руку и сердце, затворничала еще сорок восемь лет и скончалась в начале XX века. Какой-то поэт, вдохновленный ее необычной судьбой, начал было писать о ней поэму, но не закончил, скончался от какой-то непонятной хвори.
«Да, печально… А что говорят зарубежные исследования?»
На том же сайте рассказывалось про некую шотландскую наследницу XVII века рождения, которую отчаявшийся обзавестись внуком отец готов был отдать за первого встречного-поперечного, но все женихи буквально падали замертво, увидев невесту.
«Тут вопрос о красоте особенно спорен… А может, все эти сказки о конкурсах женихов для принцессы, вроде Турандот или Несмеяны, – тоже отражение этого явления, многократно преломленное фольклором?»
Вопрос: «Кто вы, Анна К.?» – стремительно обрастал ответами, но не становился понятнее. Чувствуя, что голова идет кругом, Андрей отложил распечатку, взял в руки фотографию Анны.
Она глядела на него по-прежнему – встревоженно и горько.
«Как ей живется с этим? Знать, что приносишь страдания и смерть… Если она действительно хорошая, добрая девушка… Нет, тут надо что-то сделать!.. Обязательно! Убедить ее пройти обследование у эниологов. Предлагают же они какие-то меры для снятия патогенности… А если нет? И специалистов по человеческим аномалиям не существует? Уговорю я ее пройти обследование, установят они, что Анна К. – прекрасный, но ядовитый цветок, и сделать ничего нельзя. Что ж ей – в монастыре сидеть до конца жизни, среди старых богомолок и безутешных вдов?»
В пятницу еще из дома, зная, что матушка игуменья встает в шесть утра, позвонил в Голубинский. Какая-то женщина степенно, нараспев ответила, что матушка на служении, но весь остатний день будет в монастыре.
Едва выбравшись из города, Андрей поддал газу – ему не терпелось… Хотя до монастыря езды было всего полчаса. Холмы и рощицы окрестностей зеленели, словно в конце мая.
Охранники, похоже, уже знали его в лицо, только мельком взглянули в пакет с подарком.
Матушка была в кабинете, просматривала какие-то документы. Если б не черный платок на скуфье, выглядела бы она как менеджер средней руки.
– Вот, матушка, примите подарок.
Игуменья была рада книге, поблагодарила за статью и фото.
– Вы заняты, да и у меня дел много после отпуска… Михал Юрич поручил одно маленькое дело – повидаться с одной вашей трудницей.
Матушка насторожилась.
– Она раньше в «Крестьянской газете» работала, а сейчас здесь, в златошвейках. Можно с ней поговорить?
– Как ее зовут?
– Коваленко Анна.
– Да, я ее знаю. Хорошая девушка, смиренная, работящая. Но ее у нас нет.
У Андрея все оборвалось внутри.
– Как нет?! Я сам говорил с ней на Пасху!
– С Пасхи три недели прошло, молодой человек, – назидательно произнесла игуменья. – На Светлой неделе она сказала, что уходит. И ушла. Мы не всех принимаем, но никого не держим.
Разные мысли вертелись у Андрея в голове мутноватым водоворотом весь недолгий путь до редакции.
– Тебя, – сказала Валя, послушав телефон.
– Привет, вернулся и не звонишь? – послышался в трубке Тамарин голос.
– Да, возвратился и попал… Бусы тебе привез.
– Вот спасибо! Когда вручишь?
– Могу сегодня, но признаюсь сразу и честно – после отпуска я некредитоспособен, кулинарные безумства не для меня.
– Нашел о чем беспокоиться – просто пройдемся, – успокоила Тамара. – Сейчас в помещении сидеть грех – соловьи уже распеваются.
«Соловьи-разбойники тут сплошняком».
– О'кей, когда освободишься? Я домой за презентом забегу.
Тамара постриглась покороче, сделавшись от этого моложе и пикантней.
– Здорово выглядишь. – Андрей отдал ей пакет с красно-коричневыми снизками.
– Ух ты! Спасибо, дорогой!
Она чмокнула его в щеку.
– Рассказывай, как отдыхал.
– Получил комплекс туруслуг, начиная от волнующей экскурсии в Долину царей, кончая туповатым поджариванием на малолюдном пляжу.
– Загорел здорово. Какие планы на выходные?
– Борода планирует…
– Ага… Значит, в субботу на тебя рассчитывать нечего…
Когда Андрей вернулся в редакцию, Бороды уже след простыл, Валя собиралась запирать редакцию на выходные.
– Я три звонка сделаю и сам все запечатаю, лады?
