Держась за грудь, он добрел до двери в кабинет, где два связанных человека должны были бы встретить его глазами затравленных кроликов, и только после нескольких безуспешных попыток открыть ее понял, что его вновь одурачили.
Со злости Семин навел пистолет на замочную скважину. Выстрел, второй, третий. Дверь не поддалась ни пулям, ни яростным ударам тяжелых каблуков. И тогда Жора Семин вспомнил про бензин…
Клюев сравнивал себя с истекающим слюной бульдогом, в пасти у которого оказался футбольный мяч; с разъяренным тигром, напавшим на промахнувшегося охотника; с целой сворой оголодавших волков, разрывающих загнанного лосенка, однако никакие сравнения не помогали. Наверное, проще было перегрызть ножку стула, к которому была привязана Виолетта, чем проклятую веревку.
Он и в самом деле начал рычать по-звериному, когда пуля, пробившая дверь, отрикошетила от стены и впилась в пол перед самым его носом. Клюев замер, молясь, чтобы дверь, сотрясаемая ударами, выдержала. Дверь выдержала, но под ней вдруг образовалась и на глазах стала увеличиваться лужица. Резкий запах бензина ударил в нос, и в следующую секунду лужица вспыхнула красно-голубым пламенем.
Виолетта замычала еще громче и в отчаянии затопала ногами. Клюев вскочил, вытащил у нее зубами кляп и, не позволив сказать ни слова, подставил к ее рту свои связанные руки. Она поняла. И зубы ее оказались гораздо острее. Клюев, как только почувствовал себя свободным, бросился к пиджаку, вытащил из потайного кармана пистолет и, не обращая внимания на протестующий возглас Виолетты, взорвал выстрелом узел веревки, с которым успел столько намучиться.
Простыня, до сих пор прикрывавшая Клюева, слетела, и теперь он ощущал голым телом жар приближающегося огня. Он стал лихорадочно напяливать брюки, в то время как прижавшаяся к стене Виолетта, с ужасом глядела на ползущую к ней лужу пламени.
– Жора, спаси меня! – завизжала она, и до Клюева не сразу дошло, что она обращается именно к нему.
– Щас, Леточка, секундочку. – Он отодвинул ее от «хитрого» зеркала и выстрелил в него почти в упор.
Чтобы не пораниться об осколки, пришлось положить на край образовавшегося окна его новый кожаный плащ. Клюев первый протиснулся в спасительный проем, затем помог пролезть Виолетте.
В это время сзади кто-то захрипел. Клюев, выхватывая пистолет, бросился на пол и, к счастью, удержался от выстрела, увидев державшегося за горло и ошалело глядевшего на него Акимова.
Толик Бедретдинов мучительно блевал, согнувшись пополам и упираясь задом в распахнутую дверь сауны со сказочным названием «Снегурочка». Ему досталось дважды. Не успел он встать у входной двери, чтобы никого в нее не пускать, как из стоявшей невдалеке красной иномарки вышел здоровущий рыжебородый мужик и прямиком двинулся на него. Бедретдинов сразу почувствовал угрозу и на всякий случай сунул руку за пазуху, за пистолетом.
– Туда нельзя. Закрыто, – сказал он подошедшему и сразу получил мощный тычок в грудь, отчего возникла большая проблема с тем, чтобы набрать в легкие хоть немного воздуха.
Он долго кашлял, не мог отдышаться, очень долго поднимался на ноги, а когда пришел в себя, вновь увидел рыжебородого с какой-то девицей на руках.
– Я тебя убить хочу! – зарычал Бедретдинов и полез за пистолетом, но снова получил мощнейший удар, теперь уже в живот.
Он чуть не захлебнулся в собственной блевотине…
– Эй, Блялетдин, ты меня слышишь? Хватит тебе, хватит! – Семин несколько раз стукнул его по спине, отчего Толику вроде бы стало полегче.
– Здесь какой-то рыжий меня тово… чуть не это… – Бедретдинов громко икнул и еле справился с новым приступом тошноты.
– Меня он тоже чуть не тово! – Семин захлопнул дверь в сауну, схватил валявшуюся под ногами ветку, засунул ее в замочную скважину и обломал. – Теперь им оттуда не выбраться…
– А наши? – Бедретдинов снова икнул.
– Нет больше наших! Рыжий, которого ты пропустил, им обоим головенки пооткручивал! Понял, идиот!
– Да я…
– Тихо! – прервал его Семин и шагнул навстречу приближающейся к ним девушке в спортивном костюме.
– Разрешите пройти, – попросила она, но Семин преградил дорогу.
– Извините, вы в сауну?
– В «Снегурочку».
– Извините еще раз, – Семин старался говорить как можно доверительней и спокойней. – Вам кто-то конкретно нужен?
Девушка посмотрела на него внимательно и, решившись, сказала: – Да, мне срочно нужен Акимов Игорь.
Старушка, которой Крутов уступил место в автобусе, объявляла название каждой остановки. Чем меньше оставалось ехать, тем сильнее Геша нервничал. Хотя переживать, собственно, было не из-за чего. Ну, подумаешь, попросил девушку, подъехать к одному месту, встретить там своего друга и сказать ему пару слов! Ничего страшного. Тем более сам он приедет туда же с минуты на минуту.
