Евгений КонстантиновСмерть на рыбалке
Часть перваяПрицельный заброс
«…Леска лопнула в тот самый момент, когда Николай Шумов взял подсачек и приготовился опустить его в воду, чтобы подхватить рыбу. Не было ни резкого рывка, ни сильной потяжки, просто леска, стоившая немалых денег и казавшаяся такой надежной, вдруг повисла оборванной паутинкой, после чего вода рядом с лодкой взбурлила, в последний раз на долю секунды показался широченный бочище жереха, и на этом все закончилось.
Шумов, которого друзья-рыболовы звали просто Кыля, готов был выпрыгнуть из лодки за сорвавшимся счастьем. И будь хоть малейший шанс схватить перехитрившую его рыбу, он прыгнул бы в воду, не раздумывая.
Какое-то время Кыля сидел без движения. Желание продолжать ловлю пропало. С начала соревнований были пойманы всего лишь небольшой щуренок и пяток окуней. И вот теперь долгая, утомительная и в конце концов проигранная борьба с огромным жерехом, которая, казалось, отняла последние силы…
Как долго ждал он сегодняшних соревнований, как к ним готовился с надеждой успешно выступить и стать первым среди всех!
– Все, – Кыля тяжело вздохнул, – ловить здесь больше нечего, – пора к базе возвращаться.
Он взялся за весла и вдруг услышал со стороны ближайшего острова удар по воде – типичный для жереха. Точно так же, гоняя малька, бил и его жерех, вернее тот, который должен был стать его.
«Господи, неужели появился еще один шанс? Но у меня даже блесна новая не привязана! Хотя это, как раз, дело техники, дело каких-то секунд!» – Кыля выбрал из прозрачной пластмассовой коробочки блесну – двойняшку той, что осталась в жерешиной пасти, быстро привязал ее и услышал новый удар. Он поднял голову, увидел совсем недалеко расходящиеся по воде круги и еще… лодку, выползающую из – за камышей, окружающих остров, а в ней – своего давнего конкурента Михаила.
– Уж не собирается ли этот пакостник мою рыбу выловить? – успел подумать Кыля, прежде чем Михаил взмахнул гибким телескопическим удилищем. Блесна без звука шлепнулась как раз там, где только что проявил себя хищник. И сразу кончик спиннинга вздрогнул и согнулся, и согнулся еще сильнее, а Кыля услышал затрещавший фрикцион катушки, которую, как ему казалось, конкурент вращал до безобразия спокойно, как будто таких жерехов, что подсек сейчас, он ловил на каждой рыбалке штук по несколько.
– Нет! – выдохнул Кыля. – Не смей! Сойди, сойди же! – закричал он.
Михаил услышал его, но лишь мельком взглянул на приближающуюся лодку. Он был уверен, что рыба никуда от него не денется, и решил немного повыпендриваться, поиграть у Кыли на нервах. Притворившись, что жерех и в самом деле сошел, он опустил кончик спиннинга, дав леске провиснуть.
– Оборвал? – с надеждой крикнул Кыля. Но Михаил снова поднял сразу согнувшийся спиннинг и, язвительно подгыгикивая, схватил левой рукой подсачек, окунул его в воду и начал с натугой поднимать.
С ужасом, словно на растущий гриб атомного взрыва, смотрел Кыля на появлявшуюся над бортом лодки сетку подсачека, в которой тяжело ворочалась большая рыба. «Это несправедливо! – хотелось закричать ему. – Это я, Николай Шумов, должен был поймать этого жереха! Я, и никто другой!»
– Напрасно ты поймал его, – вместо этого сказал он Михаилу таким тоном, словно зачитывал осужденному смертный приговор.
– Не переживай, Кыля, жерешок – то совсем ма-а-ахонький, – сказал тот, освобождая блесну, застрявшую в пасти рыбы, и не обратив внимания на стукнувшиеся бортами лодки.
– Издеваешься, гад! – Кыля вскочил, выхватил из уключины весло и замахнулся им.
Как раз в это время Михаил привстал и удивленно обернулся на крик. Удар широкой мокрой лопасти весла пришелся не в висок, куда вначале метил Шумов, а в лоб, в глаза, в нос… Трофей Михаила вывалился из рук, сам он обмяк, перевалился назад через борт и почти бесшумно погрузился в воду.
– Одним соперничком меньше, – шмыгнув носом, сказал Кыля. – Так где там мой жерешок?»
– Стоп! – прервал чтение Клюев.
Игорь снял очки и вопросительно посмотрел на своего единственного слушателя.
– Ну ты даешь, Игорь Иваныч! Неужели и в самом деле из-за какой-то там рыбы стоило человека убивать? – Клюев откупорил очередную бутылку пива, до половины наполнил высокую граненую кружку и сделал пару глотков
– Ну, во-первых, не из-за рыбы, а ради чемпионства. – Игорь тоже открыл бутылку. – Во-вторых, почему, собственно, и не из-за рыбы? Разве в твоей милицейской практике не было убийств, совершаемых вообще просто так, ни за что?
– Да были, конечно…
– Вот видишь. – Игорь чокнулся бутылкой с кружкой Клюева. Сам он предпочитал посасывать пивко из горлышка. – Между прочим, Борисыч, если тебе, конечно, интересно, дальше в моей повестушке Кыля этот еще одного спиннингиста убивает ударом по голове свинцовым отцепом, чтобы снять у того с кукана щуку. А после и судью, на свою беду увидевшего все это, душит веревкой, к которой якорь привязывают. И топит того вместе с лодкой.
