Я сразу все про нас понял. И она все поняла, с первых же секунд.
Но одного я постичь не мог.
Почему?
Почему мою Единственную непременно должны были звать Нонни Нагел?
Жена моего друга и коллеги.
47
Рядом со входной дверью было высокое и узкое окно; когда Билли Сентябрь приподнялся, чтобы отодвинуть стволом автомата жалюзи, в него попала пуля. Он почувствовал боль в ключице; ударная волна швырнула его о стену холла, в лицо посыпались осколки, рука онемела. Он снова подался вперед и посмотрел вниз. Из груди текла кровь, и из живота тоже. Он застонал. С его телом что-то происходило, отметины на стене, оглушительный шум, его кровь на полу. Он сейчас умрет! Билли вдруг понял это. Здесь ему и конец. Он прижал ладонь к ране на шее. Сколько крови! Сквозь приоткрытую дверь в дом проникали лучи солнца. На пороге показался человек; он встал перед ним — большой белый человек с щетинистой бородкой. Пришелец ухмыльнулся и направился в гостиную. Билли Сентябрь услышал грохот «ремингтона». Один выстрел. Он повернулся — очень медленно. Рука совсем онемела. Ему показалось, что тело находится очень далеко от головы. Живот раздирала боль. Он медленно повернулся; увидел Щетинистого на полу гостиной. Он лежал на спине, а лица у него вовсе не было. Билли Сентябрь улыбнулся. С бурскими женщинами не шутите! И вдруг все стихло. В доме воцарилась мертвая тишина. На улице еще двое, а ему надо остановить кровь.
«Орикс» летел низко, в двухстах метрах над землей, над побережьем в районе Блаубергстранда. Мощные моторы громко ревели, корпус вибрировал.
— Пять минут! — сказал пилот по интеркому и посмотрел на спидометр. Триста девять километров в час. — Неплохо для старушки, — сказал пилот, но вспомнил, что не выключил интерком. Он улыбнулся, смутившись.
— Не понимаю, — говорил ван Герден. Крошка Мпайипели гнал как сумасшедший, на перекрестке с круговым движением их занесло. Мпайипели резко выкрутил руль. — Ничего не понимаю… Господи, какой же я был дурак! Они с самого начала обвели меня вокруг пальца! — Он схватил телефон, но экран не светился. Он нажал кнопку «Вкл.», экран зажегся. Значит, еще работает. «Введите ПИН-код». Он выругался и снова отшвырнул телефон.
— Вот. — Крошка выудил из кармана мобильник, повернул налево, объехал бегущую трусцой женщину средних лет с целлюлитными ногами, выругался на коса.
Ван Герден взял телефон, набрал мамин номер, услышал короткие гудки — занято, набрал снова. То же противное пиканье. Он набрал номер телефона, по которому ждала Хоуп Бенеке, — снова занято. Номер матери — занято. Потом он бросился из пучины страха, ярости и досады в спокойное море, сделал глубокий вдох. Он ничего не может поделать. Он откинул голову на спинку сиденья, закрыл глаза.
Джоан ван Герден увидела, что из-за угла дома выходят двое мужчин с ружьями; они направлялись к двери черного хода. После ужасающего грохота наступила тишина, выстрелов больше не было слышно. Сердце у нее подскочило куда-то в горло; она скользнула за угол конюшни, чтобы пришельцы ее не заметили. Глазами она искала какое-нибудь оружие. Она увидела прислоненную к стене лопату, взяла ее обеими руками, осторожно выглянула за угол. Они стояли у двери черного хода. Джоан ван Герден осторожно опустила лопату на землю, сняла сапоги… Пришельцы уже скрылись в кухне. Она схватила лопату и побежала к дому, перебегая от куста к кусту; на песке ее походка была легка.
Видна ван Ас услышала тишину и подняла голову. Она лежала на полу рядом с кроватью. Ее била крупная дрожь. Что происходит? Неужели все уже кончено? Она медленно встала — ноги были ватные, не слушались. Услышала стон. Билли Сентябрь ранен, нужна ее помощь. Вилна ван Ас открыла дверь спальни. В коридоре никого не было.
— Билли, — тихо позвала она, но ответа не получила. Она медленно пошла по коридору. — Билли! — позвала она чуть громче. Вот и конец коридора…
И вдруг чья-то рука закрыла ей рот, кто-то грубо схватил ее сзади.
— Билли сдох, сука!
Она почувствовала запах мужского пота, и ужас парализовал ее.
Хоуп Бенеке схватила трубку после первого же гудка:
— Алло!
— Алло, Хоуп! — уверенно и спокойно произнес незнакомый голос.
— Алло.
— Вы меня не знаете, зато я вас знаю.
— Кто говорит?
— А вы не очень-то продвинулись с «Лондоном» Резерфорда, за последние три дня прочли всего шестнадцать страниц.
— Кто вы такой?
— Как прошла ночь с Затопеком ван Герденом, а, Хоуп?
— Я не желаю с вами разговаривать.
— Придется, потому что я собираюсь передать вам кое-что важное.
— Что именно?
— Сейчас расскажу. — Собеседник был предельно спокоен. — Но сначала хотел сообщить вам кое-что еще. Насчет Кары-Ан Руссо. Которая согревала вам постель в его доме в понедельник.
Она оцепенела.
— Так и думал, что вы лишитесь дара речи, но я решил открыть вам глаза. А на самом деле я звоню из-за Джоан. Сейчас ей, наверное, очень больно.