Геша пока не мог разобраться, какие чувства испытывает к Марине. Понимал только, что чувства эти особенные, очень нежные, и хотел доказать себе, что Марина особенная и самая-самая лучшая. Он удивлялся, что может так много думать о девчонке, которую видел всего два раза и которой был на пять лет старше!
С воем сирен автобус обогнали две пожарные машины, потом свернули с дороги и остановились перед «хрущевкой», из подвальных окон которой валил густой белый дым. Пожарники споро повыскакивали из машин и принялись разматывать толстые шланги. Автобус проехал мимо и остановился у перекрестка.
– Молодой человек, вам выходить, – напомнила Геше старушка. – В том доме, где пожар, как раз «Снегурочка» и есть.
Никогда еще щелканье замка в двери, в которую позвонил Геша, не вызывало у него чувства такого облегчения. Дверь мог открыть только Борисыч и именно он ее и открыл. Сразу стало ясно, что капитан обрадовался не меньше, но, пожав ему руку, спросил строго: – Пропадал где? Я тебе что говорил?
Геша открыл, было, рот, чтобы ответить, но тут из-за спины милиционера показался Акимов. – Слава богу, и этот здесь, – сказал он и крепко обнял друга.
За дверью в ванную комнату шумела вода. Клюев объяснил Геше, что там моется та самая Леточка. Они прошли в комнату и наперебой стали рассказывать: Крутов – как он нашел у «Снегурочки» Маринину рукавицу, как пытался помогать тушить пожар, а его послали куда подальше, и как чуть с ума не сошел, думая, что два полуобгоревших трупа, найденные пожарниками, были не кто иные, как Борисыч и Игорь; Акимов – как он договорился и приехал с Сашенцией в сауну, но узнать у нее ничего не успел из-за психопата-мужа; а Клюев – о бандитах, о Виолетте и о том, как они чудом спаслись из горевшей сауны…
Многое встало на свои места. Было очевидно, что сначала Крутов, а затем и все они оказались в центре разборок двух группировок. Было ясно, что началось все с того, как к Геше попала газетная вырезка с адресом сауны. В чем причина разборок, рыбаков особенно не интересовало. Да и капитану скорее любопытно было узнать про рыжебородого мужа Сашенции, чем влезать в бандитские проблемы. И еще он хотел узнать, какую роль здесь играла Виолетта.
Меж тем Геша уже несколько раз безуспешно пытался дозвониться домой Конобееву. Акимов говорил, что тренер собирался на несколько дней уехать на рыбалку, но Геше нужен был не он, а Мариночка. Однако трубку не подняли ни тренер, ни его внучка, и Геша вместе с Игорем собрались по домам. Договорившись созвониться утром, Клюев попрощался с друзьями.
– Леточка, мы остались одни! – крикнул он, подойдя к ванной. Кроме шума воды оттуда не доносилось ни звука. Клюев толкнул легко подавшуюся дверь и увидел, что в ванной никого нет.
– Можно войти, – услышала Марина Конобеева и встала с кровати, на которой провалялась всю ночь, так и не раздевшись. Боль в животе сразу напомнила о себе, призывая снова лечь и не шевелиться, но, увидев, открывающуюся дверь, Марина осталась стоять, только облокотилась на спинку кровати.
В комнату вошел тот самый мужчина, который защитил ее вчера и, может быть даже, спас от смерти. Он, кажется, был здесь за главного. Марина припомнила, что называли его Станислав Азарович и еще Большой Стас.
…Вчера у сауны «Снегурочка», лишь только она сказала, что ищет Игоря Акимова, высокий мужчина вдруг ни с того ни с сего, ударил ее в низ живота. Ударил так сильно и больно, что она даже потеряла сознание.
Очнулась Марина на заднем сиденьи, едущей машины. Хотела поднять голову, но кто-то ударил ее по шее и велел не дергаться и молчать. Она и представить не могла, что с ней может случиться такое, но, кажется, начала догадываться, что это продолжение истории, начавшейся с Гешей Крутовым.
Утерев слезы обиды, она выпрямилась и посмотрела в окно, но тут же кто-то схватил ее сзади за волосы и приложил лицом о стекло.
– Не бей девчушку, командир, – услышала она голос водителя.
– Ты еще мне будешь указывать! – возмутился «командир» и снова ее ударил, потом сверху сдавил пальцами шею, не давая разогнуться и нормально дышать…
Машина ехала не меньше часа. Девушка задыхалась. Ноги затекли, живот болел, но она молчала и терпела, мечтая лишь при первом удобном случае отомстить гаду.
Такой случай скоро представился. Машина остановилась, высокий вытащил Марину на улицу и завел в какой-то дом, где наконец отпустил ее, велев идти вперед. Они вошли в зал, похожий на ресторанный, с баром в углу, за стойкой которого стоял лысоватый, лет под пятьдесят мужчина с седыми усами. Он был в дорогом костюме и держал в одной руке фужер с розовым вином, в другой наполовину пустую бутылку.
– Вот та самая Дюймовочка, Станислав Азарович, – сказал высокий, подталкивая Марину к стойке. – Она и писателя знает, и всех остальных. Сикуха!
– Ах ты, гад! – неожиданно для мужчин девушка вырвала бутылку у Станислава Азаровича и врезала ею по лбу высокому. Охнув, тот схватился за лицо, а Марина еще раз ударила с размаху по его пальцам и голове, отчего бутылка лопнула, облив высокого розовым вином, а сам он повалился на колени.