– В таком случае у тебя настоящая кингятина получается, – развел руками Клюев. – Вот какое дело.
– Ну и хорошо! – Игорь отставил бутылку и принялся безжалостно чистить небольшого окунька – одного из целой груды таких же кривых, с проступившей по бокам солью окуней, валявшихся на столе.
Этой рыбешки, самолично вылавливаемой и засаливаемой Игорем, в доме всегда было предостаточно. На рыбалку он ездил часто и неизменно возвращался с неплохим уловом. Вобла у него получалась вкусная, только ел он ее, по мнению Клюева, уж очень небережливо.
– Чего хорошего-то? – Клюев подобрал икру, а заодно и ребрышки, отброшенные другом. От икры он отделил пузырь и поджег его огнем зажигалки. – Пузырь будешь? – Игорь поморщился. – Зря. – Клюев с явным удовольствием принялся обсасывать обуглившуюся пленку.
– А что? – Игорь вновь надел очки. – Кровавые преступления – это редкость?
– Как раз наоборот, – вздохнул Клюев. – И я, как оперуполномоченный, крови вижу – больше некуда! Только мне лично кажется, что именно после подобных историй кингятинских, которые по ящику день и ночь крутят, и приходится милиции с такими делами сталкиваться, от которых волосы дыбом встают.
– А что ж ты мне про них не рассказываешь? – воскликнул Игорь. – Я тебя сколько раз просил!
– Да неприятно все это и неинтересно. Какие – то особенные, шекспировские преступления – редкость. Я, можно сказать, с такими и не сталкивался.
– Наверное, просто профессиональной тайной делиться не хочешь.
– При чем здесь тайны? – Клюев принялся за ребрышки. – В обычной практике все гораздо проще. И если человек совершает одно убийство за другим, ему как бы не до мудрствований лукавых, не до разнообразий, как в твоем рассказе. На самом деле Кыля твой, замочив веслом первого, так бы и должен был продолжать веслом бошки крушить. Ему бы уже не до изобретательств было.
– Почему ты так уверен? А если у Кыли дома такая же вот библиотека. – Игорь обвел взглядом комнату, в которой кроме книжного шкафа на стенах висело множество полок, заставленных книгами. – Если он в месяц по двадцать современных детективов прочитывает и узнает сотни разных способов убийств?
– Здесь вот какое дело… Сомневаюсь я, что у человека, прочитывающего по двадцать книг в месяц, остается время на убийства.
– И напрасно. Может, этот человек только и делает, что читает да убивает…
Они довольно долго стояли на автобусной остановке, куда Игорь вышел проводить Клюева после того, как жена Людмила, приведшая из садика Андрюшку и увидевшая стол с горой рыбьей шелухи и батареей пустых бутылок под столом, по выражению хозяина квартиры, «сделала лицо».
– И все-таки, Игорь Иванович, не верю я тебе, – говорил Клюев, повиснув на плече друга, который был ниже его на голову, – недостоверно это.
– Что именно недостоверно?
– Ну за что, скажи, пожалуйста, Кыля убивает трех человек? Подумаешь, жерех сошел, подумаешь, чемпионом не стал бы! Это, родной мой, не причина для убийства.
– Да были у него причины. И серьезные.
– Что же ты их не показал?
– Зато я тебе сюжет выдал. Самую суть, так сказать.
– Врешь! Самую суть ты от меня скрыл! – Клюев оттолкнул Игоря и ткнул пальцем ему в живот. – Ты лишь показываешь мне море крови, а с какой стати она проливается – непонятно.
– Успокойся, Борисыч. Это же пока всего-навсего черновой вариант. Будут тебе и причины, и характеры, и все остальное. Хотя, боюсь, из-за соблюдения всяких там литературных правил динамика потеряется.
– И бог с ней, с динамикой, ты же не киносценарий собирался написать.
– А чем плох такой киносценарий?
– Сценарий, может быть, прекрасен, но ведь мы о литературе говорим. О ли-те-ра-ту-ре!
– Подожди, давай все – таки о твоей сыскной работе поговорим. О случае каком-нибудь заковыристом.
– Добро. Есть у нас вот какое дело. Три убийства. Все жертвы – байдарочники, то есть те, кто на байдарках катаются.
– Понял, не дурак.
– А вот Подобросветов, ну помнишь – Петя Петич – ни фиг махен не понял. Чем убили – неясно. То ли из пневматики какой шариком стреляли, то ли камушком из рогатки. Но это ж какая жуткая точность нужна, чтобы в висок из рогатки! Опять же у всех убитых на голове не один кровоподтек, а два-три, да еще у двоих по ране на кисти.
– Может, сразу три человека стреляли?
– А смысл? – пожал плечами Клюев. – Известно, что все убийства происходили по пятницам. Первое – в мае на реке Сходня, где она в Москву-реку впадает, второе – в начале июня на Нерской, недалеко от платформы Куровской, и третье – в конце августа на Пахре под Подольском. Вот, думай…
– Так здесь не думать, а вычислять надо. Кому эти убийства выгодны, были ли у жертв враги… круг знакомств, ну вы сами знаете…
– Мы – то знаем. И вычисляли уже – как же без этого. Но пока никаких выводов. Здесь вот какое дело – или банальность какая-нибудь, или действительно что-то новое, никогда раньше не происходившее. Неординарный случай. Петя Петич выдал бешеное количество верс