Каролина де Ягер лежала за диваном, перед ней на полу — «ремингтон». Она услышала голос, подняла голову, увидела двоих и с ними Вилну ван Ас.
— Вы не Джоан ван Герден, — произнес смуглый и посмотрел на нее. Он целился в нее из пистолета.
— Где она? — спросил другой, в камуфляжных штанах, отталкивая от себя Вилну ван Ас. Та упала на колени на ковер в гостиной.
— Не знаю, — ответила Каролина де Ягер и медленно потянула «ремингтон» из-за дивана.
— Лжете! — Смуглый подошел ближе.
Снаружи послышался рокот; он делался все громче и громче. Вертолет? Двое переглянулись.
— Вот она я, — сказала Джоан ван Герден, ударяя мужчину в камуфляжных штанах лопатой по затылку. Шум снаружи стал еще громче; смуглый развернулся к Джоан. Каролина схватила «ремингтон» и выстрелила не целясь. Ее оглушил жуткий грохот. Смуглый упал, и шум внезапно стал неразличимым из-за вертолета, кружившего над домом.
Когда ван Герден и Мпайипели въехали в ворота, вертолет уже улетел. Вход в дом охраняли солдаты, в саду валялся коричневый армейский мешок, в каком перевозят трупы. Ван Герден ужаснулся, увидев дом: стекла выбиты, парадная дверь болтается на одной петле, следы от пуль на стене. Он вбежал в гостиную:
— Мама!
На полу еще два коричневых мешка. Ван Герден застыл на месте.
— Мама!!!
Видимо, перестрелка была нешуточной; на полу в холле большая лужа крови, кровь забрызгала и стены. Джоан ван Герден вышла из кухни с заплаканными, красными глазами. Он крепко обнял ее.
— Зет, — сказала она, — Билли Сентября застрелили, — и заплакала.
Он крепко прижимал ее к себе, переполненный облегчением.
— Мне очень жаль, мама.
— Ты ни в чем не виноват.
Он не был в этом уверен, но не стал спорить.
— Пошли, мы им нужны, — сказала мать.
Две другие женщины сидели на кухне: Вилна ван Ас — за столом, Каролина де Ягер — за барной стойкой. Они возились с чашками, сахаром, чаем и молоком. Их бледные лица были сосредоточены.
— Кто… — спросил он, показывая на гостиную.
— Они, — ответила его мать. — Билли отправили в больницу на вертолете, но… — Она покачала головой.
— Он еще жив, мама?
— Был жив, когда его грузили в вертолет.
Ван Герден пересчитал мешки.
— Так их было четверо?
— Ваша мама оглушила одного лопатой. Он тоже в вертолете, — произнесла Каролина де Ягер, не поднимая головы.
— Каролина застрелила двоих, — пояснила Джоан ван Герден.
— Господи! — воскликнул он.
— Господь сегодня был на нашей стороне, — сказала Каролина де Ягер.
— Аминь, — произнес Крошка Мпайипели у него за спиной, и тогда Каролина в первый раз заплакала.
Наступило затишье перед бурей — до того как приехала Хоуп в машине своей партнерши, до того как прибыл Бестер со своими солдатами, до того как к дому подъехал отряд полиции, которым командовал Матт Яуберт, до того как в ворота хлынули толпы репортеров, до того как стекольщики начали менять выбитые стекла, до того как прибыл Орландо Арендсе со свитой, до приезда Кары-Ан… Ван Герден подошел к одному из двух мешков и расстегнул «молнию».
— Что вы делаете? — спросил солдат с рацией и сержантскими нашивками.
— Провожу опознание, — ответил ван Герден.
— Полковник не велел к ним прикасаться!
— Да пошел он, ваш полковник. — Из мешка на него смотрело незнакомое лицо; его не было на фотографиях Рюперта де Ягера двадцатилетней давности. Он быстро сунул руку под куртку трупу, ища бумажник.
— Хватит! — сказал сержант с рацией.
Ван Герден встал, подошел к другому мешку, расстегнул. Сержант не сводил с него глаз. Он повернулся к сержанту спиной. Лицо в мешке бледное, незнакомое. Быстро пошарил в карманах куртки — ничего. Ван Герден встал, подошел к мешку в гостиной, быстро открыл, нащупал выпуклость, сунул руку, достал бумажник. Услышал шаги, взглянул на лицо, но не узнал его, застегнул мешок, остановился спиной к двери. Когда он обернулся, увидел, что сержант подозрительно смотрит на него.
— Я их не знаю.
— Самсон, Морока, вынесите этого, положите к остальным!
Ван Герден вышел на кухню, переложил бумажник себе в карман. Взял мобильный телефон у Мпайипели, позвонил в отдел убийств и ограблений и попросил О'Грейди приехать. Потом по очереди обзвонил редакции газет, радиостанции, телеканалы. Он не доверял Бестеру Бритсу. Нельзя, чтобы дело вели военные. Пусть все будет открыто и честно.
Сначала приехала Хоуп; от страха ее глаза сделались огромными. Она хотела знать, что случилось. Отметина у нее на щеке была пунцовой. Она отвела его в сторону, рассказала о втором звонке — правда, кое-что она утаила.
— Он следил за нами, ван Герден, ему известен каждый наш шаг! Они побывали у меня дома, они знают, какую книгу я читаю на ночь и сколько страниц прочитываю в день!
Ван Герден кивнул.
— Он велел кое-что передать. Ваша мать… нападение… он сказал, что они вас предупреждали, Схлебюс вас предупреждал.