Первым набрал номер соседки бабы Кати, Клавдии Филипповны. Она сразу его вспомнила и разрешила прийти – только пораньше, до начала любимого политического ток-шоу.
Подходя к дому, где жили старушки, Андрей первым делом посмотрел на окна черной вдовы. Света не было, но вряд ли восьмидесятипятилетняя русалка могла уползти далеко.
– Ух, какой вы смуглый! Или я вас забыла?
– Нет, с памятью у вас все в порядке – я на море был.
– На Черном?
– На Красном. Так что – доброжелательница не беспокоит?
– Нет, месяца полтора никаких гадостей не было. Так что – спасибо.
– Мы, собственно, ничего особенного не предприняли – просто я намекнул, что милиция будет тщательно отслеживать ситуацию. Она здесь, не уезжала?
– Куда нам – тяжко, возраст.
– А ее сын, внучка – навещают?
– Сына к ней жена не пускает, чтобы против семьи не настраивала, а внучку я давно не видела. Ну, да Катька сама виновата.
– Резонно… Не буду вас отрывать. Если что – звоните.
На этаж Андрей поднимался, до конца не уверенный, стоит ли ему это делать.
– Екатерина Васильевна, это Андрей из газеты! – прокричал через железную дверь. – Вы можете уделить мне пару минут?
Старуха неприязненно глянула на него в щелку.
«Все боится, что ее силой возьмут, соблазнятся юной красотой… Во – а вдруг это какой-нибудь поклонник похитил Анну К.?! Или уговорил ее вернуться в мир земной любви?» – всплыло у Андрея в голове.
Но додумывать эту богатую мысль было некогда, дверь распахнулась.
– Чего хотите? – неприветливо проскрипела старуха.
– Узнать, как вам живется. Соседи не обижают?
– Нет, не трогают. Не здороваются, это да.
– А сын, внучка – бывают?
– Нет, все меня забыли. Сама кручусь, как могу.
Было начало восьмого, когда Андрей позвонил в двери к гражданам Озерных. Открыл мужчина в тренировочном костюме.
«Ну и мамкин же сын!» – мысленно ахнул Андрей.
Мужчина был очень похож на мать – такие же правильные черты, голубые глаза, редкие, седые, но, видно, в молодости золотистые волосы.
– Аркадий Александрович? – улыбнулся Андрей. – Я школьный товарищ Ани. Не скажете, где ее можно найти?
Мужчина стоял и нерешительно, оценивающе оглядывал Андрея. Тут в прихожей появилась мать Анны К.
– Добрый вечер.
– А Ани нет, я же вам говорила. Она живет в другом месте. Здесь появляется редко.
– Если вы имеете в виду Голубинский монастырь, она ушла оттуда три недели назад, и никто не знает куда. Вам это известно?
По-видимому, родители были осведомлены о пребывании дочери в монастыре, но полагали, что это семейная тайна.
Они коротко, украдкой, переглянулись.
– А… откуда вам это известно? – спросила женщина.
– Матушка настоятельница рассказала сегодня утром. А куда, по-вашему, могла уехать Аня?
– Мы не знаем, – упрямо повторила женщина, отвернувшись.
– А прежде за ней такие исчезновения водились?
– А почему вас это так интересует? – раздраженно спросил мужчина.
– Потому что я журналист, и мне все интересно по определению. А потом, так принято – если куда-то исчезает наш коллега, мы стараемся выяснить – он хотя бы жив? Вам не интересно, что сейчас происходит с вашей дочерью?
Новость об исчезновении Анны К. была для них неожиданной, по-видимому, они не могли ее переварить. Давить на них было бесполезно.
– Хорошо… Если что-то узнаете или Аня даст о себе знать, попросите ее выйти на меня. Скажите – я хочу ей помочь. Это хоть понятно? Я хочу и могу ей помочь.
В десятом часу Андрей отправился в «Подкову» – невмоготу было сидеть дома. Все-таки в этом двусмысленном местечке работал лучший бармен города. А главное, Тамарка не любила туда ходить.
Небо нахмурилось, потянуло влажным, холодным ветром. Пришлось надевать плащ, брать зонтик.
В баре было немноголюдно. Андрей быстро обежал глазами полутемное помещение – вроде знакомых нет, – присел к стойке. Заказал «Дайкири», который стоил здесь вдвое дешевле московского.
– Ужинать будете? – спросил бармен. – Там столик освободился. У нас сегодня гордон-блю.
– А что – можно, – лениво протянул Андрей, вспомнив, что после отпуска никак не войдет в привычное бытовое русло и дома ничего из съестного нет.